Жаркая зима

ГЛАВА 10, в которой Джегейль фор Циррент идет в театр

Дома Женя в театр не ходила. Она любила оперетту и комедии, но только по телевизору, классические советские постановки, а лучше — фильмы. А в ее родном городе был театр драмы, и воспоминания о нем у Жени были неприятные — как, в общем, у любого нормального ребенка, которого тащат со всем классом на какой-нибудь неинтересный ему в его тринадцать «Тихий Дон», причем до этого «условно культурного» мероприятия закатывают лекцию о поведении, а после — всеобщий разнос, потому что мальчишки же все равно не сидят спокойно.

Так что сейчас она вполне могла сказать, что пойдет в театр впервые в жизни. И лекцию о поведении запросила сама, на что тетушка только отмахнулась:

— Ах, деточка, какое там поведение. Рассматривай зал да раскланивайся со знакомыми. Лучше пройдись-ка еще раз.

— «Что там уметь, наливай да пей», — хмыкнула Женя. Прошлась до окна и обратно, присела в реверансе, аккуратно опустилась на стул, придержав подол. Платье для театра было закрытым, с высоким воротником и длинными рукавами, с богатой, но неброской отделкой, и Женя уже знала, что в таком выезжают только и именно в театр. Очевидно, чтобы взбудораженные представлением кавалеры не перепутали благонравных дам с актрисами. В первые дни Женя от такого фасончика взвыла бы, а сейчас ничего, вполне уверенно двигалась. Привыкла. И к длинным юбкам привыкла, и к слишком тонкой подошве туфелек, и к шпилькам в прическе, и к необходимости жестко держать осанку. Когда только успела? Вроде и времени не так много прошло…

— Будет весело, — таинственным шепотом пообещала тетушка.

Фойе театра было роскошным: Женя уже достаточно разбиралась в местных интерьерах, чтобы оценить по достоинству резьбу на светлом дереве и обтянутые тканью в тон диванчики, высокие зеркала и позвякивающие подвесками люстры, апельсиновые деревца в кадках и пышные незнакомые цветы в подвесных вазонах. На спектакль, как объяснила тетушка, принято было съезжаться заранее, так что за час до начала светская жизнь кипела вовсю. Раскланялись с дамами из чайного кружка — Женя даже по именам всех вспомнила, не иначе как чудом, и с удовольствием выслушала от дамы Дарианы ироничное и слегка одобрительное:

— Ах, милая, после вашего бегства в тот вечер бедный Никодес так глубоко задумался, что даже пропустил мимо ушей все намеки Розалии о возможной женитьбе.

— Некоторых только так и заставишь думать, — покивала Женя. — Надеюсь, в своих намеках дама Розалия не имела в виду меня.

— Никодес не пришелся вам по сердцу?

Женя почти физически ощутила, как дамы дружно навострили ушки. Как же, самая свежая сплетня, да из первых уст… Ну и как должна ответить «милая и хорошо воспитанная девушка»?

— Говоря откровенно, меня смущают некоторые обстоятельства нашего с ним знакомства. Что касается самого молодого человека, один вечер — слишком мало, чтобы составить взвешенное мнение.

— Я сразу поняла, что вы крайне разумное дитя, — одобрительно заметила дама Дариана.

Тут, на счастье Жени, тесный кружок пополнился только подъехавшими кумушками, последовало почти привычное уже приветственное щебетание, и стайка дам продрейфовала к диванчикам, прикрытым зеленой цветущей шпалерой — прекрасный укромный уголок, словно специально задуманный для влюбленных или сплетниц. Здесь Жене стало уютней: на нее никто не пялился, а она могла незаметно рассматривать прибывающую публику, краем уха вслушиваясь в ироничные, мягко-насмешливые, одобрительные или нет, но всегда меткие комментарии дам. Отличный способ узнавать, кто есть кто, особенно с дополнением в виде дядюшкиных досье.

Публика была разномастной. Светские дамы вроде тетушкиных приятельниц, матроны с юными дочерьми — из чего Женя сделала вывод, что спектакль будет вполне благопристойным, — пожилые и средних лет мужчины, о месте которых в обществе Женя пока судить не могла, несколько молодых офицеров, поглядывающих на девушек… И все они перемещались, следуя пока непонятной Жене логике, раскланиваясь, собираясь в небольшие группы и вновь распадаясь, подхватывая бокалы с напитками у проходящих мимо официантов.

— Что здесь пьют? — тихонько поинтересовалась Женя.

— Хочешь пить? — спохватилась тетушка.

— Нет пока, просто интересно. Если вино и без закусок, то это как-то… не знаю даже, не соответствует моим представлениям о театре?

— Лимонад, пунш и вода, — просветила тетушка. — Однако нам пора, зал открывают.

Представления Жени о театре продолжили рушиться. Здесь не было рядов мягких кресел, балкончиков и лож — хотя нет, балкон был, один, и на нем расположились музыканты. А в зале стояли отдельными группами все те же диванчики и кресла, и никакой сцены, занавеса, кулис, только декорации в дальней части зала. Нарисованный цветущий сад, окна сельской усадьбы, напомнившей Жене дядюшкин загородный дом, изящная беседка, оплетенная цветами.

— Нас ждет нравоучительная история из сельской жизни? — шепотом спросила Женя. У них с тетушкой оказались отличные места: видно и «сцену», и публику, а кружок тетушкиных подруг-сплетниц прикрывает их от любопытных взглядов. Впрочем, места здесь, кажется, занимали по принципу «кто успел, тот и сел».

— Почему нравоучительная? — тетушка улыбнулась, словно Женя сказала что-то очень забавное.

— Потому что ее прилично показывать юным девушкам, — вернула улыбку Женя. — Если судить по публике. И еще, я помню свою попытку почитать одобренный для девушек роман.

Тетушка откровенно рассмеялась.

Нико фор Виттенц считал зиму прекрасным временем. После выматывающих переходов по горным тропам, после удушливых летних ночей и смертельно опасных в осенние дожди склонов, после внезапных стычек, засад, провокаций и прочих прелестей приграничья, и уж тем более после полномасштабной военной кампании — зимний отдых был счастьем. В родительском поместье или в столице — без разницы, главное — возможность поесть по-человечески, вымыться, выспаться, а после — вспомнить, что жизнь состоит не только из удовлетворения этих простейших потребностей, но еще и из множества приятных мелочей. Таких, например, как вино, танцы и прекрасные девушки.

Особенно — девушки.

Милые застенчивые барышни, уверенные в своем очаровании красотки, раскованные чаровницы-актрисы, такие разные, но с любой из них словно крылья вырастают. Все же совсем разное это дело — чувствовать себя мужчиной в кровавой схватке или в жарких объятиях.

Эта зима обещала быть не такой, как прошлые. Сложной, интересной и даже, пожалуй, захватывающей. Не то чтобы раньше Нико не заключал пари на внимание прелестных барышень, но первая же встреча с младшей виконтессой фор Циррент показала, что легко он победу не добудет. Быстрый штурм вполне очевидно не принесет ничего, кроме насмешек, а насмешек над собой Никодес фор Виттенц крайне не любил. Осада же… Залог успешной осады — правильная тактика, и как раз тактику Нико подобрать не мог. Ему не помешал бы шпион в стане врага, но такового не было и не предвиделось. От мысли расспросить словно невзначай тетушку Дастина ди Ланцэ Нико отказался почти с ужасом, представив, насколько быстро и в каких пикантных деталях та сообщит о его интересе всем своим родственницам и приятельницам.

В театр Нико отправился, чтобы отвлечься. Известно же, стоит выкинуть из головы не дающуюся задачу и переключиться на что-нибудь другое, как решение придет само. А где еще переключиться с одной девицы на другую, как не в театре? Здесь вам и барышни в зале, и артисточки, и строй цветочниц у входа…

К тому, что среди прочих барышень в зале обнаружится Джегейль фор Циррент, Нико оказался не готов. Хотя, если подумать, с чего б ей там не быть? «Буду считать, что повезло: на стрелка и зверь бежит», — сказал себе Никодес фор Виттенц. К счастью, он явился, когда спектакль уже начался, и мог, пристроившись в отдалении, незаметно понаблюдать за объектом своего интереса.

В отличие от большинства дам в зале, Джегейль больше интересовалась спектаклем, чем осмотром публики. Впрочем, неудивительно: театр девушке наверняка в новинку, а из присутствующих зрителей она почти никого не знает, что ей за интерес их осматривать? Время от времени она склонялась к своей тетке и что-то шептала ей на ухо. Нико попытался подобраться ближе, но на него шикнули:

— Не заслоняйте, юноша!

«Все равно ее шепот здесь не услышать», — утешил себя Нико, прислонившись к стене поодаль. Пожалуй, стоило сосредоточиться на представлении, а в антракте подойти, засвидетельствовать почтение старшей виконтессе и спросить у младшей, как ей нравится спектакль. А там слово за слово…

Едва вникнув в сюжет, Нико решил, что ему крайне повезло — спектакль был как на заказ, для разговора с барышней на выданье лучше и не придумаешь. Скромный, но благородный отец, потерянная и чудесно найденная дочь, старый сосед с молодым наследником, планы отцов соединить детей узами брака, тайный соперник с одной стороны и тайная соперница с другой. Правда, на взгляд Нико, скромница-дочка по всем статьям, кроме приданого, проигрывала роковой красотке, и ее кавалер невольно показывал это: с назначенной отцом невестой он вел себя до приторности куртуазно, а злодейка-соперница вызывала в нем искреннюю страсть, которую он хотел бы скрыть, да не всегда получалось. Так что, если переложить сюжет на правду жизни, парень женится на приданом, по-быстрому сделает наследника и спокойно закрутит роман на стороне. Вот только барышням такого лучше не говорить, это вдребезги разбивает их романтические мечтания. Спроси любую в этом зале, каждая ведь уверена, что герой по-настоящему влюблен в скромницу-соседку, а та, другая, обманом вскружила ему голову.

А роковая красотка и впрямь недурна. Нужно будет найти случай познакомиться поближе…

Роковая красотка слилась в страстном поцелуе с героем, хитро подгадав, чтобы поцелуй увидела скромница, и на этом объявили антракт. Нико посторонился, пропуская мимо кружок сплетниц, и ловко вывернулся перед старшей виконтессой фор Циррент.

— Ох, прошу простить, я был неловок. Ах, что за встреча. Счастлив приветствовать, — склониться перед старшей, перевести взгляд на младшую. — Право, моя неловкость сегодня играет на меня. Рад видеть вас снова, виконтесса.

Первая мысль, вспыхнувшая в голове у Жени при виде Нико фор Виттенца, была простой и ясной: «Подстава!»

Правда, покосившись на тетушку, Женя усомнилась: та смотрела на молодого человека с веселым, но совершенно не наигранным удивлением, как будто желая сказать: «Вот так встреча!»

Женя подавила тяжелый вздох: она, конечно, шла в театр отвлечься и развлечься, но занимательные беседы с пытающимися ее охмурить господами офицерами предпочла бы отложить на другой день.

— Я полагала, что боевой офицер не бывает неловок, особенно если он воевал в горах. Вряд ли паркет коварней горных троп, господин фор Виттенц.

Потупился виновато:

— Зато ваш упрек, виконтесса, ранит сильнее вражеских пуль.

— Слышите, тетушка, я, оказывается, ужасней вражеских стрелков, — Женя ехидно ухмыльнулась, — да вы умеете польстить девушке, господин фор Виттенц.