Забыть оборотня за 24 часа

4. Flashback: зазеркалье

Ноа сидит в кожаном кресле, задумчиво глядя в панорамное окно тридцать первого этажа. На Гарден Хиллс опускаются сумерки, рабочий день подходит к концу, а Глен всё никак не умолкает. Говорит, убеждает, втюхивает свою херню про волчьи инстинкты, которые рано или поздно вырвутся наружу. Которые обязательно нужно удовлетворять, почитать, уважать. Дядюшка утверждает, что если отворачиваться от потребностей волка, то придет время, когда волк отвернется от тебя. Ноа считает это убеждение полным бредом, как и косвенную тему для разговора, под кодовым названием «Тина, вообще — то, бесплодна».

Ноа, вообще — то, в курсе.

— Ты не считаешь, дорогой мой племянничек, что такие серьезные беседы нужно обсуждать лицом к лицу? — Глен обходит стол по кругу, встает перед Ноа и прячет руки в карманы классических брюк. — Или мысли об этой надоедливой девчонке гораздо важнее исчезновения нашего рода?

Глен пристально всматривается в зеленые глаза и ждет ответа. На нем очередной неимоверно дорогой костюм с приталенным пиджаком, белая рубашка и запонки с бриллиантовой россыпью. Глен, как всегда, выглядит шикарно и угрожающе, только на Ноа это не производит никакого эффекта.

— Глен, тот факт, что ты пытаешься подложить под меня мою же секретаршу — не является серьезной беседой, — Ноа поднимается с кресла, поравнявшись ростом с дядей. Его голос невозмутим, а в глазах — полное безразличие. — И в следующий раз я съезжу тебе по роже, если услышу подобное о Тине. Ты заебал уже со своей пустой ненавистью.

— Нет, Ноа, отнюдь. Это ты не понимаешь всей глубины своей проблемы, — Глен кривит губы в злобной улыбке. — Слепые волки умирают — это общеизвестный факт, а ты ослеп, Ноа, потому что Тина не может удовлетворить всех потребностей твоего волка.

— Может она не способна удовлетворить лично твои потребности?

Ноа припечатывает Глена одной лишь фразой, потому что в ней хранится весь смысл — вопрос наследников волнует главу компании куда сильнее, нежели счастье родственника.

Глен утверждает, что обеспокоен судьбой своего рода, поскольку не может иметь полноценную стаю — он бесплоден после недавнего отравления аконитом. Однако, Ноа думает иначе: Глен боится, что компанией может завладеть его внебрачная дочь, Мэл. Если у Ноа появятся дети, то Васкесы — первые наследники рода. А это значит, что Мэл придется подвинуться.

— Я прав, не так ли? — продолжает Ноа, глядя на молчаливое лицо дяди. — Тина не может иметь детей, и тебя это беспокоит куда больше, чем потребности моего волка. Она не может дать тебе наследника с фамилией Васкес, вот основная причина.

Ноа тычет пальцем ему в грудь и, выдержав небольшую паузу, отходит в другой конец кабинета. Проверив время на наручных часах, он обреченно вздыхает. Сегодня юбилей «Амнезии» в общем конференц — зале: море выпивки, море важных акционеров и мало приятных лиц. К сожалению, Ноа не может пропустить десятилетие собственной компании, которой владеет вместе с Гленом — братом его погибшей матери. Остается лишь надеяться, что Тина освободится к вечеру и пойдет на этот прием вместе с ним.

— Поверь мне на слово, Ноа, придет время, и ты задумаешься над моими словами, — Глен подходит к нему медленными шагами, словно подкрадываясь к жертве. — Однажды твой волк предъявит свои права на потомство и стаю — это инстинкты, необходимость. Если ты помнишь, то с недавних пор я не могу продолжить нашу ветвь, благодаря этой гребаной сыворотке, так что открой уже глаза и взгляни на вещи без своей тупой влюбленности.

Ноа пропускает мимо ушей очередные упреки, снимает с вешалки синий пиджак и разворачивается в сторону дверей. Он не хочет в очередной раз вспоминать покушение на Глена и выслушивать пустые опасения, гласящие, что охотники скоро доберутся и до него. Их нелегальная организация, ведущая с оборотнями холодную войну, разработала опасное, пугающее оружие — сыворотку бесплодия. Настойка из аконитовых гранул и постоянно мутирующего вируса не выводится регенерацией окончательно и остается в крови, вызывая необратимые последствия в организме. Вымирающий вид — вот, что нужно охотникам. Мир без оборотней. Мир, только для людей.

Чёртовы идеалисты.

— Признай уже наконец отцовство Мэл и не выноси мне мозг со своими инстинктами, которые я прекрасно контролирую, — Ноа смотрит на Глена через плечо и поворачивает дверную ручку. — Я пока не нуждаюсь в наследниках, а у тебя есть дочь, способная продолжить наш род и без моей помощи. Разговор окончен.

— Ну, знаешь, я скорее сдохну в одиночестве, чем позволю этой пройдохе завладеть моим состоянием и компанией. Я трахал её мать всего один раз, пусть ищет своего папочку в другом месте, — Глен рассержено взмахивает руками. — Нашей компании нужны достойные преемники из рода Васкесов, а не сомнительные отпрыски бывших официанток. Она — не моя дочь, я — не её лотерейный билет, и это не сказка о Золушке, дорогой мой племянник.

— Не всем нужны деньги, Глен, она спала с тобой еще до «Амнезии» и бриллиантовых запонок. Кажется, ты слишком дохрена о себе думаешь, — Ноа закидывает пиджак на плечо и выходит в приемную, где за рабочим столом восседает темноволосая девушка с милой улыбкой и голубыми глазами — Дженнифер.

— Скоро ты убедишься, что деньги нужны всем, — слышится выкрик за спиной, — и в первую очередь — твоей горячо любимой Тине.

Ноа кивает на прощание своей секретарше и уже практически выходит в коридор, стараясь не заострять внимание на последнем предложении. Лифт моментально открывает свои двери, словно внимая его мольбам, и впускает к себе очередного пассажира. Внутри лифта — зеркальные стены и хромированный пол. Внутри Ноа — непомерная злость и желание убить одного из близких родственников. Глен сидит у него поперек глотки. Это длится уже почти год — его одинокая война против Тины. Глупая неприязнь к человеку, который стал для Ноа смыслом существования после гибели семьи. Если бы не Тина, то жить ему в Лос — Анджелесе и вспоминать смертную казнь двух ублюдков, устроивших пожар в их особняке. Ноа уцелел по чистой случайности — внеплановые заказы от высоких должностных лиц, не требующие отлагательств. Глен и вовсе жил сам по себе, впрочем, как и сейчас.

Так уж сложилось, что дядюшка изначально невзлюбил Тину, мягко намекая, что бедная студентка колледжа больше залипает на черный «БМВ» и вместительный особняк, нежели на задницу Ноа. Доводы о том, что Тина ездит исключительно на своем потрепанном мини купере и отказывается от всяческих подарков, особенно имеющих четыре колеса, остаются без внимания Глена. Как и доказательство незаинтересованности в финансовой стороне вопроса, ввиду трастового фонда, оставленного матерью и закрытого до исполнения двадцати пяти лет. Для мнительного дядюшки нет достойных фактов, потому что он во всем видит подвох. Даже свою внебрачную дочь он по умолчанию приписывает к аферисткам. Ей богу, если бы законом не было запрещено обращение через укус, Глен уже давно бы сделал из Мэл оборотня только назло её матери.

Двери лифта открываются, выпуская Ноа на прохладный воздух закрытой парковки. Блаженная тишина и умиротворение, царящие вокруг, приятно ласкают уши и внутреннего волка. Ноа любит спокойствие, предпочитая полный штиль в собственных мыслях, и до сих пор удивляется, как мог полюбить девушку, у которой никогда не затыкается рот. Да так сильно полюбить, что при одном воспоминании начинают подрагивать пальцы. Тина идеальная. Тина просто создана для него. Тину нужно любить — она этого заслуживает.

Ноа точно уверен — Тина нужна ему, как воздух. Глену не под силу это изменить.

***

Гостиная комната встречает его приглушенным светом. Тина сидит на диване, с ноутбуком и стаканом ароматного кофе в левой руке. Снова редактирует свои фотографии, отбирает самые лучшие для заказа одной из газет, а самые идеальные — для личной коллекции на возможную в будущем выставку. Тина считает, что рано или поздно у неё все получится: она исполнит давнюю мечту, но самостоятельно, без помощи кого — либо извне. Под кем — либо подразумевается Ноа и его многочисленные связи. Тина нравится ему еще и потому, что твердо уверена в своих целях и стремлениях. В этом они с Ноа очень похожи.

— Ты сегодня рано, — Тина поглядывает на него и делает осторожный глоток горячего напитка, — я думала, что у вас корпоратив по случаю юбилея «Амнезии». Почему не остался?

— Потому что он еще не начался, а ты должна была пойти на него вместе со мной, — Ноа подходит к дивану и бросает пиджак на его спинку. — Я убью тебя, если рискнешь оставить меня наедине с этими хмурыми рожами.

Он присаживается рядом, убирает мешающий компьютер на журнальный столик, затем проделывает то же самое со стаканом кофе, пока Тина наблюдает за ним внимательным взглядом. Ноа притягивает её на свои колени, оглаживает одной рукой скулу, а второй обхватывает затылок, мягко наклоняя к себе. Мгновение, и Ноа ощущает на своих губах сладковатый привкус карамельного латте, разбавленный мятной зубной пастой. Их поцелуй мягкий, как горстка тополиного пуха, и нежный, как первый влюбленный взгляд. Ноа уделяет внимание шее, мочке уха, зарывается пальцами в кудрявые волосы и слегка оттягивает их назад, чтобы как можно больше открыть такой беззащитный участок на теле.

Тина рядом с ним пахнет апельсиновым соком, кукурузными хлопьями и молоком. Тина пахнет домом, и Ноа буквально тонет в бархатном аромате, погружается всё глубже и глубже. Не желает останавливаться, не хочет отрываться, но мобильный телефон в кармане пиджака издает пронзительный звук именно тогда, когда ладони поглаживают упругий зад, забравшись под резинку пижамных штанов. Ноа утробно рычит, прикусывает чужое плечо сквозь тонкую черную футболку и мысленно шлет абонента ко всем чертям. Тина гораздо важней телефонного разговора.

Мелодия повторяется. Ноа матерится, но трубку всё равно не берет. Пальцы Тины в данный момент ловко расстегивают ширинку на брюках, остальное — полная ерунда.

Мелодия повторяется вновь. Ноа матерится уже в четвертый раз, да с таким рвением, что Тина вслух вычленяет для себя несколько новых словосочетаний, удивленно округлив глаза. Отстранившись, Ноа достает трубку, смотрит на высвечивающееся имя и снова матерится. Громко.

Глен не вовремя. Он всегда не вовремя.

Сброс вызова, новый звонок, и телефон летит в противоположную стену.

Вдребезги. Как и нервы.

— Голодный, разъяренный волк. М — м–м, как же мне это нравится, — Тина рвано дышит ему в шею и двигает бедрами навстречу, когда ладони Ноа снова возвращаются на прежнее место, мягко сминая ягодицы. — Готова поспорить, что это был Глен.

— Он требует к своей персоне слишком много внимания, — Ноа чуть приподнимает Тину, стаскивая на бедра штаны вместе с бельем и помогая освободить одну ногу. — Наверное, боится, что я не приеду. И я бы с радостью оправдал его опасения.

— В последнем предложении, определенно, слышится «но», — голос Тины становится ниже от возбуждения.

— Ты же знаешь, что я должен там появиться. Хотя бы на несколько часов.