Эльф в подарок

Глава 19

Адриан

Губы еще не остыли от воспоминания жаркого, невыносимо прекрасного поцелуя моей госпожи, а она уже убежала. Застыдилась, как только дошло до дела.

Главное, чтобы не нарвалась она на очередную засаду, не провалилась в ручей и не поняла, что гоблины — это работа моего клинка. Сильная, страстная, хрупкая и невыносимо самонадеянная человеческая девица. Легонько ступая, двинулся вслед за ней. Пусто, нет больше тут никого, а этих двоих я уже обезвредил.

Что же ты творишь, глупое создание? Вернись я на родину, после такого страстного поцелуя с девицей — я навек опорочен, никто не возьмёт меня мужем в свой дом. Нет, в Край Туманов мне дорога закрыта, как угодно, но я туда не вернусь. Милые сердцу городки, запах эльфийской выпечки, что разносится порывами ветра из каждой лавки, крылатые коты, пегасы, хранилища диковинных свитков… Видит Луна, я по вам очень скучаю, но нога моя больше не ступит обратно.

Вот только на кого я брошу свою госпожу, когда обрету, наконец, свободу, и куда пойду сам? Время покажет. В ладонь уже привычно лег крошечный свиток, как мне повезло спасти тебя из оконной рамы. Что бы было, если бы я не полез открывать окно — страшно даже подумать.

Коргоруши — удачное приобретение, вестник всего, что творится в доме. На такого помощника легко можно положиться, а заодно выведать все секреты и тайны квартиры Шерли. Кто знает, вдруг там притаились еще и другие свитки в старых тайниках.

Идет впереди, покачивая округлыми бедрами, рукой проводя по высокой траве. В моей груди борются два странных противоречивых чувства. Одно, правильное, исконное, чистое велит мне отвести взгляд от этой соблазнительной попки. Второе требует догнать и рухнуть в счастливую бездну неизведанного мной наслаждения, проникнуть в запретное женское лоно, изведать то, что для приличного эльфа находится под строгим запретом. Каждый шаг рождает большее напряжение, вытаскивает на волю из памяти картинки девушки в одном тонком белье, под которым почти все видно. Ладони помнят ее мягкое женское тело, на губах до сих пор чувствуется вкус поцелуя. Пропал чистый невинный эльф, на свет вылезло нечто жаждущее простых, не подвластных разуму удовольствий. Как там Котенок говорил, можно подарить наивысшее удовольствие женщине? Тогда это показалось мне диким, лишенным всякого смысла, омерзительным даже. А теперь, спустя двое суток, я и думать не могу ни о чем больше. В голове крутятся пошлые мысли, вынуждая прикидывать и этак и так, как все может случиться. Мечтать. Мечтать раскрыть тайну отнюдь не закрытого сургучом свитка, а женского тела в грубых штанах. Как низко я пал, и как все это прекрасно. Будто открыта передо мной новая, неизведанная пока тайна. То, что запускает колесо жизни и смерти, самый важный секрет, стоящий у истоков всякого рода.

— Адриан!

— Да, моя госпожа, — ответил я хрипло, не в силах унять желание, отдающееся даже в голосе, в интонации.

— Мы скоро придем к городской черте. Там не очень любят рабов, будь осторожен и следуй везде за мной.

Шерли

Город, скорее разросшееся село, встретил нас недобрыми взглядами. Редко сюда приносит чужаков за покупками в эту пору. Невысокие домики под покатыми крышами, узкие мостовые, вдвоем и не разойдешься, дороги, покрытые красным мхом, застелившим все так плотно и твердо, будто он каменный. Люди одеты. как и везде, зато дриады блещут переливами фиолетовых нарядов. Трактир как стоял, так и стоит на своем месте, поблескивая медной вывеской на черных просмоленных балках веранды. Завсегдатаи, из тех, что помнят меня, приветственно подняли кружки. Адриана пришлось оставить снаружи, с рабами в чистое место путь тут закрыт. Хотя, какое оно, к демонам, чистое, если по столам снуют любопытные красные белки? Им отчего-то можно делать все что угодно и даже пачкать грязными лапками людскую посуду, а невольнику нельзя скрыться под навесом от палящего солнца. Дикое место, дикие люди.

Трактирщик пальцем руководит оттиркой медной посуды до блеска. Щёточки и куски полотняной ткани снуют сами собой, стирая мнимую патину с круглых боков золотистых кувшинов. Слабосильный маг, трактирщик, любит применять простые заклинания на потеху ничего не смыслящей публике, где надо и где не надо.

— О! Неужели к нам заглянула сама Шерли? И как дорога?

— Терпимо, попали под дождь, но успели проскочить до пещеры.

— Так ты не одна?

— Я с рабом.

— Видать заказ крупный, раз одна боишься не уволочь?

— Какой есть, — не говорить же ему, что я побоялась оставить раба одного дома. Никто не поверит и не поймет.

— Говорят, кто-то из чужаков разбудил ледяного дракона, все плато замело, пастухи видели своими глазами.

— Врут люди, если б дракон действительно существовал и проснулся, мы бы сюда не дошли.

— Так, может, вы проскочили плато раньше, а? Народ зол. Нельзя беспокоить древнее чудище.

— И то верно, было б еще кого беспокоить. Как там обстоят дела с тканью? Мне много не надо. Есть у кого?

— Отчего же не быть, есть. Спроси у Марка.

— У него не хочу, там брака бывает много, мне бы что получше.

— Тогда у Кира. У Стена твой извечный конкурент Грег все выкупил до последней нити еще с месяц назад. И что только вы цапаетесь с Грегом? Поженились бы, деток бы завели.

— Спасибо, не надо. А комнатку я могу у тебя снять на эту ночь?

— Можешь. Для тебя все, что угодно. Там больше никого не было на маршруте?

— Были темные эльфы, пятеро.

— Эти, может, тоже что-нибудь снимут. Открою вам второй этаж, так уж и быть.

— Пожалей, там жарко будет как в бане!

— Тебе отдам комнату с самым большим окном.

— И мышами. Спасибо тебе. К вечеру буду.

— Добро, иди уже, егоза.

Адриан обнаружился ровно там, где оставила. Только уж больно шустро он сунул руку с чем-то в карман. Надеюсь, не спер ничего у клиентов этой таверны. Мне проблемы ни сейчас, ни потом ни к чему. А зная, из-за чего он заимел рабский ошейник… Это же надо было столько утащить из казны? Впрочем, ладно, надеюсь, никто ничего не заметил, а впредь буду с ним осторожней. Мало ли что. Раб-то мой и отвечать, если что случится, за него придется тоже мне. Поклажу забрал развеселый парнишка-подавальщик и мигом уволок на второй этаж. Откуда только берутся силы в этом тощем юнце, чтоб так легко таскать грузы? Может, хозяин использует какие-нибудь технические новинки? Магией-то от него и не пахнет.

— Госпожа?

— Чего тебе?

— Можно воды, там был фонтанчик, сбоку от здания.

— Ну иди.

Рысцой рванул на водопой, словно сомлевшая после жаркого дня лошадь. Чем-то шуршит, пакует обратно в карман. Думает, я не вижу. А магия мне на что? Паразит, точно украл у кого-то. А может, просто взял с собой что-то из дома? Были же у него с собой вещи, целая сумка, и над ней он тоже трясся. Может, это я зря? А, впрочем, лучше потом проверю, когда мы останемся наедине. И ведь не похож он на вора, а с другой стороны, как посмотреть. Под девственного благопристойного эльфа он тоже старательно косит. Угу. Только целуется как бог и под одним одеялом думает, точно, не о погоде. Похоже, мне достался тот еще хитрый и вороватый лис. Как бы он меня не облапошил.

— Попил?

— Спасибо, что подождали, госпожа. Без вас я не решился на отлучку.

А у самого губы сухие. Тоже мне, хитрюга.

Пять домов по правой стороне, затем поворот налево, по мосту через речку, да мимо мельничного колеса во весь человеческий рост, орки его тут ставили, что ли? Краешком вдоль пахотного поля, и вот он, белокаменный дом у самого бережка ручья.

Саданула в видавшую виды деревянную дверь кулаком, та от такой наглости словно вздохнула, скрипнув разом всеми пятью досками. Где-то в глубине дома раздались грубые мужские проклятья.

— Госпожа, вы тут надолго задержитесь?

— Как пойдет, а что?

— Можно мне отлучиться к ручью? Боюсь, что как только торговец увидит, что вы обзавелись отнюдь не дешевым рабом, цена взлетит до небес.

— Хорошо, иди.

— Я подожду в зарослях рогоза, в паре шагов от вас. Позовете — сразу буду на месте.

И взгляд такой честный-честный. Как у меня, когда делаю наценку втрое от изначальной стоимости. В реке-то ты что хочешь спереть? Мельничное колесо далеко не уволочешь даже с магией, да и мы от него уже отошли.

Хозяин мануфактуры выглянул почти сразу, минут через двадцать — полчаса. Этого времени мне хватило, чтоб убедиться в полной неадекватности моего эльфа, как и всех эльфов в целом. Магическим зрением вижу, как тот стоит на одном месте, выбрав самый густой куст ивняка на границе с не менее плотным рогозом, переминается с ноги на ногу, выдергивая из глубокого ила ноги с трудом, шепчет что-то себе под нос, перебирая в руках тоненькую бумажку. Молится он там или что? Не смог за всю жизнь выучить эльфийской молитвы? Даже я ее знаю. А может, это письмо из прошлой жизни? От сестры, мамы или отца. А еще, может, от любимой, сердце при этой мысли пронзила острая боль, будто бы в него садануло с размаху каленым железом. Бред, полный бред. Никто его не ищет и не искал. Я же смотрела в бумагах, пять лет он жил в небольшом городке Империи абсолютно один без всяких там девушек или невест. Может, в его жизни было сильное чувство, но его отвергли, потому и покинул свой край? А может, зарабатывал деньги к помолвке? Как бы разведать? Что я вообще знаю о традициях этих лунных эльфов, да и вообще эльфов? Правильно, почти ничего. Как бы разузнать? Так ведь и стоит со своим пергаментом. Может, ночью стащить и почитать, что там пишут? Он, конечно же, раб, и я имею полное право просто приказать ему через ошейник открыть мне правду. Солгать не сможет. Но вот надо оно мне так жестко поступать с невольником? Мне же потом с ним жить вместе и спать под одним одеялом. Как-то сразу стало жарко. Хорош, чертовски хорош, да и меня тянет к его нарочито стыдливо опущенным к полу глазам под покрывалом пышных ресниц. Стащу ночью бумажку и все разузнаю. Уж, всяко, это сделать будет не сложнее, чем стащить у белки из гнезда пару редких орехов. Впрочем, белка меня тогда, помнится, хорошо укусила, в итоге пришлось меняться на горсточку зерен. Ну так и эльф не белка — спит крепче.

— Шерли, дорогая! А я уж думал, кто это ломится! Какая невежда громит мою антикварную дверь?

— Ее разгромишь, пожалуй. Только если взять таран понадежней. Рада тебя видеть, Кир.

— Проходи. Какая нелегкая принесла в это время года? Слышала, дракон зимы проснулся на плато.

— Даже видела, еле успела ноги унести.

— И каков он?

— Черт его знает, за хороводами снежных вихрей не разглядела. И магическим зрением тоже ничего не увидишь.

— Только для тебя — лучшие полотна. Смотри и можешь даже потрогать.

Струящиеся ткани меняют цвета и фактуру, какие-то только от света, какие-то от разницы температуры. Золотой, переливчатый, тонкий и гладкий образец становится серым, а потом и вовсе серебряным стоит его лишь чуть охладить. Зеленый чудится бурым, когда хозяйка его весела. Синий внезапно становится голубоватым, а потом и вовсе выцветает полосками белого, рыжего и багряного.

— Которые берешь?

— Все. Цена пополам.

— Сброшу треть.