Побег от прошлого

Глава 12.

Алик спал как заколдованный, не проснувшись даже к вечеру, не слыша шагов и шебуршания Влада, мерного лязганья лопаты дворника о выложенные кирпичом дорожки, с которых тот сгребал снег, не видя снов. Он перепотел и снова успел остыть, несколько раз разметывался и снова кутался в одеяла, пока, наконец, глубокий сон его не превратился в легкую дрему, в которой уже слышны запахи и звуки, но сознание все еще спит и достаточно легкого толчка, чтобы проснуться.

Алик привык и уже не отползал подальше на свою половину кровати, единожды обнаружив, что хозяину дома привычно обнимать кого-то ночами. Хотя мысль о том, что так Влад подсознательно искал привычные женские округлости рядом, изрядно горчила, но ему все равно было приятно. И милая привычка Влада зарываться лицом в его волосы, тепло дыша в затылок – приятна была тоже. Так легко было вообразить, что… Но это как раз было лишнее, то самое, чего Алик себе не позволял.

И вот, наконец, настал тот самый момент, о котором, видимо, и предупреждала его эта женщина: Влад отшвырнул его от себя и закричал во сне, заставив буквально вынырнуть из липкой дремы, недоуменно вертя головой. Спросонок Алик даже не сразу сообразил, где он и что происходит, луна скрылась за тучами, в доме было кромешно темно. Пошарив руками вокруг себя, он нашел выключатель ночника, и мягкий оранжевый свет ненавязчиво осветил стылую с ночи комнату.

Спящий по правую руку Влад вроде успокоился…А затем заметался и забормотал не своим голосом, сперва тихо, затем все громче, сжимая кулаки и елозя пятками по постели:

- Нет, нет… это не я, пожалуйста, нет… Нет!!!

Придвинувшись снова к нему, Алик затормошил спящего, но Влад не проснулся, продолжая вскрикивать и маяться. Смотреть на это спокойно не было никаких сил, что-то нужно было сделать! Решившись, Алик обнял его сам, крепко прижимая к себе, удерживая от рывков сильное бьющееся тело, негромким шепотом успокаивая, уговаривая, поглаживая колючую щеку, все крепче вжимая в объятия – не разорвать рук, не отобрать… никому! Никогда!!! Если бы это было так просто…

Его осторожные ласки, его голос, настойчиво звавший Влада по имени, возымели действие: повлажневшие ресницы дрогнули, и мужчина резко распахнул глаза, в полумраке показавшиеся Алику почти черными от сильно расширенных зрачков.

Влад все еще бормотал и тяжело дышал ртом, как будто пробежал стометровку, но это было уже не важно. Проснулся, это главное!

Радостно улыбнувшись ему, Алик, продолжая свое занятие и все еще поглаживая пальцами по три дня не бритой щеке друга, тихо успокаивающе зашептал:

- Ну что ты? Всё, всё… Это был сон, просто сон! Все хорошо, ты дома, все в порядке. Это кошмарный сон, и только, не бойся…

Сияющие счастьем глаза Алика устремлены были только в глаза Влада, он неудержимо улыбался, счастливый тем, что тот больше не мечется и не кричит так жалобно и страшно. Но вот взгляд немного сместился в сторону, на щеку, и он почти мгновенно окаменел, пальцы дрогнули и были немедленно отдернуты. От стыда по щекам молодого человека расплылись пунцовые пятна, он прикусил губу и суетливо убрал вторую руку, на сгибе локтя которой Влад лежал головой, буквально вывинтился из тесного объятия, максимально далеко постаравшись отодвинуться прочь. Это было… просто невыносимо.

Прикусив жалко трясущуюся от волнения нижнюю губу, Алик рывком сел на постели и заговорил, глядя прямо перед собой, то сплетая в замок, то тиская поочередно пальцы рук. Голос его ощутимо дрожал, но он даже почти не сбивался.

- Влад, прости, я… Я должен положить этому конец. После того, что сегодня произошло, я просто не могу больше находиться с тобой в одной квартире. Прости меня, пожалуйста, я правда думал, что у меня получится. Что я смогу с этим справиться и делать вид, что все в порядке, ничего не случилось… Но я не справляюсь, и я боюсь, что дальше всем будет только хуже.

Заметив боковым зрением, как Влад дернулся к нему, очевидно, пытаясь возражать, Алик взглянул на него коротко и сдавленно попросил:

- Я знаю все, что ты скажешь, позволь мне закончить.

Смотреть ему в глаза в этот момент Алику так и не достало смелости, но снова отвернуться и исповедаться холодильнику помешала совесть. Так он и остался сидеть прямо, словно проглотил аршин, лишь склонив подбородок к плечу и рассматривая узор на пододеяльнике.

- Наверное, это моя вина. Если бы не я, сейчас у тебя все было бы по-другому. Вы бы помирились, у тебя была бы настоящая семья. Я понимаю, вы поссорились, и ты бы иначе никогда меня не поцеловал. Я тебе теперь только мешаю… Я знаю, как все исправить. Я уйду, и все снова будет хорошо. Я так хочу, чтобы у тебя все было хорошо…

Губы Алика задрожали, с подбородка закапало на купленную ему Владом теплую пижаму. Последние слова, которых он не собирался говорить, слетели практически беззвучно, и он зажал себе губы ладонью, не успев запереть отчаянное:

- Я же люблю тебя, безумно.

В ушах зазвенело, Алик застонал сквозь зубы, мысленно проклиная свой длинный язык и яростно выпутываясь из скрученных одеял, не осмеливаясь даже посмотреть на Влада, в панике шаря по полу босыми ногами в поисках тапочек. Его охватил страх, панический ужас, который укоренила в нем еще Ира – боязнь удара.

А в том, что Влад его сейчас просто размажет по полу за такие слова и вышвырнет из своей жизни, сомневаться не приходилось. Алика колотило крупной дрожью, от слез он не видел толком ничего, а тут еще Влад почти успел его схватить за рукав, но он увернулся. Правда, движение вышло неловким, и он свалился с постели на пол, не успев сбежать… ничего не успев. Подтянув ноги к груди, Алик накрыл голову руками, защищаясь и безостановочно бормоча сквозь рыдания:

- Прости, прости! Я не буду больше так говорить, прости меня, ну, пожалуйста!

Проснуться, проснуться, только бы вырваться. Влад понимал какой-то угасающей частью сознания, что это просто очередной виток обычного больного кошмара. Что надо просто собраться и проснуться. Но вязкий ужас затягивал все сильнее, и казалось, что единственным выходом будет, если его голова все-таки разорвется от нахлынувшей вместе с кошмаром головной боли. Он продолжал метаться и стонать, до крови прикусил губу, откуда-то всплыло слово «эпилепсия», которое врачи в госпитале произносили как приговор, и которое во сне тут же было проассоциировано с образом беспомощного слюнявого идиота. Бесполезного, никому не нужного. Как то, чего ему так желала Ольга, загнуться в грязной палате какой-нибудь провинциальной психушки. Алик даже не взглянет на него, забудет о самом его существовании. Проснуться, как же хочется проснуться… Под масками врачей – маски-дзанни, которые закрывают застывшие как восковые маски лица мертвецов… Алик, Алик, где же ты, вытащи меня отсюда. Я не хочу к ним, мне еще рано…

Он даже не услышал, а скорее почувствовал, как кто-то прижимает его к себе, крепко обнимает, нежно гладит по лицу, зовет по имени. На этот родной голос хотелось идти, это был тот самый шанс вырваться, очнуться, жить…

Влад резко открыл глаза и увидел встревоженное лицо Алика, склонившегося над ним. Кошмар отступал, головная боль приутихла, но не сдалась – любая попытка шевельнуться вызвала ощущение ядерных взрывов где-то в висках. Да двигаться и не хотелось, он так уютно устроился на руке Алика, а тот смотрел на него счастливыми, сияющими глазами и продолжал гладить по небритой щеке.

Шептал что-то успокаивающие и от этого казалось, что сон – это и правда только глупый, дурацкий сон и ничего больше.

Вдруг Алик резко отпрянул от него, сел на край постели и как-то весь сжался в комок. Влад попытался удержать его, но тело отказывалось слушаться, перед глазами все плыло, было нестерпимо больно. Вот оно. Все. Сейчас Алик скажет, что с психом он больше знаться не желает и уйдет. Но тот почему-то начал…Что? За что извиняться? Влад снова попытался хотя бы нормально сесть на постели и дотянуться до почти рыдающего молодого человека, но получилось как неуклюже резко, а тот все продолжал что-то говорить. Что-то про Ольгу и что он помешал какому-то счастью… Чушь какая. Но тот уже почти плакал, и вдруг просто как гром среди ясного неба:

- Я же люблю тебя безумно!

Что? Алик… Владу почти удалось ухватить его, уже просто бьющегося в истерике, за рукав пижамы, но тот вывернулся, от резкого движения свалившись на пол, и сжался в комок, будто ожидая удара.

- Алик, Алик… подожди, не бойся, Алик… Послушай меня, - надо заставиться себя двигаться, хотя бы подползти к краю постели, скатиться на пол, обнять, прижать к себе, успокоить.

Смысл сказанного доходил до больной головы медленно. Любит… он его любит.

Так это же здорово. Значит, все правильно и хорошо. И никто никуда не уйдет.

Только как теперь эту мысль донести до вырывающегося из его рук, дрожащего Алика.

- Все, все, Алик, успокойся, родной мой, хороший. Ну, пожалуйста. Давай поговорим. Я не сделаю тебе больно, не обижу, Алик. Черт. Больно то как!

Дичайший спазм заставил Влад что есть силы сжать зубы от боли, он уткнулся вдруг резко успокоившемуся Алику в плечо, стараясь просто вздохнуть нормально и не потерять сознание от боли.

- Сейчас, подожди, Алик я… пожалуйста, давай поговорим.

Бежать! Бежать, бежать, бежать!!! Но как убежать от себя самого? Куда бежать, если тебе некуда больше идти, ты у последней черты, у последнего своего причала, а дальше - хоть как Анна Каренина, на рельсы головой, потому что в иные моменты жизнь теряет всяческий смысл и лишь мучает не потребностью - обязательством жить. Мучительно, больно и страшно, через силу выталкивая себя в новый день.

Убежать Алик не успел, он просто не видел ничего вокруг от слез, дрожа всем телом как от лихорадки, кожу саднило ожиданием удара. Но его не последовало.

Вокруг плеч обвились знакомым теплом крепкие руки, и мягкий голос Влада, сейчас такой взволнованный, сорванный и хрипатый, зазвучал в ушах. Смысл слов дошел до него не сразу. Впрочем... Ну, разумеется. Влад, его прекрасно воспитанный, галантный, внимательный к мелочам, Влад не мог бы поступить иначе. Сейчас он его успокоит. Выслушает, посочувствует, пожурит, а может будет говорить сам о том, что он не такой, "спасибо, конечно, приятно, но извини, Алик, я нормальный".

Оцепенев в его руках, Алик с тупым безразличием человека, шагнувшего за грань, где уже не страшно, не больно, просто никак, слушал слова утешения, и такие болезненные и бесполезные сейчас ласковые словечки. Его мутило от неприятия случившегося, по телу изредка волнами пробегала дрожь и он ежился, передергивая плечами. Вот сейчас он скажет...

- Давай поговорим.

- Господи... Тебе плохо?! Где болит? Врача? Что?!! Да не уйду я! - сердито прикрикнул, вырываясь из рук. Тоже, нашлась главная проблема - удержать его на месте! - Куда я, по-твоему, ночью пойду без тапочек?

Неуклюже пошутив, Алик допытался все-таки, где Влад хранит лекарства, мысленно охнул при виде целого батальона коробочек и флаконов, и, найдя нужное, вернулся к "умирающему" с таблетками и стаканом воды.

- На вот, пей.

Усевшись было рядом, он не провел в покое и полминуты, сорвался к камину разводить огонь, ворча под нос.