Штосс: Повесть с продолжением

VI

Стоя на кожаном кресле, подвинутом к портрету, Лугин рассматривал и эту дурно написанную золотую табакерку необыкновенной величины и множество разных, вероятно, фальшивых перстней на пальцах неизвестного. Он внимательно вглядывался в полное и простое лицо человека и в линию его рта, которая точно дышала ласково и грустно, и в его серые глаза.

Лугин вспомнил, как недавно рисовал голову старика. Между неизвестным и стариком, навещающим его по ночам, не было никакого сходства.

Лугин бесшумно спрыгнул с кресел.

– Старик путает мои мысли… Это не старик, это кто-то другой…

Он подошел к окну и прижался лбом к ледяному стеклу. На дворе, в холодном тумане, ходил дворник, посыпая красным песком дорожку к воротам.

Внезапно Лугин с усмешкой отомкнул форточку в окне. Холодный пар ворвался в спальню. Из всех сил хотелось крикнуть Лугину, но он прикусил губу, чтобы унять волнение, и окликнул дворника тихо и вежливо:

– Эй, эй, послушай!

Дворник в долгополом, полинявшем кафтане поднял голову к окну.

– Зайди, братец, ко мне, на минутку, – позвал его Лугин.

Дворник угрюмо кивнул головой.

Совершенно бесшумно промчался Лугин по комнатам, расставляя кресла, подвигая на место стол, точно скрывая следы преступления, – всего необъяснимо страшного, – что творилось в полутемной квартире.

В прихожей у кухни, он осторожно повернул в замке ключ и отпер входную дверь. Он ждал дворника с затаенным дыханием. Его правая рука была в кармане, где лежала бритва.

На черной лестнице послышались шаги, потом брякнул звонок. Лугин бесшумно и быстро отпахнул дверь. Дворник отшатнулся с невнятным бормотанием:

– Эво, барин.

– Входи, братец, входи, – торопливо сказал Лугин, потирая руки. – Ты мне очень нужен. Пойдем-ка.

– Куда итти-то? – с угрюмой тревогой попятился дворник, прискаливши желтоватые зубы.

– Пойдем, пойдем.

И Лугин потащил его за холодный рукав кафтана. Бледное лицо Лугина пылало. Они бежали по комнатам, задевая кресла. Дворник неуклюже стучал валенками, подбитыми кожей.

В спальне Лугин повернул его лицом к портрету и пронзительно крикнул, сжимая в кармане черенок бритвы:

– Кто такой, кто на портрете?

Дворник посмотрел на портрет, потом со страхом на Лу-гина:

– Известно кто. Полковник из анжинеров. Я вам сказывал.

– Полковник… Тот инженерный полковник, которого послали в Вятку…

– Вятку, не в Вятку, нам неизвестно. А только, как он переехал сюда, так и пропал… Тот самый и есть. Тут и вещи евонные остались и портрет.

– Вот что, – прошептал Лугин. – Хорошо. Тогда ты можешь идти.

Дворник повернулся и уже застучал валенками в соседней комнате.

Лугин остался один.

«Середа», заметил он внезапно красные, припавшие одна к другой буквы внизу портрета.

– Постой, – крикнул Лугин с раздражением. – Какой сегодня день?

– Известно, середа, – послышался голос дворника из кухни.

– Середа, середа…

Внезапное бешенство охватило Лугина. Он бросился за дворником, но в прихожей остановился, в ужасе прижал палец к губам. Дворник уже ушел. Лугин озирался, бормотал. Измученно блистали его глаза.

– Выдал, выдал себя… Придут, схватят…

Он сел на ларь у дверей и заметил тогда, что у него в руке раскрытая бритва. Он сунул бритву в карман.

– Ну что ж, если я сумасшедший, тогда пусть придут… Все равно…

Он бормотал и плакал. Его бледное лицо было вдохновенно, прекрасно.