Радио Свобода как литературный проект. Социокультурный феномен зарубежного радиовещания

А.Ф. Панфилов пишет: «До начала 1950-х официальные власти США, благосклонно относясь к антисоветской деятельности русских эмигрантских организаций, открыто не вмешивались в нее… Однако инспираторы создания новой антисоветской организации, как видно, надеялись, что им действительно удастся объединить всех русских “демократических эмигрантов” в одно большое движение… Но вскоре американцы отказались от идеи объединения и перешли к тактике использования в подрывной деятельности против СССР отдельных лиц. Считая эмиграцию незаменимой в борьбе против социалистических стран, правительство США не останавливалось перед тратами на подкормку эмигрантов»[67]. Возможно, разъединению Центра способствовала и советская разведка. В штаб-квартиру радио в Мюнхене «подсаживались» люди, выдававшие себя за перебежчиков, которые потом возвращались в СССР и «клеймили радио»[68].

Отметим, что члены НТС были практически изгнаны с радио. С 1955 года человек, состоявший в союзе, не мог быть сотрудником Освобождения. НТС считался влиятельной, но при этом сомнительной политической силой. Сомнительной по двум причинам: во-первых, потому что союз сотрудничал с гитлеровцами во время войны (сотрудничество с Гитлером объяснялось и оправдывалось тем, что благодаря ему энтээсовцы проникали в Россию и распространяли там свою пропаганду, вербовали союзников), во-вторых, НТС был инфильтрован советскими агентами[69].

Важно понимать, что радио было создано для борьбы с коммунизмом, а не с народом и не с людьми. В американской пропаганде, которая велась через Радио Освобождение и затем через РС, было понятие «тайного друга»[70]. Все передачи должны были строиться так, чтобы привлечь слушателя. Они никогда не были антинародными, русофобскими и никогда не были направлены против населения. Руководство радио заботилось о том, чтобы эфир не был заполнен руганью в адрес советской власти, чтобы у слушателя ни в коем случае не было озлобления. Можно было говорить о преступлениях советского правительства, о том, что конкретный шаг антинародный, можно говорить о том, что совершено убийство кого-то из оппозиционеров, но нельзя персонифицировать зло. Критика должна была быть аргументированной. В меморандуме руководства РС[71] говорится, что «в тоне и манере передач не должно быть никакой злобы… следует принимать во внимание, что среди слушателей есть люди различных взглядов и убеждений…»[72].

В свою очередь, советская пропаганда формировала определенный образ РС и его сотрудников в глазах обывателя. «Доктрине освобождения был придан характер официальной правительственной внешнеполитической программы»[73], – писал А.Ф. Панфилов в книге «За кулисами “Радио Свобода”». Так автор обосновывал появление в названии радиостанции слова «Свобода». «Такие станции, как “Свобода”, – продолжал он, – стремятся вызвать “эрозию” изнутри, разрушить единство…»[74]. Отдельные параграфы книг советских исследователей посвящены обвинениям эмигрантов в предательстве. «Время от времени некоторые слушатели будут ускользать из СССР и переезжать в США, с тем, чтобы рассказывать американским станциям, какие сооружения оборонного значения строят русские», – писал Панфилов[75]. Одними из самых заметных исследований по американскому радиовещанию в годы холодной войны, кроме уже упомянутых книг А.Ф. Панфилова, были тексты советских авторов: Н.Н. Яковлева (ЦРУ против СССР. М., 1979), В.Н. Ярошенко (Подрывная радиопропаганда. М., 1977; «Черный» эфир: Подрывная пропаганда в системе буржуазного внешнеполитического радиовещания. М., 1986), В.Е. Голованова (Видимые и невидимые каналы (внешнеполитическая пропаганда США). М., 1973), Н.М. Кейзерова (Идеологические диверсии. М., 1979). Советские исследователи вещания РС редко упоминают имена сотрудников РС, работающих в эфире, в том числе русских писателей, фамилии которых, возможно, могли бы напомнить советским слушателям о существовании российской творческой эмиграции. Советские авторы избегают также цитирования передач РС и не обсуждают тем, поднятых в них, говоря лишь о том, что РС – «пропагандистско-диверсионный центр»[76], его сотрудники – «престарелые эмигранты, давно потерявшие представление о том, что творится в СССР»[77], а редакция РС «делает ставку на завоевание доверия аудитории и на эксплуатацию его… Пропагандисты “черного” эфира специальное место отводят “правде” – передаче правдоподобных сообщений»[78]. «Американские подрывные центры изощряются в попытках создать новые мифы, муссируя вымыслы о “советской военной угрозе”, о “нарушениях прав человека” в социалистических странах, о “международном терроризме” и т. д. Подрывная радиостанция “Свобода” не отличается от “черных” радиостанций фашистского толка ни злобным тоном своих выпадов, ни бессовестной ложью о событиях внутренней жизни СССР»[79], – пишет Ярошенко.

В историческом цикле «Полвека в эфире», подготовленном историком русской эмиграции, писателем и сотрудником радиостанции Иваном Толстым к 50-летию РС, мы находим следующее свидетельство об отношении к РС в СССР в 1950-х годах. Иван Толстой отмечает, что советские агенты проникали на РС. Например, агент КГБ Олег Туманов работал на РС в течение двадцати лет. Толстой считает, что о том, как относились в Москве к выступлениям РС и деятельности эмигрантов, говорит уголовная хроника той поры: «Формально деятельность советской контрразведки к началу 50-х годов уже закончилась, но поставленная Лубянкой задача – выявить и отомстить неугодным – отменена вовсе не была. Десятки явных и неявных советских агентов были внедрены во всевозможные послевоенные эмигрантские организации, редакции и союзы. Советская пропаганда клеймила сотрудников Радио Освобождение (а потом и РС), как гитлеровских преступников… Военных преступников у нашего микрофона не было. Да, на нашем радио работали перемещенные лица, те, кто попал в германский плен, но у всех этих людей их “преступление” заключалось в том, что они не вернулись в Советский Союз, в том, что отлично понимали, какая судьба ждет их на родине…»[80]. Но пропаганда не может базироваться только на лжи. Как рассказывает в интервью автору Иван Толстой, советские пропагандисты часто использовали в своих работах в качестве официальных документов давно опровергнутые, якобы созданные американскими политиками документы, направленные на подрыв Союза. В Америке эти документы были признаны подделками, а создавали их в МГБ и КГБ во время холодной войны. Подробнее об этом также пишет в своей книге «Искры Свободы» Джин Сосин.

1 июля 1959 года название «Радио Освобождение» трансформировалось в «Радио Свобода». Если название «Радио Освобождение» было следствием концепции освобождения народов Советского Союза от коммунизма, то теперь надо было давать такую информацию, чтобы слушатели могли самостоятельно определять свое мировоззрение. «То есть свобода есть ценность, а освобождение – это вектор»[81].

«Стержнем советской политики было стремление предотвратить идеологическое воздействие иностранного опыта, идей, образа жизни на целомудренно коммунистическое сознание советского народа»[82]. Среди слушателей радио в СССР были такие, кто следил за западными радиопередачами особо внимательно и регулярно[83]. Стоит также отметить, что «возвращение изъятой радиоаппаратуры после войны владельцам, а главное, завоз радиоприемников из-за рубежа в качестве трофеев привели к тому, что, по оценкам ЦК КПСС, уже к 1950 году количество аппаратов, позволяющих слушать иностранные радиопередачи, увеличилось в СССР до 500 тысяч»[84], а почти каждый приемник – это возможность услышать западное радио сразу для нескольких слушателей. Такие данные приводит историк, сотрудник РС Владимир Тольц.

Авторы РС всегда искали свои собственные оригинальные формы подачи правды о прошлом. Радио транслировало многообразные мнения. У микрофона Свободы выступали и Михаил Коряков, историк, основатель и ведущий программы «Россия вчера, сегодня, завтра», сотрудник нью-йоркского отделения РС, и известный публицист Олег Красовский. В 1983 году на РС пришел Владимир Тольц, который занялся политической историей РС. За год до этого он был обвинен КГБ в распространении антисоветских материалов и эмигрировал из Советского Союза. Тольц вспоминает: «Оказавшись в Австрии, поскольку на Лубянке мне сказали, что я могу уехать только через Вену, чтобы не создавать прецедента, я, естественно, подумал о городе Мюнхене. У меня к тому времени на Свободе уже работали какие-то давние знакомые, я подумал, что это было бы интересно там и жить и, возможно, работать… До этого я слушал Свободу за городом. В Москве было трудновато слушать. Сейчас я вспоминаю: мы регулярно слушали цикл передач, который был по книжке Фридриха Незнанского и Эдуарда Тополя “Журналист для Брежнева”. В октябре 1982 года я оказался в Мюнхене, на РС я уже попал, наверное, в конце года. Поговорив с руководством, я понял, что есть возможности работы. Все делалось не сразу, вначале я был фрилансером до середины 1983 года, а потом появилось обещанное мне заранее место в исследовательском отделе РС. Это была привычная для меня работа аналитика, и я с удовольствием этим занялся. Со мной работал Кружин (Бублик), который в свое время работал в охране генерала Власова, а у нас занимался военной аналитикой, делал выписки, делал какие-то построения… В Русскую службу меня уговорили перейти, чтобы вести старейшую аналитическую программу РС “Россия вчера, сегодня, завтра”. До меня ее вел Глеб Александрович Рар, публицист, церковный и общественный деятель, ведущий программ “Не хлебом единым”, “Балтийский маяк”, “Партнер – Германия”. Напротив меня в Русской службе сидел Олег Красовский, потом его уволили за крайний русский национализм… Эмигрантов первой и второй волн было много, но к тому времени, когда я работал, они уже не играли первую скрипку. Мне довольно много приходилось говорить о правозащитном движении… В Русской службе вечно возникали, мне кажется, искусственно инсценировались, дебаты по тому поводу, что можно говорить, и, в частности, возникла тема, связанная с власовцами. Я сказал, что вообще не может быть запретных тем, это чушь. Вопрос о нахождении нужной тональности в нашем спокойном отношении к прошлому, если его нет, то это уже не история»[85].

В 1980-х годах Тольц вел актуальные политические программы и был одним из первых ведущих регулярных передач в прямом эфире: «В стране и мире», «Одна шестая», «Зеркало», «Либерти лайв». Ему принадлежат замысел и первые выпуски аналитической программы «Русская идея», которую он затем передал писателю и философу Борису Парамонову. С 1998 года Тольц вел на РС авторскую аналитическую программу «Разница во времени» – это разговоры о России, документальные беседы о прошлом и настоящем страны. Кроме того, он автор художественно-публицистической программы «Документы прошлого», в которой использовал фрагменты из звукового архива РС, материалы из Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного архива социально-политической истории и др. Созданный автором цикл передач, посвященный 40-й годовщине XX съезда КПСС, лег в основу первого мультимедийного проекта РС. К участию в этом проекте были привлечены историки, архивисты, эксперты и политические деятели из разных стран Европы и США. (Проект принят Министерством образования России для распространения в школах и используется для изучения истории в университетах.)