Жаркая зима

ГЛАВА 19, в которой Реннар фор Гронтеш пытается спасти своего принца, а Оннар фор Гронтеш — своего повара

Подозрения Реннара вполне оправдывались: с ним, но без Ларка Джегейль фор Циррент вела себя совсем иначе. Нет, она вполне мило изобразила гостеприимство, справилась о здоровье, велела подать чаю, но все это — с вежливой, но безразличной улыбкой вместо так явственно видимой вчера искренней радости.

Ей нужен был принц, это не вызывало ни тени сомнения.

Однако Реннар обещал научить девицу болтать по-одарски, а обещания свои он привык исполнять от и до. Одарским он и намеревался заняться; что ничуть не исключало другого обещания, данного себе самому: вывести очередную охотницу за короной на чистую воду. Хорошо, что Ларк пока еще вполне уверенно говорит о ней «не моя пассия»: значит, по крайней мере, приворотные чары и прочую вызывающую похоть и страсть дрянь можно исключить. Но разум она принцу чем-то все же замутила!

Говорили о той ничего не значащей ерунде, о которой Джегейль отказалась говорить вчера с Ларком: погода, знакомство, родственники. Уверенно держа маску вежливого спокойствия, Реннар все же задал несколько вопросов с двойным дном: о прошлом девушки, ее прежней семье, об отношении к принцу, планах на будущее — но ответы, достаточно красноречивые для него, не сошли бы как доказательство для Ларка, графа фор Циррента или короля.

— О, я росла в очень приличной семье, я была приемной дочерью, но ко мне относились с должным уважением. А еще у меня был замечательный брат, вот о ком я скучаю здесь, — она рассказывала неторопливо, иногда замирая на несколько мгновений, словно подбирая слова. И улыбалась. Было в ее улыбке что-то… как будто она находила ситуацию весьма забавной, хотя, дьявол ее дери, что тут может быть забавного? Реннару казалось, что барышня потешается над ним.

— Принц у вас, то есть у нас, хороший, но, помилуйте, господин фор Гронтеш, о чем именно вы хотите услышать? Я не понимаю вашего вопроса, что значит, «как вы к нему относитесь»? Как девушка, как друг, как подданная? Не испепеляйте меня взглядом, господин фор Гронтеш, я задаю вам вопрос лингвистического свойства, если вы не поняли! В моем родном языке слово «отношения» имеет довольно много оттенков.

Нет, она не просто потешается, она издевается!

— Планы на будущее? Ах, дорогой господин фор Гронтеш, самые разнообразные! Например, все-таки вызнать у вашего батюшки, откуда он берет нори для суши. Я спрашивала, но он, кажется, не принял мой вопрос всерьез. А вы не знаете, кстати? Нет? Жаль.

К воистину сладкому мигу прощания Реннар успел глубоко и искренне возненавидеть если не саму барышню фор Циррент, то уж точно ее улыбку, слегка насмешливые интонации, манеру выразительно пожимать плечами и обращение «господин фор Гронтеш». И о продолжении занятий назавтра договаривался, думая лишь о том, что нужно решительно и категорически раскрыть Ларку глаза на эту улыбчивую змею.

Ларк объявился вечером, хотя Реннар его не ждал, вполне представляя, насколько тот сейчас занят. Впрочем, посещение больного порученца оказалось не единственной и даже не главной целью принца — прежде чем хлопнуть Реннара по здоровому плечу и осведомиться, как прошел день, Ларк спросил, вернулся ли уже адмирал, и добрый час обсуждал с ним что-то в кабинете. Реннар маялся, досадуя на свою столь несвоевременную отстраненность от серьезных дел, истекая тихой ненавистью к медицине и докторам, и в сотый раз прогонял в голове предстоящий разговор. «Она околдовала тебя, мой принц, задурила тебе голову! Несет глупую чушь, а ты слушаешь и веришь, а главное — принимаешь важные для государства решения по ее советам. Откуда нам знать, что за магия у них там, на Огненных островах? Даже отец не знает. А она сама призналась, что ее воспитали в приличной семье. Она скучает по названому брату — вдумайся, мой принц, девушка из семьи фор Циррент скучает по какому-то дикарю-туземцу! А что, если она больше думает о пользе для той своей семьи, чем для фор Циррентов и Андара? Если она предана не нашему королю и тебе, как показывает всем своим видом, а самоназванному императору варварско й страны, тому самому, который приказал своим подданным стрелять в наших моряков, если они отходят от корабля дальше, чем на сто шагов? В конце концов, сюда она не рвалась, ее, как я понимаю, насильно перетащило. Может, у нее там любимый мужчина остался, жених, муж? Может, она жила там в роскоши, всем была довольна и только и мечтает вернуться? Я спросил у нее, чего бы она хотела в будущем, что она думает о тебе, она на оба вопроса отделалась глупой отговоркой! Как можно ей доверять, Ларк, сам подумай!»

Вот только, едва Реннар зашел в своей пламенной речи дальше вступления, едва Ларк понял, о чем, собственно, пошел разговор…

— Хватит, Рени. Ты не прав. Запомни, пожалуйста, — голос принца неприятно отдавал льдом и сталью, — Джегейль — мой друг, я ей доверяю. Но, даже если бы это было не так, граф фор Циррент принял ее в семью, проверил ее и ручается за нее. Я верю нашему начальнику Тайной Канцелярии. И тебе советую верить, Реннар.

И ушел, оставив Реннара с горьким чувством вины и бессилия. Не смог. Не сумел. Да кто он против Ларка — мальчишка еще, храбрость свою и верность доказавший не раз, но от всяческих государственных разговоров всегда уклонявшийся. Вот и доуклонялся, кретин. Ясно, сколько весит его мнение против слова начальника Тайной Канцелярии…

— Когда-нибудь я это изменю, — стиснув добела кулаки, поклялся он сам себе. — Лишь бы поздно не было, но я все сделаю, все… я докажу, что и мои слова чего-то стоят!

Ларк был раздосадован. Можно было бы даже сказать «разочарован», но он ведь и раньше знал, что его друг Рени весьма падок на резкие и не вполне обоснованные высказывания. Знал, но всегда смотрел на эту черту Реннара сквозь пальцы. «Дед назвал бы меня лицемером, — внезапная мысль заставила до боли сжать кулаки. — Мне нравится в Реннаре именно его прямота, именно смелость рубить сплеча, не оглядываясь на личности и последствия. Значит, ровно до тех пор нравится, пока он не рубанул в той же своей манере по моему другу? По девушке, которая такого не заслуживает? А я точно могу быть уверенным, что прочие — заслуживали?»

От этой ли досады, от неожиданности или из-за того, что мысли были заняты долгим совещанием с адмиралом, но Ларку даже в голову не пришло пришибить друга самым несокрушимым из всех несокрушимых аргументов: тем простым фактом, что барышню Женю проверял не только граф фор Циррент, но и лично король. Когда он подумал о таком доводе, возвращаться к им же самим прекращенному разговору было поздно, да и, в конце концов, Ларк ощущал себя правым, когда говорил, что Реннар должен верить начальнику Тайной Канцелярии.

Но все же, думал он, отъехав от особняка фор Гронтешей и окунувшись с головой в круговерть мокрого снега, порывов ветра и теплого запаха стелющегося к земле дыма, все же нужно, наверное, как-то сгладить? Джегейль резка и временами слишком язвительна, Рени обидчив и скор в суждениях, да еще их общение началось так неудачно. Нужно показать Реннару, что он ошибается, наглядно как-нибудь показать, и заодно как-то вытащить перед девушкой его лучшие стороны. А может, пустить на самотек — сами со временем разберутся? Не дети все же. Нет, он бы с радостью посидел в их компании, но дела! И так времени на сон и отдых остается все меньше и меньше.

Но, по крайней мере, с адмиралом удалось прийти к соглашению. Ларк рассмеялся — правда, за воем ветра сам едва услышал собственный смех. Кто бы мог подумать, что наследный принц и первый адмирал Андара едва не передерутся в попытках поделить туземца-повара!

Что ж, Ларк и сам знал, что хочет многого. Но как не захотеть защищающих даже от пули, не требующих силы мага для зарядки щитовых амулетов — для всех?! Да, принц был весьма и весьма благодарен за амулеты для офицеров, но плох тот командир, который не захочет защитить всех своих солдат!

Адмирал его понимал. Однако возражал, сердясь:

— Я своих, с флагманского фрегата, и то так не защищаю. И не из желания сохранить тайну или не дать повода к подозрениям. Поймите же, мой принц — ничто не берется из ниоткуда. Наших магов сдерживают пустеющие источники, так подумайте сами, что может сдерживать магов, которые от внешних источников не зависят? Откуда они, по-вашему, черпают силу?

— Откуда же?

— Из собственных сил, мой принц, — тихо и зло ответил адмирал. — От собственной жизни отрезают. Будьте благодарны за то, что уже получили, и не требуйте большего.

Ларк покачал головой, снова вспомнив глаза адмирала в тот миг. Что ж, он понимал, что такое побратим. «А интересно, много ли осталось бы магистров в нашей гильдии, если бы им приходилось собственной жизнью платить за волшбу?»

Покойный Верховный магистр точно был не из таких, да и нынешний вряд ли поставит возможность колдовать выше собственной драгоценной шкурки. Он даже грядущую войну рассматривает прежде всего как повод вырвать у короля право распоряжаться источниками…

Размышления прервал неровный пистолетный залп — три или четыре выстрела, неуместным громом прокатившиеся по узкой улочке. Не раздумывая, принц пришпорил коня. Выл ветер, мокрые, тяжелые хлопья снега липли к ресницам, мешая осмотреться, да и к чему было осматриваться? Не дело мишени гоняться за стрелками. Вороной любимец Громобой споткнулся и начал медленно, тяжело валиться вбок. Ларк выдернул ноги из стремян, соскочил, поскользнулся на мокрой брусчатке, едва не упав. Не сразу понял, что вновь разорвавший вой ветра гром — не запоздавшее эхо, а новый залп. Выругался. Но уже налетела, прикрывая со всех сторон, охрана, соскочил кто-то с седла, уступая своего коня принцу, кто-то бросил сквозь метель:

— Быстрее, ваше высочество. Пригнитесь и пришпоривайте!

Сорвались в галоп, оставляя позади успевшую на этот раз вовремя стражу — крики, выстрелы, перекрытые проулки и намертво запечатанные ставни и двери. В голове было на удивление пусто. Мелькнула и ушла почти детская жалость к Громобою, не забилось быстрее сердце от мысли, что и сам бы там лег, если бы не адмиральский повар-побратим. Для Ларка амулет напитал дед, воспользовавшись запечатанным от магов дворцовым источником — Ларк не знал, что король может и такое. «Корону наденешь — узнаешь», — пообещал дед, когда он удивился вслух, и наследник молча опустил голову: все о возможностях законного короля Андара знал лишь сам король, и узнавать эти тайны наследный принц не торопился. Чем позже, тем лучше.

Пока же, добравшись до дворца, он скинул забрызганный грязью плащ и промокший насквозь камзол и насчитал шесть дырок от пуль — целились убийцы метко. Шесть свинцовых клякс упали на пол, когда он встряхнул мокрые тряпки. На груди, спине и плечах наливались болью синяки. На одного стрелка больше — и амулет бы уже не прикрыл, есть предел и у магии. Повезло.

Женя проснулась непривычно поздно. Вчера она уснула мертвым сном, едва дойдя до кровати — раньше обычного, сразу после ужина, чувствуя себя беспредельно уставшей и разбитой.

— Похоже, в экспресс-курсе иностранных языков нужно сделать перерыв, — пробормотала она, подходя к окну.