Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

— Он не настоящий. Это не Хань Юань. Это просто что-то, принявшее его облик.

На лице Чэн Цяня явно читалось разочарование.

Янь Чжэнмин хотел было поднять руку, похлопать его по спине и сказать несколько слов в утешение, но внезапно замер на полпути, вспомнив о запредельном желании своего внутреннего демона. Его глаза потускнели. Словно подавившись костью, он отвел взгляд и произнес:

— Пойдем. Замок Красной птицы уже открылся. Мы не должны здесь задерживаться.

И, едва эти слова с летели с его губ, он, никого не дожидаясь, первым спустился по темной лестнице и вышел наружу.

Прежде чем уйти, Янь Чжэнмин оглянулся и посмотрел на горный утес позади башни. В бездонной пропасти его сердца не было места для персикового пруда.

* Примечание автора: отрывок из «Дао де Цзин». «Не забывай «Великий Путь» состоит из пятидесяти частей, небесное прорицание открывает сорок девять».

Число Великого распространения (даянь大衍) составляет 50 [стеблей]. Из них используют 49. Разделяем на две кучи, что символизирует двойку. Подвешиваем [между пальцами] один [стебель], что символизирует тройку. Считаем четверками, что символизирует четыре сезона... ([Чжоу и 1989. Цз. 3. С. 60]; перевод: [Еремеев 2005. С. 52])

Камень сосредоточения души на дне чашки!

— Камень в моем дворе? Ты уверен, что не ошибся? — с легким сомнением в голосе спросил Чэн Цянь.

После возвращения из башни Красной птицы, они остановились в небольшой чайной в маленьком городке, граничащем с Южными окраинами. Янь Чжэнмин тщательно перебрал все, что увидел в печати главы клана, отбросив только ту часть1, о которой не стоило упоминать, и пересказал эту историю остальным.

1 掐头去尾 (qiā tóu qù wěi) оторвать голову и отбросить хвост (обр. в знач.: убрать лишнее и оставить главное).

— В жаркие дни я использовал его как стол, когда переписывал священные писания. Я никогда не находил в нем ничего странного, — покачал головой Чэн Цянь. — Разве это не просто плоский камень? Я думал, что, самое большее, чем он мог бы быть — это приличных размеров нефрит.

Лужа с любопытством спросила:

— Неужели в этом мире действительно существует камень, способный исполнить любое твое желание? Третий брат, о чем ты думал, сидя за ним и переписывая тексты? Это сбылось?

Чэн Цянь задумался и замолчал.

В те годы он часто гадал, стоил ли этот камень хоть каких-нибудь денег. Он думал, что, если бы клан Фуяо разорился, он смог бы спустить его с горы и найти кого-нибудь, кто вырезал бы из этого нефрита что-то, что сгодилось бы на продажу.

... Но похоже, эта идея не могла стать реальностью.

Чэн Цянь сумел сохранить лицо, будто ничего и не произошло. Он спокойно сказал:

— Переписывая священные писания, мы должны избавляться от всех отвлекающих мыслей. О чем я мог думать?

Услышав это, Лужа преисполнилась восхищения. Самой ей никогда не удавалось сохранить свой разум ясным и свободным от мыслей.

— Твоему третьему старшему брату было всего десять лет. Все, о чем он мог думать днями напролет, так это о владении мечом, о том, как выработать хороший почерк и о том, как скорее достичь стадии поглощения Ци. Или, может быть, о том, чтобы Хань Юань не беспокоил его, когда лазал собирать птичьи яйца, и о том, чтобы наш старший брат, курильница для благовоний, держался от него подальше... Ой, глава клана, старший брат, я не это имел в виду, — вмешался Ли Юнь.

Под острым, как нож, взглядом Янь Чжэнмина Ли Юнь выдавил из себя улыбку и поспешно сменил тему.

— С незапамятных времен в мире существовал лишь один чудесный камень. Вряд ли он стал бы реагировать на куриный пух и чесночную шелуху2. Я думаю, так называемое «все, чего вы хотите достичь» должно быть чем-то, что находится за пределами человеческих возможностей.

2 鸡毛蒜皮 (jīmáo suànpí) куриный пух и чесночная шелуха; выеденного яйца не стоит (обр. о мелком, неважном деле).

— Перестань выпендриваться, — перебил его Янь Чжэнмин. — Если ты действительно так много знаешь, тогда скажи мне, что такое «тайное царство трех существований»?

— Не пытайся меня спровоцировать. Я слышал об этом. — Ли Юнь откинулся на спинку стула, слегка вздернул подбородок и торжествующе произнес. — В мире существуют три тысячи больших тайных царств и шесть тысяч маленьких. Большинство из них и по сей день остаются неизвестными, за исключением тех, что обнаруживаются время от времени. Самые ранние записи о «тайном царстве трех существований» встречаются в трактатах о «Темном Пути» ...

— Темный Путь? — растерялся Чэн Цянь. — Тот, о котором говорилось в книгах с первого этажа библиотеки? Я читал их в детстве. Там не упоминалось ни о каком «тайном царстве».

— Сначала позволь мне закончить. В большей части книг о Темном Пути записаны методы, отличные от праведных. Это не так интересно. Но последняя книга называется «Истории». Ты определенно не читал ее. — слегка покачал головой Ли Юнь. — Те записи действительно увлекательны. В них кроется множество легенд о великих темных заклинателях, о мести, о порожденной любовью ненависти, об обмане... и многом другом. Некоторые из них действительно хорошо написаны.

Чэн Цянь никак не мог понять, чем так гордился его брат.

— В этой книге также есть записи о мистическом «тайном царстве трех существований». Оно появляется в мире каждые три тысячи лет. Путь, что ведет к нему, нелегко найти, ведь он открывается только обреченным. Проблема в том, что такие места таят в себе большую опасность для тех, кто их находит, но они также могут даровать человеку великие блага. «Тайное царство трех существований» примечательно тем, что оно сводит всех «обреченных» людей с ума. Говорят, что внутри этого мистического места находится зеркало, способное рассказать вам о конце или о том, что вас больше всего волнует.

— Конец? — переспросила Лужа.

Это слово прозвучало довольно зловеще. Будто человек, о котором шла речь, не должен был дожить до старости.

Ли Юнь кивнул.

— Да. Например, тот, кто старается сделать все, чтобы достичь бессмертия, увидит себя стариком, стоящим на пороге смерти3. Ему придется собственными глазами смотреть на противоположный результат своих трудов. Любой может представить себе, каково это. Это только звучит как пустяк. Но стоит тебе самому оказаться внутри, и ты уже не сможешь избежать влияния открывшейся тебе картины.

3 吹灯拔蜡 (chuīdēngbálà) – отдать концы.

Янь Чжэнмин нахмурился.

— Значит, тайное царство связано с «определенным человеком», это и есть проблема?

Он уже почти разобрался в причинах и следствиях происходящего. По какой-то неизвестной причине, мастер Тун Жу, их «дедушка» Тун Жу, случайно оказался в «тайном царстве трех существований». Исходя из того, что ему удалось услышать, он, должно быть, увидел конец клана Фуяо. После чего он сразу же поспешил к Сюй Инчжи, владыке башни Красной птицы. Сюй Инчжи рассчитал его судьбу, но это, казалось, больше походило на лотерею.

Впоследствии Тун Жу каким-то образом завладел камнем, исполняющим желания. Хотя великие звери из Долины демонов и владыка Гу пытались остановить его, но он настаивал на своем до тех пор, пока не сделался одержимым. Это повлекло за собой множество последствий. Наконец, как и предсказывал Сюй Инчжи, вопреки его желаниям, Тун Жу сам привел клан Фуяо к упадку.

— Второй старший брат, ты действительно знаешь все, — вздохнула Лужа, а затем ее голос изменился. — Но когда ты вернешь мне человеческий облик?

— Это…

Янь Чжэнмин раздраженно спросил:

— А как же те сорняки, которые ты собрал? Этого хватит, чтобы прокормить козу. Ты уже приготовил из них пилюли, избавляющие от яда?

— Я…

— Тогда приступай к делу, немедленно! — взревел Янь Чжэнмин. Резко отодвинув стул в сторону, он вскочил и направился прочь, бросив напоследок, — я немного вздремну. Не мешайте мне.

В каждом его слове чувствовался характер главы клана. Это заставило оставшуюся троицу в замешательстве переглянуться.

Услышав звук закрывающейся двери, Лужа стряхнула с перьев пыль и запрыгнула на стол, непонимающе осведомившись:

— Кто его разозлил?

Оба ее старших брата на мгновение задумались, словно спрашивая друг друга взглядом: «Это был ты»? Каждый из них пытался свалить вину на другого.

В конце концов, Чэн Цянь стал первым, у кого не выдержала совесть. Он почесал нос и смущенно сказал:

— Кажется, это был я.

— Что ты натворил? — в один голос спросили Лужа и Ли Юнь.

На самом деле, Чэн Цянь был смущен куда сильнее, чем они, он никак не мог этого объяснить. Старший брат вдруг начал игнорировать его. Он не смотрел в его сторону и не отвечал на его вопросы. Когда он говорил, то либо опускал глаза, либо оглядывался по сторонам, либо делал вид, что о чем-то задумался. Проще говоря, он совершенно перестал обращать на него внимание.

Войдя в комнату, Чэн Цянь намеренно опустился рядом с ним. Его странный глава клана и, по совместительству, старший брат чопорно сидел за столом с таким напряженным выражением лица, что его натянутую кожу можно было использовать в изготовлении поясов для штанов. У него на лбу словно были написаны слова: «держись подальше». Для полноты картины ему оставалось только спрятаться за веером и сказать: «Я продаю свои товары, но не себя».

Оставшиеся трое переглянулись. Все, что они могли прочесть на лицах друг друга, было: «с главой нашего клана снова что-то не так» или «глава клана как всегда капризничает». Так или иначе, им пришлось сдаться.

Ли Юнь отправился в уединение и за пару дней создал несколько бутылочек с противоядием. Никто не знал, для чего их можно было бы использовать, но лучше уж, чтоб они были, чем если бы их не было. В эти два дня Лужа чувствовала, что скрытая сила, мешавшая ей превратиться обратно в человека, начала ослабевать, поэтому она изо всех сил старалась совершенствовать свое птичье тело, работая куда усерднее, чем, раньше.

Глава клана Янь проводил свои дни, не выходя из комнаты. Никто даже не видел его. Общался он только через дверь.

В том, что их старший брат, безо всякой на то причины, закатил истерику, не было совершенно ничего необычного. Эта дурная привычка была у него с детства. Обычно, решением Чэн Цяня было спокойно сосредоточиться на своем самосовершенствовании и не обращать на него внимания, потому что уже через пару дней все приходило в норму.

Однако на этот раз Чэн Цянь чувствовал, что не может игнорировать его. Он снова и снова прокручивал в памяти то, что сказал ему Ли Юнь под знаменем истинного дракона.

В конце концов Чэн Цянь встал, оглядел безупречно чистую комнату, чайник с холодной водой на столе, и почувствовал, как же он на самом деле жалок. Он повернулся, распахнул дверь, и вскоре приземлился перед комнатой Янь Чжэнмина. Его движения были настолько легкими, что, когда он опустился на слегка изогнутую крышу, ни один лист или пылинка не сдвинулись с места.

Сегодня был пятнадцатый день по лунному календарю, праздник середины осени. Но в этом году он был полон сожалений. Ночное небо на Южных окраинах было таким чистым, а луна такой яркой что, если смотреть на нее слишком долго, становилось больно глазам. Будь то горы вдалеке или деревья, что росли поблизости, их силуэты в ночи выглядели поистине изящными.