(С)нежные чувства

Глава 18

Я краснею и с приоткрытым ртом наблюдаю, как Антон тянет руку по столу. Он вот-вот накроет мою ладонь, и внезапно по моему телу от предвкушения бегут мурашки: ловлю себя на том, что мне очень хочется почувствовать тепло его ладони.

В этот момент в комнату влетает Вера с криком:

— Ма-а-ам!

Я вздрагиваю и одергиваю руку, разворачиваюсь к дочери.

— Что случилось?

— Можно мы завтра Максима тоже возьмем с собой?

Я непонимающе хмурюсь, а потом вспоминаю, о чем она: я обещала ей покататься на коньках, благо каток буквально в паре остановок от нас. Надо сводить дочку, пока не потеплело.

Расшифровываю для Антона:

— Верочка, я не против взять с собой на каток Максима, но разрешения надо спрашивать у его папы, а не у меня.

Мельком смотрю на Чудова — позволит ли?

И тут Вера применяет запрещенный прием — делает те самые глаза кота из знаменитого мультика, при этом хлопает ресничками так, словно собирается взлететь. А ресницы у нее что надо — длинные и пушистые.

— Можно, дядя Антон?

И тот тает. Ох и сердцеедка у меня растет!

— Отличное предложение, — показывает класс большими пальцами обеих рук Чудов, расплываясь в улыбке.

На том и останавливаемся.

Вскоре гости уходят, и мы с Верой остаемся одни.

Из головы никак не идут слова Антона о том, что мать Максима умерла, что они вроде и были вместе, а вроде и не были. Это как? Что за тайна? Очень хочется узнать! Может, завтра расскажет?

На смену мыслям приходит обжигающий взгляд Чудова, пробирающий до самого нутра.

А от его баритона с хрипотцой «собираюсь ухаживать» и вовсе хочется порхать — впервые за долгое время.

М-м, что бы такого завтра надеть? Смотрю на ногти. Так, и маникюр бы обновить не мешало. И в шкафу как обычно — полки вроде не пустуют, а надеть нечего.

Странно, я совсем не переживала обо всем этом, когда встречалась с Борисом…

***

— Фух, — выдыхаю я, приземляясь на скамейку, смеюсь: — Недельную норму калорий на этом катке сожгла!

Антон присаживается рядом, протягивает мне стаканчик с кофе, окидывает меня быстрым взглядом и многозначительно подмигивает:

— Уж кому-кому, а тебе о таком переживать не стоит.

И я снова смущаюсь как школьница. Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, делаю вид, что поглощена высматриванием детей, которые лишь зафыркали на нас, когда мы предложили передохнуть, и продолжают кататься.

Оказывается, Максим и Антон раньше жили в Питере, и оба каются более чем сносно. Я в сравнении с ними чувствовала себя на льду жутко неуклюжей — ноги жили своей жизнью, разъезжаясь как попало. Ну, зато насмеялись вдоволь.

Неоднократно Антон лишь чудом удерживал меня от падения, и каждый раз прижимал меня к себе немного крепче, чем требовалось. Или мне так казалось?

— Надя, а кто учил Веру кататься на коньках? — вдруг интересуется он.

— Никто, — развожу руками я. — Она на них и стоит-то раз третий от силы.

— Вот как? — изумленно поднимает брови Антон. — Ты смотри, какая она пластичная и как чувствует лед — это талант! Может, в роду были фигуристы?

— Не знаю, — пожимаю я плечами.

Антон невольно затронул тему, которую я стараюсь не поднимать, поэтому спешу перевести стрелки:

— Ты обещал рассказать о матери Максима.

Взгляд Чудова затуманивается, и он хмурится. Кажется, я зря подняла эту тему.

«Вот вечно ты так, Надя», — костерю себя на все лады.

— Извини, я не хотела. Можешь ничего не говорить.

— Да нет, все нормально, — вымученно улыбается Антон. — Просто мне каждый раз больно от мысли о том, что я пропустил первые три года жизни сына.

Я вопросительно поднимаю брови, мол, как так вышло, и он объясняет:

— Полина — это девушка, с которой я встречался около полугода, а потом она исчезла. Я пытался выяснить, что случилось, но она снизошла лишь до сообщения: «Прости, так и так, вернулась к бывшему, люблю только его». В общем, в итоге я отступил, к тому же она куда-то переехала, да еще и номер сменила. Странички в соцсетях тоже удалила. В следующий раз Полина пришла ко мне, когда у нее уже была четвертая стадия рака, и врачи давали ей от силы полгода.

О господи, неужели это то, о чем я думаю? Полина ушла от Антона восемь лет назад, будучи от него беременной?

— Пришла и сообщила, что сама растила нашего сына, но теперь о нем некому будет позаботиться. Сказать, что я был в шоке, ничего не сказать! Я ведь ей говорил, как хочу детей. Оказалось, она просто мной воспользовалась. Ну, вроде как ребенка хотела, а семью — нет. Поэтому ушла от меня, как только забеременела.

Я чувствую в словах Антона скрытую многолетнюю боль и накрываю его ладонь своей, легонько сжимая. Пытаюсь представить, каково это — пропустить три года жизни Верочки, и сердце сжимается. Брр…

— Если бы она не заболела, я бы так и не узнал о том, что где-то растет мой сын, ты представляешь? Я дико на нее злился, если честно. Потом и на себя, что так просто отступился, не нашел ее. Может, все сложилось бы по-другому, кто знает. Максу, кстати, сказали, что я просто был в экспедиции. Впрочем, он об этом не особо вспоминает.

Антон разводит руками:

— Вот так вот я в один день и стал отцом шебутного трехлетнего пацана.

— Он у тебя классный! — горячо восклицаю я.

Я действительно так думаю. Мы недолго общались, но Макс уже проявил себя как очень интеллигентный, добрый, воспитанный и любознательный мальчишка. И с Верой, кстати, общается так, словно знакомы сто лет. Впрочем, в детстве всегда проще обзаводиться друзьями.

— А что насчет вас? — как гром среди ясного неба звучит вопрос Антона. — Отец принимает участие в жизни Веры?

И я чувствую, как щеки снова покрываются жгучим румянцем, потому что это та тема, за которую мне будет стыдно, наверное, до конца своих дней.