Девушка Мороз

10. Очень нервный прием

Сцепила зубы и изо всех сил постаралась вытащить из недр своей нервной системы остатки самообладания и профессионализма. Села обратно в кресло, открывая блокнот и щелкая ручкой.

— Я вас слушаю.

— У меня есть одна проблема, — ровным спокойным голосом начал Максим, гипнотизируя меня своим прозрачным взглядом. Вот же хватило совести притащиться и ещё в глаза мне смотреть, как ни в чём не бывало. По-моему, в таких ситуациях мужики должны пятиться и скулить, поджав хвост и потупив глазки. Неужели он вообще не боится, что я могу оказаться отбитой и всё рассказать его жене?

— Какая же? — вежливо поинтересовалась, так же спокойно и уверенно глядя на него в ответ. Далось мне это не без труда.

— Я влюбился в одну девушку, — Макс немного приподнял брови, продолжая пялиться на меня в упор и, кажется, так ни разу и не моргнув.

— Так разве же это проблема? — любезно переспросила, делая вид, что делаю записи в блокнот. На самом же деле усердно и старательно вырисовывала в нем слово «козёл». — В чём именно суть?

— В том, что у меня есть жена, и я во время не признался в этом той самой девушке, — тут он наконец проявил хоть какую-то эмоцию, тяжело выдохнул и расстегнул три верхние пуговицы на белой рубашке. Кажется, кто-то сбежал сюда прямо с работы.

— То есть, по-вашему, проблема именно в этом? — фыркнула чересчур раздраженно для психолога, помогающего незнакомому человеку. — А не в том, что вы проявили потребительское отношение и неуважение сразу к двум женщинам, обманывая их и пользуясь доверием?

— Не так! — спешно выпалил пациент, хмуря густые брови, от чего на переносице залегли глубокие морщины. — Я не собирался никому делать больно и не хотел этого. Проблема в том, что я уже долгое время не могу признаться жене, что не испытываю к ней тех чувств, которых бы ей хотелось.

— Почему? — отозвалась без особого интереса, готовая услышать в ответ что угодно из мужицкого арсенала, наподобие: «У нас ипотека, семеро детей по лавкам, она смертельно больна, неуравновешенная истеричка и может покончить с собой, не урожай в стране, цены падают» и прочую хрень.

— Всё началось шесть лет назад, — начал Макс, откидывая растрепанную голову на подголовник и прикрывая глаза. Охренеть, то есть, история будет длинной? — Мы с Викой жили на одной лестничной клетке, наши родители дружили. Вика была по уши в меня влюблена, для меня же, молодого пацана с бушующими гормонами, она была просто забавной девчушкой, ребёнком, который вечно лопочет свой ванильный бред, я был уверен, что с возрастом это у неё пройдёт. Позже меня забрали в армию. На вокзале собралось много народа, в их числе мои родители, их друзья и мелкая прилипала. Все попрощались, и только она стояла в стороне пуская пузыри из носа и тихо всхлипывая. Ну, я же не мразь какая-то, я подозвал её и обнял на прощание, ну так, по-братски, — придавшись воспоминаниям, Макс тихонечко фыркнул и дёрнул уголками губ. Несмотря на ситуацию, какая-то щемящая тоска и умиление тронули моё сердце. Это не правильно, я не должна пропускать всё через себя. — А она разнылась ещё сильнее, начала что-то бормотать про то, что обязательно меня дождётся и будет скучать. А я уже тогда не мог ответить тем же, поэтому тупо стоял, переминаясь с ноги на ногу от неловкости, и ждал, когда нас там уже быстрее загрузят в поезд. Через полгода моих родителей не стало, — Макс распахнул свои ясные глаза и уставился в потолок. Даже физически ощущалось, как тяжело ему было об этом говорить. — История смехотворно — банальная: были новогодние праздники, родители выпивали, отец уснул с непотушенной сигаретой. Как итог — минус родители, минус квартира. Я был разбил и подавлен. У меня не осталось никого. Возвращаться некуда. Всё это время Вика и её родители поддерживали меня и всячески помогали. Кстати, они были единственные, кто встретил меня на вокзале, не считая пары старых друзей. За тот год моей службы многое изменилось. Таким образом, эта нелепая девчушка и её мама с папой стали моей семьёй, за что я им безгранично благодарен. Я был погружен в учебу и подработки, чтобы хоть как-то отблагодарить этих людей и не сидеть у них на шее. Времени на дела амурные и подружек у меня не было, поэтому, через пару лет я позволил себе думать, что люблю Вику. Я и любил, только пока что не понимал, что эта любовь другая. Спустя некоторое время не стало и её родителей. Это стало для нас настоящей трагедией, но сплотило ещё сильнее. Мы остались одни друг у друга. Она — моя семья, я — её. Мы вместе росли, взрослели, боролись с проблемами, вместе радовались первым победам, а позже поженились. Шло время, я взрослел, и с каждым грёбаным месяцем всё яснее осознавал, что отношусь к ней, как к другу, как к младшей сестре, как к человеку, о котором хочу заботиться и оберегать, но не как к любимой женщине…

— Это первый раз, когда вы ей изменили? — этот вопрос вырвался против воли. Тут же прикусила свой острый язык, который мелет всё, о чём я успеваю подумать.

— Нет, — выдал неожиданную правду, поднимая голову и глядя мне прямо в душу. — К сожалению, не первый.

— Почему же тогда только сейчас это стало для вас проблемой? — всю мою сентиментальность и сочувствие к этому человеку, как рукой сняло.

— Во-первых, потому что я устал быть моральным уродом и предавать этого хорошего человека. Во-вторых, потому что я в первый раз понял, что такое по-настоящему влюбиться в девушку, — Макс отлепился от спинки дивана и переместил вес на предплечья, упертые в колени.

Очень хотелось скомкать несчастный листок и бросить в его наглую красивую морду. Здравая половина моего головного мозга кричала о том, что вся эта слезливая сказка — просто виртуозное враньё оборзевшего козла. Вторая половина, не очень умная, тоненько пищала: «А зачем ему врать?»

— Я так понимаю, ваша проблема в том, что вы не можете расстаться с женой из-за того, что чувствуете себя обязанным перед ней и боитесь снова потерять семью? — старалась сделать свой голос максимально равнодушным и холодным.

— И это тоже, — как-то опечаленно отозвался пациент, отводя взгляд. — Но это мои чувства и моя проблема, с ними я справлюсь. Я боюсь за Вику, как она это перенесёт? Она останется совсем одна, она же не сможет…

— Стоп-стоп! — вскинула ладонь вперёд, ощущая, как нарастает негодование. — Кто тебе позволил делать из девушки недееспособного беспомощного морального инвалида?! Она — взрослый самодостаточный человек! — а вот и весь мой непрофессионализм вылез наружу под ручку с женской солидарностью. — У вас — мужиков откуда о себе столько самомнения?! Вы что, нас за тупых воробушков держите, думаете, что помрём без вас?!

Вопреки моим ожиданиям, от Макса последовала странная реакция. Вместо возмущений и павлиньего отстаивания своей точки зрения, он на секунду задумался, после чего тихо рассмеялся, устало потирая ладонями лицо. Ну, тут даже я растерялась.

— Спасибо, Анастасия Юрьевна, — тихо пророкотал пациент, поднимая голову и глядя на меня таким взглядом, от которого всё внутри сжалось и затаилось. Столько нечитаемых эмоций в ясных светлых глазах я увидела впервые. — Вы мне очень помогли, — он ласково улыбнулся, поднимаясь на ноги, после чего подошел к столу, огибая его, встал на одно колено, взял у меня, оторопевшей, ладонь и невесомо её поцеловал. Чем я ему помогла то? Наорала, разве что… Всем бы это помогало, цены бы мне не было. — Я обещаю, что в скором времени решу свою проблему.

— Мне ничего обещать не нужно, — сухо выдавила, проглатывая неприятный комок в горле. Стоящий на коленях мужчина вызывал слишком острые эмоции. — Пообещайте себе, если вас действительно беспокоит эта проблема, — от греха подальше, я осторожно выдернула свою ладонь из его, поворачиваясь к столу. — А вообще, я бы посоветовала вам ещё раз подумать и постараться ещё раз полюбить свою жену. Возможно, у вас просто кризис в отношениях, — вот тут я, конечно, вру, всем ясно, что это никакой не кризис, но попытаться я должна, иначе меня совесть сожрёт.

— Полюбить двух людей не получится, — тихо выдохнул, аккуратно укладывая тяжелую голову мне на колени.