Изумрудная скрижаль

Эпилог

1

Розовая полоска плавно переходила в голубоватый купол неба. Ниже лежала тёмная вата облаков, в которую медленно погрузился самолёт. В салоне были трое: двое мужчин и спящий ребёнок.

– Ты уже решил, кому оставишь воспоминания? – негромко спросил Леонардо у своего соседа.

– Решение принимали без меня, – ответил тот.

– Значит, всех?

– Без исключения.

– Ну а как же любимая женщина? Что будет с ней?

– Я вернусь опять в девятое марта. Утром она простится с Герхардом Вагнером, которого срочно вызвали на работу в Хайдельбергский университет. Ну а моё появление в роддоме пусть останется…

Леонардо перевёл взгляд на спящего ребёнка.

– Чтобы вернуть малыша, нужно прийти не позже, чем его начнут искать.

Герхард согласно кивнул.

– А что с твоим сыном?

Лицо Герхарда оживилось.

– Чудесный мальчик. Мне разрешили сохранить его в Энрофе. Инна такая смешная: рыжая и счастливая.

– Для них ты всегда будешь профессором из Германии…

– …читающим лекции по всему миру, – усмехнулся Герхард. – Тебе ведь тоже придётся покопаться кое у кого в голове? Надеюсь, твою группу увеличили?

– Вероника остаётся со мной, у неё исключительные способности к восприятию пространства.

– А Наталья?

– Мышление рациональное, правое полушарие слабовато, характер жёсткий, любопытна, своевольна, плохо чувствует опасность и прочее и прочее…

– Я слышал, тебе опять поменяли задание?

– Назначен куратором программы по выявлению детей-индиго. Часть группы работает в Москве, остальные – в Крыму, здесь наибольшая рождаемость младенцев. Теперь вся надежда на них.

Герхард согласно кивнул, заботливо поправил съехавший с головы ребёнка капюшон и включил сканер.

– Пора, – он крепко прижал к своей груди спящего ребёнка. Голубой луч сканера осветил слившиеся фигуры, и на мониторе появились мерцающие цифры: 09.03.2005.

2

Пожилой мужчина, по виду и запаху похожий на бомжа, прижав к себе старый ободранный портфель, заглянул в мусорный бак. Покопавшись, он вытащил пачку газет, туго перевязанную бечевкой и брошенную туда каким-то нерадивым распространителем одной из многочисленных партий. Крупные буквы заголовка читались с трудом, были заляпаны грязью и отходами мусорного бака.

«Презид… не …бирают, …ентами становятся!»

Пошевелив губами и, видимо, не осилив замысловатый лозунг, он побрёл к подвалу ближайшей многоэтажки.

Двое мужчин, сутулясь и отворачиваясь от порывов ветра, спешили к зданию вокзала.

– Всё нужно сделать быстро и без крови, – отрывисто говорил высокий брюнет в модной кожаной куртке и кепи а ля Жириновский. – Молодежь мы подготовили. Начали ещё летом. Организовано всё серьёзно: палатки, продукты, одежда, оранжевые ленты, даже апельсины завезли. Ваше дело – работа с пространством. Всё должно быть легко, празднично и никакой агрессии. Справитесь?

Второй мужчина в длинном чёрном пальто, с отрешённым лицом и развевающейся на ветру седой шевелюрой, молча кивнул.

– Спецслужбы России тоже готовятся, – продолжал брюнет, – но Вы, как мне доложили, лучший. Можно сказать, единственный в своём роде специалист по работе с пространством.

– Нас трое, – сухо заметил седоволосый.

– Трое – это хорошо. Ситуацию придётся контролировать круглосуточно и, по-видимому, не один день. Слишком многое наши российские коллеги поставили на своего кандидата. Надеюсь, с Вашей помощью мы придём к власти… Как Вы это делаете, убей Бог, не понимаю. Но главное – результат! Нужен положительный результат!

Они зашли в здание вокзала и направились в VIP-зал.

– Давно хотел Вас спросить, – понизил голос а ля Жириновский, – это, конечно, не моё дело, но для чего Вам политика? В политику приходят с сугубо земными целями. А Вы человек тонкой организации, возвышенных устремлений. Для Вас, насколько я смог понять, Бог не пустой звук. Зачем Вам переворот? Чтобы попробовать силу на Крещатике?.. Этот президент или другой – какая Вам разница? Я не так давно в администрации, а такого насмотрелся, – он обречённо махнул рукой. – Как говорится, богу богово, а кесарю кесарево…

Меланхоличное выражение слетело с лица коренастого мужчины.

– Вы не понимаете, – с нажимом произнёс он. – Перед Богом все равны, но Бог – исследователь… Через нас Он познаёт материю, тварный мир. Ему безразлично, кто вы – политик или бомж. Исследовать нужно всё: блеск и нищету, бедность и богатство, славу и забвение. Мы лишь клеточки Его. Он же существует вне страданий, вне времени и пространства…

– Постойте, а Дьявол? Он ведь получает власть над материей, сражаясь с Богом?

– Нет борьбы между Богом и Дьяволом и не может быть! Бог вечен! Все, в том числе и Дьявол, инструменты Его познания.

– А как же любовь? Бог завещал нам любить, но любовь беззащитна…

– Любовь мудра и терпелива. Любящий, как оголённый проводок, тут же реагирует на изменения в пространстве. Пытаясь выразить себя, он превращается в чуткий инструмент в руках Бога-исследователя. Удивительно не это! Познаваемое само стремится познать Творца! Маленький бог, живущий в «провинции» нашего тварного мира, жаждет познать большого Бога – Создателя.

– А что же талант? Он придуман людьми? Выходит, все талантливы, так как все боги?

– Талант отшлифовывает крупицы знания, – терпеливо продолжал объяснять седоволосый. – Иногда маленький бог записывает знание о большом Боге в прозе, картинах, стихах, и тогда другие маленькие называют его мудрым, владеющим истиной, помнят его и даже ставят ему памятники.

– Всё это слишком мудрёно для меня, – вздохнул утомившийся от теософских рассуждений сопровождающий. – Давайте подумаем, как с пользой потратить оставшееся время.

Он посмотрел на часы и с сомнением произнёс:

– Может, зря мы поездом едем?

– Вы же знаете, я не люблю самолёты, – холодно ответил специалист по работе с пространством. Он достал телефон и начал сосредоточенно набирать чей-то номер.

Сопровождающий согласно кивнул, положил кепи на свободное кресло, вынул из сумки ноутбук и уже через минуту был занят виртуальным миром Украины и ближнего зарубежья.

Налетевший порыв ветра прошёлся по палаткам со всякой снедью, закрутил бумажки, пожухлые листья и понёсся через дорогу.

Возле подъезда бомж вытащил из-под скамейки пустую бутылку и подобрал вырванный из школьной тетрадки листок, прибившийся к обочине покрытого трещинами тротуара.

Взглянув на выведенные детским почерком слова, он по слогам прочитал неизвестно откуда взятый текст:

«Истина никогда не меняется, Красота всегда существует, и Добро есть цель всего…»

1999, 2007