Последний проблеск света

Они могут подумать, что я дурочка, цепляющаяся за мужчину, который никогда не будет моим.

Или хуже того, они могут подумать, что Трэвис — засранец, пользующийся уязвимой девушкой.

Я не могу допустить, чтобы они так подумали.

Шэрил может увидеть нас, вот так свернувшихся в спальнике.

Это неправильно. Мне не стоит позволять Трэвису делать так просто потому, что я чувствую себя эмоционально зависимой.

Но я как будто не могу его оттолкнуть.

Он всегда давал мне все, в чем я нуждалась.

И он снова делает это прямо сейчас.

Может, завтра я буду сильнее.

***

Следующим утром я не чувствую себя сильнее.

По большей части я как будто онемела.

Трэвис всю ночь спал со мной в спальном мешке. Я знаю это потому, что он до сих пор рядом, когда я просыпаюсь. Когда-то ночью он перекатился на спину, а я прижимаюсь к его боку в типичном для нас положении.

Я поднимаю голову и вижу, что Трэвис уже проснулся. Его веки отяжелели. Волосы пребывают в абсурдном беспорядке.

Я улыбаюсь, потому что он — тот, кого я хочу видеть каждое утро после пробуждения.

Он улыбается в ответ.

— Как ты?

— Нормально. Наверное. Лучше, чем вчера, — этим утром мне не хочется плакать, но я все равно чувствую какое-то бремя внутри. Не думаю, что оно куда-нибудь уйдет. Теперь это будет моим естественным состоянием. — Спасибо. За прошлую ночь, имею в виду. Ты не обязан был оставаться со мной. Я была в порядке.

Он бросает на меня беглый взгляд, возможно, будучи сбитым с толку. Или удивленным. Я толком не понимаю. Но это мгновенно сменяется небрежным пожатием плеч.

— А чем еще мне было заниматься?

Проводить ночь с Шэрил, но я не могу сказать это вслух, потому что это выдаст, что именно я чувствую.

Мы разговариваем тихо, поскольку мы не одни в помещении. Всюду вокруг нас люди, и я остро это осознаю.

Мне это не нравится. Пребывать в такой толпе.

Я бы предпочла быть с Трэвисом наедине, как раньше.

Но предлагать ему такое будет неправильно. Я знаю, он чувствует себя ответственным за меня, даже если в этом больше нет необходимости.

Он был со мной лишь потому, что у нас не было выбора.

Он бы никогда не прикоснулся ко мне, если бы я не попросила, если бы я не умоляла.

Нет никакого способа — в любом другом мире, в любое другое время — которым мы сошлись бы вместе.

Я не могу принуждать нас к чему-то просто потому, что мне этого так сильно хочется.

— Ты как? — он сдвигает ладонь и убирает выбившиеся волосы с моего лица. Должно быть, он почувствовал мои эмоциональные терзания.

Я снова улыбаюсь ему.

— В порядке. Что стало с псом?

— Он вскочил не так давно, когда кто-то открыл дверь. Наверное, выбежал на улицу.

Я сажусь и осматриваюсь по сторонам. Некоторые люди все еще спят, но другие начинают вставать и одеваться. Небольшая группа в углу, похоже, готовит еду.

Может, это теперь станет моим миром.

В окружении всех этих людей.

Трэвис тоже садится, и черты его лица искажаются, когда он оборачивается ко мне.

— Мне надо было встать раньше.

— Зачем?

— Люди смотрят. Гадают, с чего бы это мне спать с тобой.

Я оглядываюсь и понимаю, что он прав. Большинство не пялится в упор, но я замечаю немало разговоров исподтишка.

Это неизбежно.

Мы новенькие в группе.

И мы с Трэвисом не должны быть вместе.

Трэвису явно некомфортно из-за этого. Он бормочет:

— Они все думают, что я какой-то извращенец.

— Уверена, они так не думают.

Я считаю, что они скорее осуждают меня, какую-то дурочку, которая пытается увести достойного мужчину от женщины, которая в нем нуждается… но я не говорю этого. Я лишь печально улыбаюсь Трэвису, когда он встает и потягивается.

Он не задерживается, чтобы поговорить со мной, и я едва ли могу его винить. Он не хочет, чтобы все считали нас парой.

Сегодня я должна справиться лучше.

Я не буду назойливой или приставучей

Трэвис — не мой, так что я должна вести себя соответствующим образом.

***

Сбор вещей и приготовления к дороге — медленный процесс, когда задействовано так много людей. Я нахожу это весьма раздражающим, но терпение никогда не было моей сильной стороной.

Я коротаю время, стараясь держаться подальше от Трэвиса, чтобы он не подумал, будто я торчу возле него и надеюсь получить внимание. На самом деле, это сложнее, чем я ожидала, потому что он вечно оказывается рядом.

Но я стараюсь изо всех сил и намеренно болтаю с кем угодно, кроме него.

Я жду на улице с остальными, стараясь не строить гримасы из-за того, как долго занимают сборы, когда Мак подходит поговорить со мной.

Я улыбаюсь и вежливо приветствую его. Он, Анна и остальные будут путешествовать с нами минимум день, пока наши пути не разойдутся. Я еще не приняла решение, отправляться ли с ними, когда они отделятся от основной группы.

Мак хмуро смотрит на меня.

— И с чего вдруг бойкот?

Я так удивлена на вопросом, что на мгновение у меня отвисает челюсть.

— Это я тебе бойкот устроила, что ли?

— Не мне, — Мак кивает через плечо в ту сторону, где Трэвис возится с двигателем джипа. — Ему.

— Я не устраивала ему бойкот!

— А мне так не кажется. Ты ведь все утро его избегала?

— Я не избегаю его! — я наполовину смеюсь, наполовину возмущена, поскольку не уверена, дразнится Мак или нет. Я еще не так хорошо его знаю, чтобы уловить различие.

— Готов поспорить, он думает, что ты его избегаешь.

— Не думает, — я рискую глянуть на Трэвиса и вижу, что он отворачивает голову. — Мы же не приклеены друг к другу, знаешь ли.

— Может, и не приклеены. Но явно создавалось впечатление, будто вы вместе. А этим утром ты убегаешь как трусливый зайчишка всякий раз, когда он приближается.

— Не убегаю. Происходит вовсе не это, — я тру лицо и стараюсь подумать, как объяснить. — Мы на самом деле не были вместе. Не в таком смысле.

— Ты уверена?

— Да, я уверена. У тебя все так просто звучит, но на деле это никогда не просто.

— Ну, если ты так говоришь. Просто мне нравится этот парень. Думаю, он заслуживает лучшего.

— Конечно, он заслуживает лучшего, — эмоции быстро накрывают меня, заставляя мой голос надломиться. — Но между нами все не так. Он не хочет, чтобы люди пялились на нас. Он сказал, что не хочет, чтобы люди считали его извращенцем.

Мак снова хмурится.

— Сколько тебе лет?

— Эм, ты знаешь, какое сегодня число?

— Не уверен. Наверное, начало августа.

— Тогда мне двадцать один год.

— И в чем проблема? Ты взрослый человек. Он взрослый человек. С чего вдруг считать его извращенцем? Как по мне, все просто.

— Это не всегда так работает, Мак.

Уголки губ Мака приподнимаются.

— Не вижу причин усложнять. Но серьезно. Даже если ты не втюрилась в этого парня по уши, хотя бы относись к нему хорошо.

— Я и отношусь к нему хорошо. Просто пытаюсь дать ему немного пространства.

Мак наклоняется, и его глаза блестят. На сей раз я знаю, что он дразнится. Он бормочет прямо мне в ухо:

— И сколько же, по-твоему, ему нужно пространства?

Я весело фыркаю — смешок получается совсем немного дрогнувшим, потому что меня до сих пор терзают эмоции из-за Трэвиса — и дружелюбно ударяю его кулаком в руку.

Крепость его бицепса удивляет меня, заставляя моргнуть и уставиться.

— Черт, Мак. У тебя рука как ствол дерева.

Он усмехается и напрягает мышцы с игривой иронией, которая не может не очаровать.

— Можешь восхищаться сколько угодно.

Я собираюсь ответить, но тут лицо Мака меняется. Его взгляд сосредоточен за моим плечом, так что я оборачиваюсь.

Трэвис стоит там с серьезным лицом. Когда я встречаюсь с ним глазами, он тихо говорит:

— Думаю, они готовы отправляться. Ты со мной поедешь?

Я застываю, захваченная врасплох тревогой и нерешительностью.

Практически все во мне хочет поехать с Трэвисом. Где еще мне есть место?

Но я же сегодня должна быть сильной. Я не должна быть приставучей. Я не заставлю остальной мир верить, будто мы с Трэвисом пара.

Мы не пара.

— О, — говорю я наконец, выдавливая улыбку вопреки своим чувствам. — Я думала, что этим утром могу побыть с Анной, если ты не против.

— Конечно, — Трэвис переводит взгляд с меня на Мака. Затем отрывисто кивает, поворачивает и шагает к джипу, пока пес радостно семенит следом.

— Черт, женщина, — говорит Мак. — Вот это было реально холодно, — последнее слово он чрезмерно растягивает.

Я снова слегка толкаю его.

— Ничего не холодно. Ты понятия не имеешь, что происходит.

— Наверное, не имею. Но я кое-чему научился с тех пор, как мир развалился на куски. И вот один такой урок: Если любишь кого-то, лучше держаться за них изо всех сил.

Я прерывисто втягиваю воздух и выдыхаю, пытаясь избавиться от прилива новых эмоций.

Мне больше всего хочется держаться за Трэвиса — так крепко, как он мне позволит.

Но мне это не разрешено, если только он не хочет тоже держаться за меня.

***

День проходит так же, как и утро. Странно, раздражающе, досадливо медленно. Большую часть утра я провожу с Анной. Мы едем в пикапе с Маком и рассказываем друг другу о своих жизнях в последнее время.

Я стараюсь не оглядываться постоянно в поисках Трэвиса, чтобы узнать, что он делает и с кем. Я считаю, что мне лучше не знать.

Примерно в середине второй половины дня караван останавливается. Это еще один повод для раздражения — мы останавливаемся, хотя в дне осталось еще часа три, когда можно продолжать дорогу. Есть весомая причина. Мы дошли до хорошего, безопасного убежища. Заброшенный отель, который послужит всем нам домом на эту ночь. Это маленькое захолустное здание, два этажа с отдельными входами в номера. И это место удалено, окружено лесами. Скорее всего, мы не найдем более безопасного места для ночлега, так что логично остановиться здесь.

Но это доказывает то, что я не хочу оставаться с караваном.

У них даже нет точного места назначения. Они просто пытаются убраться из региона с опасными бандами головорезов, чтобы им было спокойнее.

Я говорю Маку про маленькие городки, которые мы с Трэвисом миновали по дороге и которые пострадали от землетрясений. Их много. И там до сих пор доступно много бензина, еды и припасов. Это хорошее место, где караван может основаться как минимум временно. Мы не видели никаких больших групп за все время, что пробыли там.

Мак кажется заинтересованным и хочет поговорить с другими — кто бы там ни принимал решения за группу.

Мне это тоже не нравится. То есть, то, что если я останусь с ними, у меня не будет права голоса в том, куда я иду и что со мной будет.

Люди устраиваются в номерах отеля, но мне не хочется торчать внутри остаток дня и ночи, так что я пока не захожу. До заката еще несколько часов, а охранники уже расставлены по периметру.

Когда пес подбегает ко мне со свешенным языком и надеждой в глазах, я нахожу упавшую ветку дерева и отламываю подходящего размера палку.