Хозяин Зимы

Глава 9. Сева

Пришёл пасмурный день, неотличимый от местной светлой ночи. Поместье оправлялось от происшествия.

Забава наготовила кучу всего от драников до борща, заставив Севару съесть по части от каждого блюда. Уговоры не потребовались только на капустные пирожки, любимые с детства. Оленя первую половину дня проспала и ужасно смущалась, что оставила хозяйку без помощи, но никаких замечаний, разумеется, не получила. Все радовались тому, что хоть кто-то смог заснуть после случившегося. Дед Ежа занялся выбитой дверью и приглашением мастеров на окно. Потребовалась и замена рамы в нём. Неждан мелькал то сидящий во дворе, то на кухне. Он искал себе занятие, но везде получал лишь строгое «подь отдыхать».

Севара села за текущие дела и документацию. Стоило отвлечься, как мысли сбегали к Хозяину Зиме. Пришлось дать обещание самой себе вернуться к чтению тетрадей вечером. Однако, хоть днём и получалось оставаться относительно бодрой, к вечеру навалилась усталость. Севару сморило прямо за рабочим столом, и Олене пришлось расталкивать сопящую хозяйку, уткнувшуюся носом в раскрытую папку.

По спальне гулял тёплый сквозняк, пахнущий свежим дождём. Одеяло было мягким, подушка взбита. Если бы всё зависело от желания, то Севара бы уже кинулась на кровать, но пришлось какое-то время стоять с полузакрытыми глазами, пока Оленя помогала снять платье и корсет. Затем ещё расчесать волосы и заплести их, чтобы не мешали во сне. Когда Севара готова была умолять свою камеристку дать вздремнуть, Оленя и сама оставила её, давая долгожданный отдых.

Сон поначалу был глубоким, сказывалась усталость, однако к середине ночи начали беспокоить кошмары. Они шли чередой, сменяя друг друга. Запомнить их невозможно, только уловить обрывки: вот мама в гробу, вот крик отца, вот ледяная корона, вот дрожащий щит, а вот и невидимые пальцы, которые с силой сдавливают горло…

Севара резко села, судорожно ощупывая шею. Ничего. Только сон. Виски болели, пульсировали, отдавая внутрь головы гулким буханьем. Хотелось подняться и проверить все окна и двери, но она и так знала, что всё замкнуто. И в прошлую ночь всё было заперто. Даже сейчас в её комнате окно закрыто, видно, Оленя перед тем как уйти затворила его.

Поворочавшись в постели какое-то время, Севара поняла, что снова сон не придёт, а если и придёт, то настигнут кошмары, заставят пробудиться в страхе. Слишком свежи в памяти следы ужаса. Хотя опасный маг убит, и ждать нападения от него больше не нужно, вопросом оставалось кто его убил. Разумеется, ответ находился быстро. Сбегать от правды становилось всё сложнее, как и успокаиваться ложью.

Потянувшись, Севара открыла ящик тумбочки, доставая записи своего предка. Страницы тетради зашуршали, выдыхая ароматом застарелой бумаги. Вскорости место, где остановилось чтение, было найдено.

…《Морозная ведьма чуяла приближение старого знакомого, чуяла его алчность, однако ж сама встреч с ним не искала. Росли её дети, муж работал, а она ходила за хозяйством.

Но вот однажды, в студёную зимнюю пору, её малыши вышли на прогулку. Путь лежал к реке, покрытой толстой коркой льда. Заскользили они по твёрдой тогда глади, но нежданно-негаданно хрупнул лёд под ногами младшей дочери.

Детвора гурьбой побежала на спасительную землю, укрытую снегом, да только не успели бы. Ушла бы под лёд девочка, да унесло бы её холодным течением вниз по реке. На счастье её, старший сын Морозной ведьмы, сам решил спасти сестру.

Успел. Девочка выбралась на берег, да только то было не простое спасение. Мальчишка обменял жизнь на жизнь — сам скрылся под крепким льдом реки》…

По спине Севары пробежали мурашки. Она, как старшая сестра, отлично понимала того паренька. Она и сама бы предложила себя вместо родных, если бы подобное потребовалось. Когда близкий в опасности, думаешь в первую очередь о нём, а не о себе.

Севара перелистнула страницу, чтобы узнать всю историю.

…《Сколь бы сил Морозная ведьма не тратила, а отыскать сына не могла. Уж ясно стало — не жилец. И всё ж, хотелось верить… А коли и не верить, то хоть дать сыну достойные проводы. Тогда в мольбе обратилась ведьма к Хозяину Зимы.

«Отыщи моего сына, — изрекла она, — дам, что попросишь». И явился Хозяин Зимы с ледяною короной, и обещал найти того.

Долго ли коротко, а прошло время, когда сын Морозной ведьмы вместе с Хозяином Зимы переступил порог отчего дома. Да только её сыном тот мальчик боле не был.

«Наш сын, — молвил Хозяин Зимы, — Лёд его звать, прими же его — это то, чего я от тебя прошу».

«Я молила о возвращении своего сына, — произнесла тогда Морозная ведьма, — а тот, кого ты привёл, им не является».

Разозлился тогда Хозяин Зимы, да только бессилен он был против условий сделки. Обхитрила его ведьма, но какой ценой. Денно и нощно мать страдала по утрате сына, а боле всего по тому, кем сделал его Хозяин Зимы》…

Севара задумчиво посмотрела на последние слова. Значит, детей у Хозяина Зимы в привычном смысле не было. Только те, кого он забрал себе. Может, заберёт теперь и её…

Невеста. Вот какую роль он ей уготовил. Севара живо представила себя мачехой «сыновей» Хозяина Зимы. Не так уж и страшно. Но… Провести холодную вечность женой и мачехой… Нет, не того себе желала нечастная дворянка, убегая из-под гнёта брата. В конце концов, сбежав от участи невесты, ею она и стала. Будто на роду написано…

Раздражённая собственными мыслями, Севара отложила тетрадь. Утро уже подступало, потому она, накинув халат, прошла в кабинет. Сегодня должны были прибыть мастера, чтобы заменить стекло и раму окна. Стоило сразу подготовить оплату. Ещё обещались наконец доставить кресло в кабинет — мягче и удобнее старого.

За заботами утро пролетело незаметно. Днём Севара выделила время на занятия с Оленей, но умудрилась задремать под неторопливое чтение романа о слепой драконьей невесте со свирелью, режущей руки.

К вечеру Забава испекла мясной пирог, а Неждан нарвал мяты с аномальной поляны. Чай из неё вышел ароматный, и дед Ежа уверил, что это лучшее средство от нервов. Севара ела, как всегда в гордом одиночестве столовой, а после вернулась в кабинет, отпустив Оленю спать. Сама же засиделась, составляя бюджет на лето.

В спальне было темно из-за задёрнутых плотных портьер, не впускавших тусклый свет облепленного тучами неба. А ещё было тихо. Дом спал.

Севара кое-как стянула платье и, облачившись в сорочку, присела на кровать. Расчёсывая волосы, она раздумывала не пора ли уже немного срезать длину. Отложив гребень, руки её потянулись к прядям, сплетая их в тугую косу. Пальцы двигались сами собой, прекрасно помня каждое движение.

Одеяло приняло в свои объятия, но сон никак не шёл на встречу. Севара металась по кровати не меньше отреза. Она совершенно точно устала, но как бы не старалась очистить разум, а навязчивые мысли всё липли. Снова вспоминались двери и окна: все ли закрыты. Конечно, закрыты. Но точно ли? А что мелькнуло за шторами? Молния вдали или щит моргнул?

Раздражённая беспокойными размышлениями, Севара пинком откинула одеяло и поднялась. На ходу она накинула лёгкий халат, но запахивать его не стала. Вышла осторожно из комнаты и неспешно, чтобы не шуметь, спустилась на первый этаж.

Внизу она задержалась у залы, прислушиваясь. Показалось, там что-то шуршало. Сердце зачастило. В голове возник яркий ещё образ выглядывающего из-за двери страшного лица. Но то лишь очередная тревожная мысль. Так ведь?

Севара дёрнула за ручки обеих дверей, отделявших зал от коридора. Она едва сдержала позорный визг, сталкиваясь взглядом с глазами. Они казались насыщенными, похожими на два голубых турмалина, а кожа в полумраке чудилась алебастровой, придавая схожести со статуей.

— Госпожа, — негромко и с хрипотцой произнёс Неждан, — доброй ночи.

Тихо выдохнув, Севара нахмурилась. Ну и напугал же её этот любитель ночного бодрствования! Однако в таком она, разумеется, не признается.

— Почему ты тут?

— Не спится. А наружу решил не ходить… По разным причинам. А вы?

— Не спится, — повторила Севара за ним.

— Сделать вам чай?

Она пожала плечами. Чай по крайней мере поможет скоротать время.

Неждан отложил книгу, поднялся и бесшумно скрылся на кухне. Новое окно в зале было закрыто, пахло травой и оставленным здесь букетом роз.

Севара оглянулась, убеждаясь, что всё ещё одна, и повернула книгу обложкой, чтобы прочесть название «Рецепты варений и джемов». Что за бредовые интересы? Неужели молодой юноша решит изготавливать варенья? Впрочем, подобное настолько странно, что даже смешно, а это весьма соответствует образу такого охлёстыша. Севара фыркнула, не сдерживая улыбку, и опустилась в одно из кресел, откинувшись на его спинку и разглядывая ровный белый потолок.

Разум вновь наполнился тяжкими думами. Шкатулка была спрятана теперь на чердаке, где лежала белая песцовая шуба, а пион… забрали. Все дары были сокрыты, но тревога не отступала. И что делать с меткой? Севара проверяла её днём. Она немного побледнела, но не сходила и, казалось, немного расширилась.

Весенние спокойные ночи, подаренные то ли судьбой, то ли незнакомцем на балу, остались позади. Севара понимала, что предыдущие, нынешняя и следующие ночи будут бессонными, нелёгкими и горькими. Сколько бы она не убеждала себя, что Хозяина Зимы не существует, а факты упрямо твердили обратное, показывая только трусость и страх бедняжки перед правдой. Правдой, которая вгоняла в отчаяние.

— Сева.

Севара вздрогнула, наконец замечая, что Неждан уже вернулся. Поднос стоял на низком столике перед ней, там же ожидал чайник, две чашки и сахарница.

— Извините, я вас промеж целый звал.

Она растеряно моргнула. Сева. Её имя. Сокращённое для родных. Мама звала её так, братья тоже и сестра, и все самые близкие. Она так давно не слышала, чтобы кто-то обрался к ней так… тепло.

— Сколько ложек сахара? — Губы Неждана изогнулись в привычной дружелюбной улыбке.

— Одну. Это тот же мятный чай?

— Не тот, но мятный. Как и говорил дед Ежа, мята очень полезна от нервов. Особенно при тревожности и бессоннице.

Севара хмыкнула.

— Тогда мне мяту нужно жевать, видно, в огромных количествах, возможно, вместе с зубным порошком…

— В зубном порошке ментол, — Неждан бережно размешивал чай, — его выделяют из мятного эфирного масла. Да и можно не жевать, настой сойдёт.

— Ты чересчур умный, — она насупилась, — для обычного деревенского парня.

— А я не обычный, а особенный. Мой отец своего рода учитель, ну и, я уже говорил, он увлекается ботаникой.

— Мой увлекался выпивкой, — зачем-то брякнула Севара, тут же осаждая себя. С чего ей взбрело делиться подробностями с каким-то слугой? Неужто так сильно поглотили страх, беспокойство и… одиночество?

— Он умер? — уточнил Неждан.

— Прошедшей зимой, — Севара отпила горячий чай, стараясь заткнуть поток откровенностей. Она одновременно не хотела делиться заветным, не желая рушить воздвигнутые ей самой стены, помогавшие поддерживать образ хладнокровной дворянки, но вместе с тем желала облегчить груз мыслей, найти соратника и друга, на поддержку которого смогла бы рассчитывать. Дома такую роль всегда исполнял Годияр, пока не решил избавиться от сестры…