Покажи мне свое солнце

Ингвар подарил мне хитрую улыбку:

– О–о–о… это очень давний вопрос. У нас с этим названием вышла печальная история. Несколькими тысячелетиями раньше наша планета называлась Киртией и считалась центром искусств и ручных ремесел. У нас были самые знаменитые библиотеки и культурные центры, скульпторы и архитекторы, художники и писатели. Процветало ковроткачество и гончарное ремесло, золотошвейные изделия и батики моего народа ценились дороже золота, а тончайшие теплые пуховые шали, связанные, словно невесомое кружево, проходили сквозь самое узкое женское кольцо.

Не выдержав, я воскликнула:

– Не могу поверить! Мы точно говорим про Кирту?

– Киртию, – мягко поправил муж. – Все это богатство без должной обороны в виде надежного войска и крупной космической флотилии и приманило, как мотыльков на свет, армаду императора Масориуса Кровавого.

– Кажется, я что–то о нем читала, – припомнила я.

– Киртия пала, – продолжил Йен. – Повелитель ввел новые законы, подчиняющие прежде свободных людей не хуже рабского ошейника. В том числе и переименовал Киртию в Кирту.

– Ого! А я–то думала, что у вас все было тихо–мирно!

– Вот только выяснилось, что творчество и рабство плохо сочетаются. Вольные ремесла захирели и пришли в упадок, потому что стало некому покупать стоящие высоко плоды ручного ремесленного труда. В само деле, зачем их задорого приобретать захватчикам, когда они могут получить все от своих рабов под дулом плазмогана бесплатно? Кому нужны непонятные художественные полотна, статуи, архитектурные задумки, если народ голодает?

Я почесала нос, почему–то он всегда у меня в таких случаях жутко чешется:

– Да, действительно незачем. Когда нужна лопата, микроскоп не подходит.

– Зато императору были нужны солдаты. Много солдат. Всех, кто не мог ими стать или беспрерывно рожать будущих здоровых рослых бойцов, распродавали практически за бесценок, распыляя по всем соседним звездным секторам, чье законодательство допускало рабство. Масориус уничтожил библиотеки, художественные школы и академии, а на их месте настроил казармы и летные училища.

– И что дальше? – Как, оказывается, у них интересно складывалась история!

– А то... его деятельность стала началом конца не только Киртии, но и его владычества. Ровно двадцать лет спустя прекрасно обученные им киртианские солдаты, пушечное мясо, организовали сопротивление, восстали и свергли кровавую диктатуру. Корону получил мой предок, Тилейн Сильный, который служил в колониальной армии в должности лейтенанта. Вот только к тому времени столько талантливых людей погибло, что Кирта уже не смогла стать Киртией и вернуть славу выдающегося центра искусств.

– Интересно, почему?

Ингвар мрачно усмехнулся.

– Были вырезаны практически все великие рода с задатками экстрасенсорного дара, ведь они больше всех сопротивлялись инопланетной оккупации. Враги истребили подчистую всех выдающихся мастеров и учителей. Выжили только те, которые научились выживать и воевать. В результате наши ковры больше не дарили покой и расслабленность, картины не веселили и не радовали дух, вода в ярко расписанных кувшинах оставалась обычной, а не прохладной и сладкой на вкус... Новые вещи, на вид внешне похожие как две капли воды на изделия мастеров старой школы, потеряли свои основные функции, уникальные качества, присущие волшебным работам нашей планеты, и стали дешевыми поделками, ширпотребом. – Муж замолчал и закончил историю Кирты совсем другим, будничным тоном: – Зато теперь мы — планета ученых и лучших наемников на многие парсеки вокруг. – Он тяжело вздохнул: – Хотя последним вряд ли стоит гордиться. …

В этот момент в дверь снова постучали и к нам заглянул все тот же мальчик.

– Пора? – переключил на него внимание Ингвар.

– Отец ждет, – согласно кивнул паренек, распахивая дверь, за которой обнаружился отряд из пяти вооруженных киртиан. – Трапеза готова.

– Ну, по–крайней мере, хоть поедим нормально, – встала я с кровати.

– А вы останетесь здесь, – отрезал парень. – Женщины на трапезу не допускаются. Ужин вам принесут сюда…

– Я никуда без Элли не пойду, – перебил его То–от, начиная злиться. – Либо мы идем вместе с моей напарницей, либо я остаюсь здесь с нею же! Так и передай отцу!

– Сурово, – покачала я головой, подходя к мужу и прикрывая его спину. Вдруг эти туземцы начнут применять всякие грязные штучки, чтобы накормить моего мужчину без меня. – Но голодно. А жрать хочется не по–детски.

– А у вас, – вдруг начал запинаться паренек, разглядывая меня широко распахнувшимися глазами. – У вас… – растерянно ткнул в меня пальцем и сбежал. Но дверь запереть все же не забыл. Значит, ничего особо шокирующего не увидел.

– И что у меня? – нахмурилась я, сверля взглядом эту чертову дверь. – Вторая голова выросла? Или третий глаз во лбу появился? Чего он свалил, как будто я уже ему что–то прищемила?

– У тебя волосы сантиметров на пять удлинились, – пояснил То–от. – И глаза посветлели. – И встревожился: – Тебе энергии не хватает? Твой отец говорил…

– Он много чего говорил, – отмахнулась я, прислушиваясь к себе. Вроде бы все функционировало нормально. – В том числе и то, что он мой отец. Но это еще не доказано!

– А то, что ты на него похожа, как две капли воды? – слегка дернул уголком рта Ингвар, скрывая улыбку. – И вы одинаково наклоняете голову, когда слушаете; у вас одинаково морщится нос, когда вы чем–то недовольны…

– Случайное совпадение, – уверенно сказала я, не желая признаваться в этом родстве. Слишком многие пытались в последнее время пригрести меня под свое крыло в разном качестве. Подозрительно.

Дверь снова распахнулась. За ней стоял вооруженный до зубов отряд из пятнадцати киртиан. А за их спинами с опаской тусовался давешний паренек.

– Доставка в номера? – сдвинула я брови в напускной суровости. – Или снова болтологией кормить будете?

– Отец приглашает вас обоих, – тут у мальчика начался странный кашель вместе с нервным тиком на оба глаза, – принять участие в трапезе.

Последнее было понятно лишь по смыслу.

– Похоже мы чего–то там сильно нарушаем, – сделала я обоснованный вывод, испытывая непреодолимое желание постучать пареньку по спине… голове… заднице. Даже если для этого придется настучать по кумполу всем пятнадцати защитникам.

– Похоже, мы им очень нужны, – тихо сказал мне на ухо муж и пошел вперед. Громко: – Мы принимаем приглашение.

– ТЫ нужен, – поправила я его, не понижая голоса. Муж не стал пререкаться.

С ужимками и в кольце охраны над довели до скудно обставленного помещения, видимо, исполнявшего роль столовой. Мебели было мало и она была функциональной. Ну если не считать за мебель седовласого в расшитом золотом темно–зеленом кафтане поверх стандартного черного комбинезона. Лисомордый стоял лицом к окну, заложив руки за спину. Сочетание вытертого темно–зеленого бархата и потускневшей позолоты со стандартным армейским хамелеоном смотрелось дико. Может, какая–то ритуальная парадная одежда?

Посреди комнаты находился громадный стол со всевозможными яствами, какие только можно достать в ограниченных условиях колонии.

В левом углу от входа стоял средних размеров овальный стол с установленным коннектором и сенсорным проектором 3–D. Старье, конечно, несусветное, но я и такому была рада. На нем в начальной позиции стояли фигуры игры наподобие шахмат, только киртианского образца. Занг пытался когда–то меня ей обучить, но мне было сложновато перестроиться. Это только так говорится – «наподобие шахмат», на самом деле она сложнее на порядок, потому что объемна.

Впрочем, мне лавры великого стратега ни к чему, я в играх люблю пострелять или построить. Ну еще в квесты могу поиграться. Многоходовые военные стратегии — не мое это. Не мое. Я как–то больше полагаюсь на авось и беру нахрапом.

– Элли, сейчас мы со Старейшиной будем играть, – шепнул мне на ухо муж. – Это традиция, своего рода разведка: достоин ли гость дальнейшего общения и как его оценивать — как высшего, низшего или равного. Не удивляйся и не нервничай, потом все поймешь.

– Добрый вечер, – проявила я дружелюбие, чуть ли не потирая руки при виде обильно накрытого стола и сглатывая набежавшую слюну.

– Тебе туда, – не поворачиваясь к нам, сказал предводитель, показывая на маленький столик с одинокой пустой тарелкой и таким же пустым граненым стаканом. – Там ты не будешь мешать беседе двух мужчин! – А к Ингвару: – Садитесь, ваше высочество, в ногах правды нет.

Гм, не поняла. По идее, муж – некоронованное величество. Тогда зачем этот старый дятел противоречит сам себе? Ладно, на этот раз промолчу.

И парочка натуральных самоубийц схватила меня за предплечья, чтобы отбазировать к новому месту ссылки. Одного отправила в нокаут я. Второму повезло, и его легонько стукнул в висок Ингвар. В конечном итоге на пол в художественном беспорядке улеглись оба.

– Мы напарники! – прорычал То–от, отбросив невозмутимость. – И никому не позволено обращаться неуважительно с моей напарницей. Это космический кодекс!

– Это хорошо, что у тебя есть честь, сын Тотоша, – повернулся к нам наконец лисомордый. Он повел рукой, изгоняя толпу запыхавшихся охранников, которые ввалились, чтобы навести порядок. – И плохо, что ты не видишь своей дороги, отказывающийся от родства. – Властно кивнул охране: – Заберите с собой пострадавших, здесь я сам разберусь.

Пострадавших забирать никто не торопился, но охрана удалилась. Должно быть, всем взводом отправилась за носилками.

– Мне все это не нравится, – прошептала я мужу. – Как только противник начинает прибедняться, точно хочет надуть в главном. Вроде как: смотри, какой я белый и пушистый, а под мягкой шкуркой – жало валийсийского скорпиона.

– Тяни время, – так же тихо ответил мне Ингвар. – Мы должны понять, как нам отсюда выбраться.

– Можно я буду тянуть не только время, – подняла голову моя очухавшаяся от долгого сна кровожадность, – но и кое–что другое? – Поймала ревнивый взгляд мужа и торопливо пояснила: – Чьи–то кишки, а не то, что ты хочешь у него оторвать. – И громко: – Благодарю за вашу неописуемую щедрость, ваша милость! – Я потопала к столу первой.

– Меня зовут граф Гингем Толуйский, барон Камильский, владетель Цырии, – наконец–то представился седоволосый. И мне почему–то вдруг показалось, что в этом перечне что–то важное он упустил, и захотелось, чтобы старик представился по–настоящему. Было в нем что–то неправильное, темное, если не сказать грязное. Или я просто была голодной, а потому агрессивной и вредной?

– То–от, – сообщил ему муж. Краткость — сестра таланта!

– Элли, – слегка шаркнула я ножкой в вежливом жесте. Жест оказался смазанным из–за лежавшего под моей ногой охранника. Но я все же попыталась. Это же засчитывается, или нет?

И, натянув проводящие перчатки с силиконовыми пальцами, Лисомордый с моим мужем уселись играть. Первая игра затянулась на два часа. Я активно «болела» за спиной Ингвара, кричала, свистела и таскала нам легкие закуски, запихивая мужу в рот кусочки крекеров и тонкие колечки сыровяленой колбасы. Еду и освежающий синте–сок из кувшина я таскала исключительно с подоконника, мне так почему–то показалось удобней, да и пышную композицию на обеденном столе не захотела нарушать, там каждое блюдо было как произведение искусства — с цветами, зеленью и художественно вырезанными съедобными украшениями.