И вырастут крылья

***

Через день мы с дочкой полетели в клинику. Если честно, я засиделась в четырёх стенах. Хотелось прогуляться по улицам, посмотреть на других людей, хоть ненадолго окунуться в привычную городскую жизнь. Да и оборотней лишний раз нервировать не хотелось, ведь мы собирались использовать магию.

Лечебный центр находился в новом районе Иринга. Насколько я знаю, его строительство инициировала Калина Тандекар, а после её предполагаемой смерти Лука Станев добился, чтобы центр назвали именем оборотницы. Здание было современным и красивым, а ещё его окружала зелёная зона. Я не сдержала улыбку: это точно детище Калины. Только она могла выбить столько пространства под деревья и кусты, учитывая плотность застройки в городе. И теперь лечцентр превратился в зелёный оазис среди бетонных многоэтажек и плиточных тротуаров. Осенью сквер выглядел потрясающе. Деревья ещё стояли в золотистых нарядах, а вдоль дорожек расстилался разноцветный ковёр из опавшей листвы. Горожане тоже по достоинству оценили это место. В сквере гуляло много людей. Кто-то, как и мы, прилетел в клинику, а кто-то просто зашёл отдохнуть и полюбоваться красотой осенних деревьев.

Лёгкий ветерок шевельнул опавшие листья, и они отозвались тихим шёпотом. Лина явно заинтересовалась: она замедлила шаг, не спуская глаз с рыжевато-жёлтой подушки под деревом. Но, как назло, ветер стих. Я подошла ближе и сделала лёгкий пас рукой, вызывая маленький вихрь. Золотисто-багряное облако взметнулось вверх и начало плавно опускаться на землю. Я подхватила резной лист клёна.

– Смотри!.. Какой красивый!

Моя девочка осторожно протянула ручку, шевеля губками за мной.

– Лист… – шептала я. – Листочек…

И жадно ловила каждое движение, ждала, когда Лина скажет хоть слово. Лина! А не то, что прицепилось к ней в Гранях!

Но услышала совсем другой голос.

– Вы чего здесь мёрзнете?

Рядом замер Зарецкий. Наверное, он увидел нас в окно и вышел навстречу. Я вздрогнула от неожиданности и выпрямилась. Лина тут же прижалась ко мне, но не пряталась, не закрывалась. Фёдор поменялся мгновенно: из наглой обезьяны превратился в очаровательную душку.

– Привет, солнце! – он присел на корточки. – Что вы тут ищите?.. Может, грибы?

Тихий, бархатистый голос и на долю не походил на тот насмешливый тон, которым маг обычно говорил со мной. Лина молчала.

– Мы гуляли, – ответила я, показывая осенний букет. – Неужели опоздали?

– Нет, – мужчина поднялся. – Если вы нагулялись, тогда прошу за мной!

Зарецкий шёл впереди, показывая дорогу. Раньше мы здесь не были, поэтому я с интересом оглядывалась по сторонам. В лечцентре было людно. Кто-то записывался на приём, кого-то, наоборот, родные встречали после лечения. Туда-сюда сновали люди и нелюди в униформе. С нами здоровались, приветливо махали рукой или улыбались, некоторые и вовсе пытались остановить. Но Фёдор коротко кивал в ответ, игнорируя вопросы коллег или отмахиваясь:

– Я занят!

Вполне в его духе!

В кабинете Зарецкого было тихо. Линнель с интересом следила за наколдованной лилово-синей бабочкой, лекарь читал новое заклинание. А я… Я нервничала. Не знаю, но в последнее время стала какой-то мнительной: всего боюсь, никому не верю. Хотя люди и нелюди вокруг только помогают… пока…

Ну, вот опять! Точно паранойя!

Я принюхалась. Озон. Так пахнет магия! Посмотрела на сосредоточенное лицо Фёдора. Почему он молчит? Тяжело рот открыть?

– Ну как? – не выдержала я.

Зарецкий медленно отступил в сторону и приглашающе взмахнул рукой. Я присела перед девочкой.

– Лина?.. Ты слышишь меня?

Малышка вздрогнула. Посмотрела на меня своими красивыми глазками.

– Линочка!.. Это я!..

А она тихонько заплакала, трогая пальчиками мои губы. Я обняла дочку, чувствуя её ручки на своей шее. Сама едва сдерживалась от слёз. Зарецкий шепнул:

– Я выйду, а вы побудьте вдвоём.

Дождалась, пока за ним закроется дверь, набрала полную грудь воздуха и… выдохнула.

Ой, мамочка моя! Как же трудно говорить, зная, что тебя слушают! Слушают каждое слово, каждую паузу. Когда понимаешь, что в эти первые минуты надо сказать что-то особенно важное, а в голове – пусто!

– Ты со мной!..

Ручки сжались теснее.

– Я так рада, что наконец нашла тебя. И никому не отдам!..

Холодный пасмурный день в один момент преобразился, заиграл радужными цветами. Я стала говорить. Заглядывала в глаза дочки и впервые видела в них что-то ещё, кроме страха! Искорки веры! Веры в меня! Это и есть счастье!

Всхлипнула.

– Крошечка моя… Я так тебя люблю!..

– Платочек дать слёзки вытереть? – маг с улыбкой поглядывал на нас.

Я и не заметила, когда Зарецкий вернулся. Мужчина отвлёк Линнель стайкой розовых бабочек. Пока малышка, затаив дыхание, смотрела на них, мужчина повернулся ко мне.

– Успокоилась?.. В кого ты такая слезливая?

Отмахнулась от него.

– Да, я сентиментальная! И что? Не всем же быть бесчувственными чурбанами! – и спросила. – Как думаешь, скоро Лина заговорит?

Лекарь пожал плечами и пошутил:

– Ну, если ты будешь ныть, как только что здесь, то она через полчаса попросит тебя заткнуться!

– Всё-таки ты – гад! Такой момент испортил!

Я сокрушённо вздохнула и стала одевать девочку. Маг лишь посмеивался.

– Вы теперь куда?

– Домой.

– Покажи Лине город, – предложил Зарецкий и пояснил: – Погода позволяет. Иринг готовиться к Самхейну. Здесь есть на что посмотреть.

Я задумалась. А Фёдор продолжал:

– Своди её в парк. Там до обеда специально для маленьких детей представления разыгрывают.

Идея мне понравилась, но я плохо знала город. Зарецкий словно прочитал мои мысли. Глянул на часы.

– Пойдём отведу. Времени мало, на автолёте вы точно не успеете.

Маг подхватил нас с дочкой и открыл портал. Мы и опомниться не успели, как очутились на центральной площади. Фёдор оказался прав. Перед небольшой толпой, в основном из мамочек и детей, выступали артисты в ярких костюмах. Они пели, танцевали, шутили со зрителями. Лина притихла. Я видела распахнутые глаза моей девочки. Для неё мир сегодня изменился. Как будто Линнель всё это время подглядывала через окно, а сейчас перед ней распахнули двери, приглашая войти!

На нас не обращали внимания, и мы спокойно бродили среди людей. А потом и вовсе присели на скамейку. Я поясняла дочке, что происходит. Зарецкий сидел рядом и молчал. Не мешал нам.

Но минут через пятнадцать ему позвонили.

– Слушаю… Когда?… Сейчас буду.

Лекарь перехватил мой взгляд.

– Мне пора в клинику, а вы ещё погуляйте. Эсмейлда Чанда я предупрежу.

Фёдор ушёл, и я выдохнула. Присутствие Зарецкого нервировало, хотя в этот раз лекарь вёл себя, можно сказать, идеально.

После этого мы вместе с Деви и Калиной ещё несколько раз летали в город на представления. Маленькая тигрица с азартом участвовала в играх, а мы с дочкой гуляли по дорожкам. Я делала вихри (на это моей магии хватало), а она стояла под летящими листьями и робко улыбалась. Это было только наше время. Лина по-прежнему молчала, но я чувствовала, как она меняется, оживает, открывается. Я буквально дышала своей девочкой, остро переживая каждую её победу и неудачу… Однажды в кафе у Линнель спросили: «Где твоя мама?», и она показала на меня. Как объяснить этим людям, почему я плакала навзрыд и смеялась одновременно?

На Самхейн мы остались дома. По древним поверьям в этот праздник открывались двери между мирами и духи умерших приходили проведать своих потомков. Обычно в этот день семья собиралась вместе. Все вспоминали важные события, случившиеся за год, обсуждали их, веря, что предки тоже слышат, радуются и гордятся своими детьми и внуками.

Ещё месяц назад я боялась этого праздника и не ждала его. Ведь это был первый Самхейн без бабушки. Я никогда никого не винила в смерти единственного дорогого человека, понимала, что это извечный закон мироздания: тот, кто родился, однажды умрёт. Моя бабушка прожила долгую, достойную жизнь, смерть её была лёгкой – во сне. Такую ещё заслужить у богов нужно. Но после похорон меня удручало моё одиночество. А сегодня со мной была Лина – маленький человечек, которому я могла подарить свою любовь и нежность. Я больше не была одна.

На праздничный ужин мы поставили на стол лишние приборы, придвинули лишние стулья для них – наших близких, которые ушли. От ароматных запахов слюнки текли. Мясо, сыры, запеченные яблоки – стол на Самхейн обязательно должен быть богатым и сытным. Я всё время невольно поглядывала на Калину: почувствует она приход предков или нет? Спрашивать опасалась. Ликои редко звали ушедшие души, только по необходимости, как тогда в Управлении.

– Многим душам будет позволено переродиться. Через какое-то время, – объясняла мне ещё раньше оборотница. – Они проходят по Граням и, дойдя до последней, рождаются в новой жизни. Если я позову, то выдерну душу в начало пути.

– Поэтому давно умершие не откликаются?

– Возможно, – Калина пожала плечами. – Те, кто умер недавно, охотно возвращаются. Они ещё считают мир живых своим.

– Призраки не докучают тебе?

– Что бы кто ни говорил, они не часто приходят в наш мир. Поэтому нет.

Мы сидели за столом, шутили, смеялись. Рустам Найгас рассказывал какую-то забавную историю. Я помогала Лине со столовыми приборами и слушала бету. И вдруг…

– Ты похожа на бабушку.

Я вздрогнула, непонимающе глянув на оборотницу. Кошка с улыбкой посмотрела на меня.

– Она здесь. Пришла посмотреть на тебя.

По коже пробежал мороз. Я медленно выпрямилась, огляделась по сторонам, силясь заметить хоть что-что.

– Ба?..

Ничего. Та же столовая и притихшие люди рядом. Только кошка смотрела с весёлой улыбкой.

– Не налегай на яблоки. У тебя аллергия на мёд.

– Я чуть-чуть! – воскликнула как в детстве и прикусила язык.

И смех, и слёзы!..

Сглотнула, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Бабушка пришла узнать, как я. Не надо её расстраивать.

Калина в упор посмотрела на меня.

– Не держи её… Отпусти.

Я кивнула, понимая, на что намекает кошка. Говорить при посторонних было тяжело, но, возможно, это мой единственный шанс!

– У меня всё хорошо, бабушка, – кивнула головой для пущей убедительности. – Работа, жильё… Но самое главное – у меня теперь есть Линнель. Сама видишь, какая она славная! Так что не переживай за меня! … А тебе надо идти вперёд. Я надеюсь, в новом воплощении ты останешься такой же классной… Ты лучшая бабушка в мире!

Тишина. Я посмотрела на Калину и по взгляду поняла, что призрак ушёл.

– После сорока дней им тяжело находиться среди живых, – пояснила кошка.

Я кивнула и, извинившись, поднялась к себе.

А чуть погодя в комнату зашла Калина.

– Плачешь?

– Нет… Вспоминаю.

Женщина присела рядом.

– Расскажи о ней.

– Моя бабушка была очень сильной магиней Воздуха, первый круг в ковене. Когда родилась я… Никто не мог понять, почему так произошло. Почему у сильных магов родилась почти бездарная девочка.

– Такое бывает. Случайность.

– Да… Бабушка говорила, что после этой случайности два семейства переругались, пытаясь найти виновного. Мужья подозревали жён в изменах, проверяли детей на отцовство. Но никто никому не изменял… Так получилось. Один случай на двадцать тысяч рождённых магов, – я посмотрела на кошку. – Меня всю жизнь сторонились, не замечали… А я смотрела, как колдует мой брат, мои родители, и завидовала им. Моя самая большая детская мечта – взлететь, подняться в воздух и парить, как птица. Чтобы меня увидели мама и папа, Влад… И я сказала об этом бабушке. Тогда она серьёзно поругалась с моими родителями: мама плакала, папа заперся в своём кабинете и долго не выходил. После этого я перестала быть невидимкой в собственном доме. Со мной здоровались, интересовались моими делами, целовали на ночь. В том возрасте мне большего и не требовалось. Позже, конечно, я поняла, насколько обделена родительским вниманием… Но у меня была моя бабушка. Она забирала меня на каникулы и выходные. Мы путешествовали по разным странам, отдыхали на море, ходили в горы. Ба учила меня готовить, шить, ходила со мной на уроки танцев, собирала на первое свидание… – я отвернулась к окну, пытаясь успокоиться. – Её любовь компенсировала всё. Именно бабушка показала мне, что есть жизнь без магии. И она, если разобраться, мало чем отличается. Да, проблем и хлопот больше, но они решаемы. Главное – сильный характер и целеустремлённость. Вот крылья, которые не дадут мне упасть!