Оттепель. Действующие лица
- Автор: Сергей Чупринин
- Жанр: Литературоведение / Биографии и Мемуары / Современные российские издания / Политика и дипломатия / История России и СССР
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Оттепель. Действующие лица"
Шолохов Михаил Александрович (1905–1984)
Лучшим, талантливейшим писателем советской эпохи Ш. был объявлен еще до того, как на свет явилась четвертая книга «Тихого Дона». В 1934 году 29-летний станичник стал самым молодым членом президиума правления Союза советских писателей, в 1937-м его навсегда избрали депутатом Верховного Совета СССР. И хотя чиновники рангом поменьше пытались вставлять ему палки в колеса, даже строили планы его ареста, охранная грамота была уже выписана, и знаки августейшего признания сыпались один за другим.
Вот 1939 год: 25 января Политбюро ЦК в очередной раз утверждает Ш. в правах члена высшего писательского руководства, 28 января его (вместе с «красным графом» А. Толстым) при отсутствии каких бы то ни было научных трудов производят в действительные члены Академии наук СССР[3267] с одновременным присвоением ученой степени доктора филологических наук honoris, так сказать, causa, 31 января награждают высшим в стране орденом Ленина, а в марте избирают делегатом XVIII съезда ВКП(б).
И снова март, но уже 1941 года, когда в газетах печатается сообщение о присуждении Сталинской премии 1-й степени за роман «Тихий Дон» и — это, может быть, самое главное — в статье Ю. Лукина к изданию романа фундаментальным однотомником появляется обязывающая и самим вождем, надо думать, одобренная фраза: «Шолохов — истинный любимец Сталина»[3268].
Так — любимцем верховной власти — Ш. и проживет свой век: Н. Хрущев в августе 1959 года лично посетит его в Вешенской, а с Л. Брежневым он и вовсе будет общаться запросто — на ты.
Любимец, да, любимец, хотя, однако, все ж таки самим кремлевским властителям не ровня, и Ш. время от времени ставят на место: то в 1954 году откажут в публикации глав из «Поднятой целины» в «Правде» сразу четырнадцатью газетными подвалами подряд[3269], то будут раз за разом отправлять на принудительное лечение от алкоголизма[3270], то М. Суслов распорядится дать ему укорот после скандалезно грубого выступления на II съезде писателей, то бдительные цензоры при переизданиях вмешаются в его тексты.
Но это все преходяще, никак не влияя на статус не просто первого среди равных, но признанного единственно великим среди всех советских художников слова: книги многомиллионными в сумме тиражами выходят у него во всех издательствах страны, идут безостановочные переводы на языки народов СССР и мира, множатся экранизации, театральные спектакли, оперы, радиопостановки, растет число монографий и диссертаций, посвященных Ш., и — уже как вершина признания — он, начиная с 1948 года, становится главным советским претендентом на Нобелевскую премию.
Его новые публикации в годы Оттепели относительно редки, но зато они появляются либо сразу в «Правде», как рассказ «Судьба человека» (31 декабря 1956 — 1 января 1957), либо в нарушение общепринятых правил практически одновременно прокатываются по нескольким журналам, как вторая книга «Поднятой целины» (Нева. 1959. № 7; 1960. № 2; Дон. 1959. № 7; 1960. № 2; Октябрь. 1960. № 2–4). И тут же — всхлипы восторга у присяжных критиков, новые инсценировки, фильмы, диссертации, включение в обязательную школьную программу.
С таким статусом можно было, конечно, не мельчить, уклоняться от хлопотных должностей и обременительных нагрузок в Союзе писателей[3271], откликаясь лишь на то, что ему и, вероятно, его кураторам в ЦК виделось действительно важным. Так, статьей «Имя изменника проклято и забыто»[3272] Ш. поддержал уничтожение Л. Берии, а речью на XX съезде КПСС добил А. Фадеева, в глазах партийного руководства ставшего — сейчас бы сказали — «хромой уткой»[3273]. Так и «Судьбу человека», за которую Ш. многое простилось, он написал ведь не столько по своей инициативе, сколько первым отреагировав на постановление ЦК и Совмина «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей» от 29 июня 1956 года, где, в частности, было предусмотрено создание «художественных произведений, посвященных героическому поведению советских воинов в фашистском плену, их смелым побегам из плена и борьбе с врагом в партизанских отрядах»[3274].
И так, выступая 2 октября 1966 года на XXIII съезде КПСС, Ш., ставший к тому времени не только членом ЦК (с 1961), но лауреатом и Ленинской (1960) и Нобелевской (1965)[3275] премий, со свирепостью, беспримерной для оттепельной эпохи, отозвался об А. Синявском и Ю. Даниэле, к тому времени уже отправленных в лагеря:
Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные двадцатые годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а «руководствуясь революционным правосознанием» (аплодисменты), ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни! (Аплодисменты.) А тут, видите ли, еще рассуждают о «суровости» приговора[3276].
К. Чуковский назвал эту речь «подлой»[3277], А. Твардовский «позорно угоднической, вурдалацкой»[3278], и, — как свидетельствует А. Гладков, —
почтовое отделение в Вешенской было завалено посылками в его адрес с томами его сочинений, которые отсылали ему. Дали указание подобные посылки задерживать в Ростове, но и там образовались залежи. По особому секретному циркуляру, эти посылки стали вскрывать и книги передавать в библиотеки[3279].
Шоковая реакция современников понятна. Однако Ш. ведь и раньше стоял на позиции: «Если враг не сдается, его уничтожают», заявив по отношению к И. Эренбургу и К. Симонову еще в 1954 году на съезде писателей Казахстана:
Когда писатель сознательно создает идейно порочное произведение и под тем или иным предлогом пытается как-то протащить политически вредные народу и партии «идейки», я за то, что здесь надо критиковать «на уничтожение». Тут можно не стесняться и орудовать пером как разящим мечом[3280].
Писалось ему в последние десятилетия плохо. Роман «Они сражались за Родину», начатый еще в 1942 году, так до конца жизни и не был закончен, к новым литературным трудам Ш. не приступал вовсе, орудуя разящим мечом скорее в речах и в письмах по начальству: 8 сентября 1967 года безоговорочно потребовал исключить А. Солженицына из Союза писателей, 22 июля 1968-го призвал Л. Брежнева решительно покончить «муторное дело» с «пражской весной»[3281], а в конце 1972 года защитил писателей-патриотов от нападения на них А. Яковлева в статье «Против антиисторизма»[3282].
Это не сервилизм, конечно. Это действительно осознанная и последовательная позиция. «Я, — сказал Ш., обращаясь к делегатам XXII съезда партии, — как и все вы, прежде всего коммунист, а потом уже писатель»[3283]. Так что и отношение к нему до сих пор тождественно отношению к советской власти: те, кто ее, пусть даже с оговорками, принимают, Ш. боготворят, зато те, кто ее терпеть не может, охотно делятся идущими еще от 1920-х годов предположениями, что «Тихий Дон» либо не так уж хорош, как о нем предписано думать, либо украден (скомпилирован) Ш. из текстов другого (или других) авторов.
И конца этим спорам, видимо, не будет. Как наверняка не будет конца все новым и новым переизданиям «Тихого Дона», «Поднятой целины», других шолоховских книг.
Соч.: Собр. соч.: В 12 т. М.: Сов. писатель, 2003; Письма. М.: ИМЛИ РАН, 2003.
Лит.: Михаил Шолохов: Летопись жизни и творчества. М.: Галерея, 2005; Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников: В 2 т. М.: МГОУП им. Шолохова, 2005; Бар-Селла З. Литературный котлован: Проект «Писатель Шолохов». М.: РГГУ, 2005; Чудакова М. Три «советских» нобелевских лауреата // Чудакова М. Новые работы: 2003–2006. М.: Время, 2007. С. 193–233; Осипов В. Шолохов. М.: Молодая гвардия, 2010 (Жизнь замечательных людей); Михаил Александрович Шолохов: Энциклопедия. М.: Алгоритм, 2011; Воронцов А. Шолохов: Роман. М.: Вече, 2013.