Издержки дипломатии

ГЛΑВА 6. Публичная дипломатия с подоплёкой

Публичная дипломатия – действия, направленные на изменение и формирование общественных настроений в других странах.

Приём был маленьким, камерным, «для своих», максимально неофициальным и непубличным – то есть из тех, на которых делаются настоящие дела. И если посмотреть на список гостей, то в последнем отпадали малейшие сомнения.

Посол Великогорного Каганата с супругой. У них занятное положение и статус – такие, что даже я не могу с уверенность утверждать, кто именно является действительным полномочным представителем. Вся официальная, парадная часть отношений с нынешним правительством – на Бер Дан Кае, а вот неофициальная и нацеленная на перспективу – на его достойной супруге, Уне Ван Кай. Наверное, правильнее сказать, что они занимают эту должность совместно, и поаплодировать прекрасному ходу внешнеполитического ведомства Каганата.

Гномы верны себе: осторожны, предусмотрительны и играют в долгую. Несколько достойных и широко известных в узких кругах шайтар – жёны промышленников, которых новая власть зажала в очень жёсткие рамки. И почти у всех одинаковая ситуация: остроухие не ведут дела с женщинами, считая их для такого непригодными, поэтому они являются действительными владелицами состояний и принимающими решения персонами за убедительной ширмой своих мужей. Насколько знаю, из четверых только дара Рахад оставила все дела на супруга – он у неё весьма талантлив в роли управленца и в горном деле понимает больше, а она охотно посвящает своё время благотворительности и семье. Вот не помню, у этой милой женщины шесть или семь детей?

Два мелких, но уважаемых в протестных кругах издателя, которые за свои принципы балансируют на грани разорения под нависшим молотом эльфийской цензуры, но пока умудряются выживать. Один из них, собственно, и печатал стихи хозяйки дома, а вторая – была её давней подругой.

Ну и семь разномастных местных литераторов, потому что мы же тут всё-таки из-за стихов собрались.

Если у меня и мелькала мысль, что Гульру отменит эту встречу из-за утренней трагедии, то отогнала я её достаточно быстро. Иммай вообще не склонна к сантиментам, а такое происшествие способно скорее разозлить её, чем расстроить. И точно: хозяйка встречала гостей в красном, у шайтаров это цвет не праздника, а войны.

У Гульру старый и крошечный по меркам Верхнего города дом на самом его краю, недалеко от нашего посольства. Очень маленькая площадь, всего три этажа, один из которых подземный. Но одинокой женщине скромных запросов даже столько без надобности, поэтому она пускает пожить талантливых молодых шайтаров, оказавшихся в трудной ситуации – бесплатно, но в обмен на помощь по дому. Сейчас, насколько я знала, у неё жили две девушки, они же и помогали с устройством приёма.

Я оказалась в числе первых гостей. И, к моему удовольствию, в небольшой гостиной сидели дара Мидар и дара Кадай: первая занималась выработкой и выплавкой меди, вторая – строительством. Обе сейчас переживали не лучшие времена, как и вся остальная страна: два из трёх рудников встали, в строительство тоже некому вкладываться. Гражданская война не способствует спокойной работе, да и до этого многие держались только на клановой спаянности и личных связях. Слишком щедро светлоликие бросали камни под копыта.

Эльфам невыгодно наличие здесь развитой легальной промышленности, потому что местные, не имея другой работы, охотно выращивали эльфийский лист, а остроухие это дело покрывали и культивировали. В общем-то растение как растение, если не считать того, что из него делали два самых популярных в мире наркотика. До Абалона они отсюда не добирались, а вот Орда и другие соседи страдали. И это еще одна из причин, по которым и нам, и гномам очень выгодно нормальное правительство в Кулаб-тане, а не то, что есть сейчас. И таких шайтаров, как эти две женщины, тоже выгодно поддерживать.

– Ты уже слышала, конечно, новость? – грустно спросила дара Кадай. Тихая, очень выдержанная особа средних лет, она производила впечатление слегка рассеянной и витающей в облаках. Если конечно, не знать силы её хватки, вот уж у кого муж под каблуком.

– О смерти Афалаев? - уточнила я.

Она кивнула, а дара Мидар брезгливо поджала губы. Полная противоположность своей приятельницы – вспыльчивая, порывистая и горячая. В её случае даже хорошо, что все контакты взял на себя муж, иначе она бы сейчас с нами не разговаривала: или сидела бы в одной из тюрем Нового Абалона, или вовсе пропала без вести. Зато горное дело она знала отлично, не зря же у гномов училась.

– Верх лицемерия – сваливать это на «Байталу». Ещё и «Гремучую кровь» приплели. Они вообще хоть раз видели, как она взрывается? Любой, кто хоть немного способен думать, поймёт, кому это нужно!

– К сожалению, думать способны немногие, – рассеянно отозвалась дара Кадай.

– Вот уж точно, – согласно фыркнула Мидар. – Не знаю, кто сейчас стоит за «Байталой», но я искренне желаю этим шайтарам успеха. Мне нравится их желание дать Кулаб-тану новую Великую Мать. Жаль, конечно, что её личность пока не афишируется...

– Дайте Предки! – вздохнула вторая шайтара. – Мне кажется, навести здесь сейчас порядок сможет только решительная женщина, и если за «Байталой» стоит именно она, то я присягну на верность в первом ряду. Яpая, а что с визитом вашего министра? Надеюсь, он не сорвался?

– Акзама Знак Победы не так легко запугать, всё в силе. Может быть, охрану еще усилят, но и только. И он, и уполномоченный вождя по экономическим вопросам тоже прибудет, так что встреча состоится.

– Ну, хвала Предкам, - облегчённо вздохнула она. - А то мне начинает казаться, что из этого города уезжают вообще все.

– Из города бегут крысы, с потрохами проданные светлоликим, – ожидаемо резко возразила Мидар. – Ещё и тащат всё что плохо лежит. Взорвать бы к предкам причалы, каждый день гружёные дирижабли стадами отходят…

– По части взрывов я с тобой поспорить не могу, ты специалист, – вздохнула вторая шайтара. Вроде бы всерьёз, но я уловила лёгкую насмешку – судя по короткому взгляду, брошенному из-под ресниц, для меня и предназначенную, потому что дара Мидар таких тонкостей не улавливала. Кадай никогда не одобряла резких и громкиx мер, предпочитала тихо и незаметно отравить. – Но вывозят и правда многое. Ценности, предметы искусства… Не представляю, как еще не взяли штурмом и не вывезли музей. Из старых домов даже облицовку и мозаики со стен снимают.

– Это кто же отличился? – опешила я.

– Был бы он такой один. Из тех, кого ты знаешь, и кто на слуху, это Худайназар Альбей, например, - отозвалась она.

– Погоди, ты не путаешь? Я слышала, он, наоборот, строит большой дом в пригороде для дочери, - озадачилась я.

– Это ты путаешь, он совершенно точно ничего не строит. Я бы знала, - дара Кадай качнула головой. - Сейчас почти никто ничего не строит поблизости, и уж тем более то, что можно назвать большим домом богатой шайтары. Почему это тебя так расстроило? – удивилась она.

– Не расстроило, - я качнула головой, – озадачило. Может, он что-то ремонтирует своими силами?

– Альбей? - пренебрежительно фыркнула дара Мидар. – О чём ты. Я удивлена, что он не удрал еще раньше. Разве что слишком верил в хозяев и считал, что эльфы его спасут? Да он вроде не настолько дурак.

– Он точно уезжает, - заверила Кадай, разглядывая меня с лёгким любопытством. – Он уже почти всю семью отправил в Туриту, и основную часть имущества тоже.

Интересненько.

А зачем Альбею, который снаряжает свой обоз в тихую курортную страну южной Элисии, покупать кучу барахла? То есть вещи там были неплохие, но явно не из тех, без которых он не может обойтись. Совсем не шедевры, что-то похожее можно достать где угодно, в Турите полно своих мастеров и древностей. Не нравится мне всё это. Самандар Дардай соврал или сказал то, что сам считал правдой? Впрочем, предки с ним, не к нему вопрос. Даре Кадай нет никакого смысла врать, вот что важно. Альбей решил вывезти ценности и обустроить дом вместо них чем попроще, чтобы не стоял пустым? И оставляет в нём дочь, которая отказалась уезжать? Очень странная у него выходит любовь к дочери в таком случае – ободрать жильё до голого камня. Боится обысков и кары со стороны нового правительства? Не лишено смысла. Или с этими лотами планируется какая-то махинация? Вариантов-то полно, начиная с вывоза под видом новодела подлинных шедевров, но как это всё отследить?!

Репей мне под хвост. Как же неудобно, что с Шадом нельзя связаться по необходимости. И просить организовать способ я не стану, слишком опасно для обоих. Остаётся надеяться, что его шайтары после нашего разговора будут внимательнее к грузам этого типа не только в контексте поиска короны. И самое главное, непонятно, имеют эти брожения какое-то отношения к краже или происходят сами по себе? К сожалению, слишком велика вероятность последнего. Начинаю думать, что Шад прав, и с короной можно проститься…

На этом мысли о вечном пришлось отложить на будущее и переключиться на бренные вопросы: экономику и сотрудничество государств, потому что у моих собеседниц имелись вопросы к завтрашней встрече. С нынешним уполномоченным вождя они не были знакомы и слышали о нём не так много, поэтому пытались узнать у меня детали. Я честно ответила, что и сама не против выяснить побольше, потому что совсем не знала этого достойного орка, но мне, кажется, не поверили.

Потом появилась почтенная пара гномов, и разговор естественным образом съехал на трагическую гибель Афалаев. Бер Дан Кай очень сокрушался, что Кулаб-тан потерял такого во всех отношениях достойного шайтара. О своих с ним рабочих контактах, конечно, не упоминал, кто о таком вслух рассуждает, но было заметно, что он искренне расстроен и даже немного растерян – видимо, не до конца представлял, с кем продолжать разговор на прежнюю тему.

Вскоре собрались и остальные гости, и на некоторое время центром вечера стали хозяйка дома и её творчество. Худощавая немолодая шайтара с порывистыми движениями и резким голосом декламировала столь же резкие и хлёсткие стихи ярко и артистично, и хотя сильнее любить их я не начала, но и не отдать должное её таланту было нельзя.

Потом я, поздравив Гульру уже лично, обсудила с ней перспективы нового визита в Златохолмицу в рамках культурного обмена. Лет десять назад она уже бывала в Орде и, насколько знаю, имела там большой успех, а с тех пор у меня на родине интерес к маленькому, но гордому братскому народу ещё больше вырос.

Потом шайтара охотно подписала мне две книги – для меня и для «самого большого поклонника» её таланта.

– Надеюсь, ты когда-нибудь познакомишь меня с этим поклонником, - усмехнулась Гульру, в очередной раз насмешливо качая головой над претенциозной формулировкой, которой украшала уже третью книгу. - Надо же оценить знание предмета.

– Обязательно, - заверила я. - Как только появится такая возможность. Уверяю, это чистая правда! Ну а что? Если мерить по весу – Шад и правда самый большой её поклонник, какого я знаю. И по росту в том числе.

Он тоже каждый раз посмеивается над этой дарственной надписью, полагая, что все безымянные книги Гульру подписывает именно так. Плохо он знает характер любимой поэтессы! Сестре или брату в борьбе – вот это больше на неё похоже. Я же все эти годы с каменным лицом пожимаю плечами и не сознаюсь, что это всё исключительно моя инициатива и моя шутка «для себя». Правда, каждый раз подмывает добавить «большому и толстому», чтобы поддеть Шада, но я пока держусь: тогда обоим станет ясно, чья это идея, и моё развлечение потеряет всякий смысл. А так… Вдруг мне удастся посмотреть на их лица при знакомстве, когда всё выяснится?