Изумрудная скрижаль

Шёл 1964 год.

2

– Мам, ну это же совсем просто! – Марийка медленно провела ладонью над поверхностью камней.

– Белый, белый, серый, опять белый, а этот розовый.

Разноцветная галька лежала в ряд на старом покрывале, поверх которого с закрытыми глазами сидела маленькая девочка.

– Ну попробуй ещё раз, – упрашивала она черноволосую женщину с хорошей фигурой и печальным взглядом.

– Я не подсматриваю, я их вижу руками, – малышка продолжала плотно сжимать веки и старательно водить рукой над цветной галькой.

– Не выдумывай, – мать наклонилась, достала слетевшую панамку и натянула её на голову дочери. – Видеть руками невозможно! Эх ты, фантазёрка!

Девочка вздохнула и, собрав разноцветные камни, пошла к воде. Море всегда её понимало, а мама нет. И почему взрослые такие глупые? Вот сегодня мама с самого утра нервничает: не будет ли дождя, успеют ли они на автобус, не забудет ли дядя Серёжа зонтик от солнца? Марийка ещё вчера, укладываясь спать, знала, что день будет солнечный, место в автобусе будет, как она любит, у окна, а дядя Серёжа возьмёт не только зонтик, но и приёмник, маленький такой, и мама улыбнётся и станет напевать песню про чёрного кота, которому всё время не везёт. Только маме об этом говорить нельзя, всё равно не поверит.

В свои шесть лет Марийка знала очень многое из того, о чём маме сообщать не стоило. Она могла остановить дождь и разогнать тучи. Она всегда так и делала, когда мама забывала зонтик. Ещё Марийка могла стать невидимой и прозрачной. Нет, она не исчезала совсем: для того, чтобы её не заметили, нужно было замереть и не думать, что отнюдь не легко для такой непоседы, как она. Что значит «стать прозрачной», знала только Марийка Россицкая, воспитанница старшей группы детского сада № 5.

Часто, отстояв вместе с мамой длинную очередь за синеватой курицей, пахнущей совсем невкусно, и услышав от продавщицы, что «кур мало и дальше уже можно не стоять», Марийка делала так, что этих самых синих кур всем хватало. Откуда-то появлялся ещё один «совершенно забытый ящик», и мама улыбалась, сглотнув навернувшиеся слёзы, благодарила изумлённую продавщицу, а Марийка прикрывала ладошкой рот, боясь засмеяться и выдать свою тайну.

3

В четвёртом слое Земли, или, проще говоря, Идеальном пространстве, выражение эмоций считалось верхом неприличия. Это относилось не только к словам. Ребёнка с малых лет учили контролировать свои чувства, быть благодарным Совету Старейшин и любить сограждан-небожителей. Но настоящей любви не получалось. Научившись управлять эмоциями, ребёнок вырастал в рационального бесчувственного потребителя, достойного представителя своего разумного слоя. Тех, кто не смог освоить контроль, изгоняли из «рая» в третий слой, именуемый Энрофом. Несчастные изгнанники попадали туда, где шла постоянная борьба за выживание, где поощрялись самые разнузданные страсти и извращённые желания.

Для привыкших к комфорту, уравновешенных небожителей ссылка была равносильна смерти. Этим наказанием родители с рождения пугали своих детей. Конечно, любой представитель четвёртого измерения мог бы запросто выжить в земных условиях. И не просто выжить, а жить припеваючи. Но немилосердные судьи лишали переселенцев чудесных способностей к целительству, удивительной интуиции, способности к ясновидению, и самое главное – они теряли те знания, которые были присущи жителям их измерения.

В последние двести лет ссылка прекратилась. Это было связано с тем, что детей Идеального мира стали клонировать. Клон не приносил никаких хлопот: он был точной копией своего родителя, не только тела, но и мыслей, желаний, поступков. Чувства клонов, всегда правильные и предусмотренные законом Идеального пространства, не доставляли беспокойства высшему руководству.

4

Море сливалось с небом, и одинокий огонёк на горизонте напоминал упавшую в море звезду. Девочка сидела на песке и строила башню.

Куратор приблизил изображение. Нужно найти знаки отличия на теле ребёнка. Большую мочку уха он увидел сразу. Она была грушевидной формы и гораздо больше обычной. В девочке чувствовалась порода. Любая женщина четвёртого измерения гордилась бы такими ушами. Этот последний писк моды был генетически запрограммирован не более 30 лет назад. Значит, отец девочки – ещё молодой шалопай, оставивший на Земле свой биологический материал в виде новорождённого ребёнка-индиго.

Куратор развернул изображение на экране. Он искал родинку в форме звёздочки на затылке. Пышные локоны малышки закрывали шею. Дав команду коспу – компьютерному сканеру пространства – убрать волосы, он удовлетворённо присвистнул. Слегка вытянутый голый череп ребёнка напоминал молодой кокос. На затылке виднелось «украшение» четвёртого измерения – звезда Идеального пространства.

«Это, без сомнения, она», – обрадовался Куратор и включил систему послойного сканирования. Мозг функционировал полностью.

«Что и требовалось доказать», – удовлетворённо подумал он, отправляя отчёт в центр Совета Старейшин.

Ответ пришёл через минуту. Ему было поручено заблокировать у ребёнка часть мозга. Его удивило не то, что девчонку оставили в живых, а то, что блок необходимо было поставить на 48 лет. Значит, в 2012 году она станет полноправным жителем четвёртого измерения.

С какой целью Совет Старейшин оставил в Энрофе очередного ребёнка с паранормальными способностями, Куратор так и не понял.

5

Клонирование небожителей проводили учёные во главе с профессором Итокой. Возможность сохранить свой генетический материал, перенести себя через время, а затем создать полную биологическую копию перестала быть фантастикой.

Контейнер №12547, содержащий 10 миллилитров крови, был извлечён из центральной ячейки банка «Сори» и доставлен в лабораторию. К нему был прикреплён второй контейнер, хранящий стволовые клетки небожителя.

Занимаясь привычной работой в святая святых Идеального пространства – Центре Зачатия, профессор Итоко мысленно улыбнулся. Он был богом, подарившим жизнь нынешнему поколению обитателей Идеального мира. Ещё два столетия назад клоны выращивались в утробе земных женщин, но потом всё изменилось. Создать тело, конечно, не значило создать душу. Теперь всем желающим получить собственную копию приходилось не только оставлять в генеральном компьютере воспоминания, наговаривая на лазерный диск всё, что должен был знать их потомок, но и получить специальное разрешение Совета. А это было отнюдь не просто.

Профессор изредка посматривал на монитор. Работа была привычной, не требующей особого контроля. Процесс клонирования подходил к завершающему этапу. Профессор извлёк из слота диск с воспоминаниями биологического отца №12547 и заменил его другим. Компьютер тут же заметил ошибку и включил систему оповещения. Итоко нажал кнопку delete. Предупреждение полетело в корзину.

6

Девочка сидела рядом с морем. Башня из песка была построена, оставалось только окружить её рвом. Девочка отложила лопатку и принялась похлопывать мокрыми руками по бокам сооружения.

Коротко стриженый блондин присел на корточки.

– Как тебя зовут?

– Марийка, – она подняла на незнакомца огромные зелёные глаза.

– А фамилия у тебя есть?

– Россицкая, – ответила девочка, продолжая хлопать ладошкой по сырому песку.

– Смелая… – протянул незнакомец.

– Я тебя не боюсь: ты жёлтый!

«Надо же! Она знает, какого цвета стоит опасаться. Хотя чему я удивляюсь, в её возрасте малыши из Оркона и не то умеют. Может, протестировать её на работу с пространством? И что это даст? Наверняка у неё всё получится…»

– Когда дядя Володя ругает маму, он становится красный-красный, а рядом с ним чёрные бабки-ёжки прыгают, – продолжала рассуждать Марийка, старательно разгребая песок возле башни.

«Это она о лярвах, – догадался Куратор. – Забавная девчонка».

Он не мог понять, почему тянет время, почему говорит с этим земным ребёнком.

– Ты кому-нибудь об этом рассказывала?

– Они мне не верят, – по-детски мило пожала плечами Марийка.

– А мама?

– Мама? Тоже не верит, а папы у меня нет, – огорчённо вздохнула девочка и опять посмотрела на него своими зелёными глазами. – Забери меня…

– Куда?

– Ты знаешь.

– Нет.

– Не обманывай, ты пришёл за мной, я вижу.

Девочка запросто читала его мысли.

– Это тебе! – Куратор положил ей на ладонь большой кристалл.

Марийка повертела камень и поднесла к глазам. Тонкий голубой луч отразился от холодной грани кристалла. Она покачнулась.

– Я ничего не вижу, – жалобно застонала девочка.

Куратор склонился над ребёнком.

– Ты видишь достаточно для этого мира, – прошептал он. И, подобрав упавший в мокрый песок кристалл, уже громче добавил:

– Никогда не разговаривай с незнакомцами, малышка.