Оттепель. Действующие лица

Шелепин Александр Николаевич (1918–1994)

Поступив в 1936 году на исторический факультет МИФЛИ, Ш. уже на следующий год был избран секретарем институтского комитета комсомола. Карьера пошла борзо, и самомнение тоже росло как на дрожжах. «Когда его спрашивали: „Кем ты хочешь стать?“ — он, не задумываясь, отвечал: „Вождем“», — рассказывает учившаяся на соседнем факультете Л. Лунгина[3226].

Этот ответ, так, видимо, впечатлил ифлийцев, что стал общим местом в их мемуарах[3227].

Мы, — вспоминает С. Львов, — делились как-то сокровенными мечтами о будущем. Один сказал, что хотел бы стать знаменитым писателем, другой претендовал на журнал, третий видел себя зарубежным корреспондентом… Шелепин серьезно сказал: «Я хочу быть секретарем ЦК»[3228].

У него это получилось. Но прежде Ш. получил боевое крещение на советско-финской войне, даже, — как рассказывают, — обморозил там ноги, а вот в Великой Отечественной участвовал уже только дистанцированно. И это, — говорит ветеран спецслужб Ф. Бобков, — многих смущало: «почему человек, который ведал военно-физкультурной работой в Московском горкоме комсомола и всю войну проработал в ЦК ВЛКСМ, так и не пошел на фронт. Мне казалось, комсомольский вожак в такое время должен быть на фронте»[3229].

Но должен же ведь кто-то и руководить, не правда ли? Вот «железный Шурик», как его называли со студенческих лет, и руководил, отвечая осенью 1941 года, в частности, за подбор добровольцев для диверсионной работы в тылу врага. Это была своего рода школа советских камикадзе, так что, возможно, — процитируем Л. Лазарева, — «цвет московской молодежи» действительно «угробили без всякого смысла и пользы. Туда, куда забрасывали группы, в одну из которых входила Зоя, — сто километров от Москвы — условий для партизанской войны не было никаких, они были обречены»[3230].

Но пропагандистский эффект тем не менее был достигнут, З. Космодемьянская стала первой великомученицей священной войны, а товарищ Ш. — одним из персонажей поэмы М. Алигер «Зоя»[3231]. И его карьера продолжилась: с мая 1943-го он секретарь, с 1949-го второй секретарь, а в 1952–1958 годах уже и первый секретарь ЦК ВЛКСМ.

Чем прославился? Тем, например, что 26 марта 1953 года обратился в Президиум ЦК КПСС с предложением переименовать ВЛКСМ в ВЛСКСМ (Всесоюзный Ленинско-сталинский коммунистический союз молодежи), а газету «Комсомольская правда» в «Сталинскую смену»[3232].

Это предложение принято не было, зато развертывались другие большие дела. Под водительством комсомола, то есть лично товарища Ш., и целину поднимали, и Всемирный фестиваль молодежи и студентов летом 1957 года в Москве отгуляли без огрехов, и вел себя Ш. стратегически безошибочно, активно поддержав Хрущева в его борьбе с «антипартийной группой Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего с ним Шепилова».

Предложение возглавить Комитет госбезопасности было неожиданным, но по-своему мотивированным. Хрущеву, небезосновательно опасавшемуся профессиональных чекистов, на этом посту нужен был не кадровый генерал, но штатский политик, склонный к реформам, и Ш. действительно на несколько тысяч человек сократил рабочий аппарат органов, набрал туда выходцев из комсомола, а сами органы переориентировал «на международные дела», так что, — сошлемся на оценку Ф. Бобкова, —

оперативная работа целиком переводилась в сферу каналов борьбы с проникновением в страну иностранных разведок. От контроля за средой, которую эти разведки намеревались использовать в целях подрыва конституционного строя страны, органы госбезопасности по существу отстранялись[3233].

Это не вполне так, конечно. Карающий меч отнюдь не спрятали в ножны, и — один лишь пример — именно комитетчикам было в феврале 1961 года поручено изолировать роман В. Гроссмана «Жизнь и судьба», да и донесения за подписью Ш. о «нездоровых настроениях» писателей, деятелей культуры, студенческой молодежи поступали в ЦК КПСС исправно. Но от собственных высказываний о стихах, спектаклях и фильмах Ш. все-таки воздерживался, и — это главное — арестов и посадок стало поменьше, наступила бархатная пора, как ее называли, профилактики, то есть внушений, предостережений и запугивания.

Что дальше? На XXII съезде партии Ш. наконец-то получил ранг секретаря ЦК, в октябре 1964-го за заслуги в низвержении Хрущева был произведен в члены Президиума ЦК, оброс другими должностями и титулами. Пока ближе к семидесятым то ли начал действительно плести заговор, претендуя на первенство в кругу вождей, то ли просто попал у Брежнева под подозрение в таких бонапартистских намерениях. И полетел, конечно, — сначала вроде бы плавно, а потом все стремительнее и стремительнее, так что карьеру свою закончил в обидной для него роли заместителя председателя Госкомитета СССР по профессионально-техническому образованию (1975–1984).

Ну и еще десять лет дожития на пенсии с репутацией ярого сталиниста и неукротимого карателя.

Лит.: Млечин Л. Шелепин. М.: Молодая гвардия, 2009 (Жизнь замечательных людей); Млечин Л. КГБ. Председатели органов госбезопасности: Рассекреченные судьбы. М.: Центрполиграф, 2013.