Руны законов Сварога

Руна четырнадцатая. Утверждение закона

Упыри налетели воющей и ревущей плотной толпой и сразу бросились на мосты. С нашей стороны в них полетели кувшины с жар-смолой и пылающие стрелы, а следом и наши с Окунем заклинания. У меня ломило спину и шумело в голове, иногда в животе появлялась весьма болезненная резь. В целом, у меня ещё были силы, но я ведь вовсе не полностью восстановилась после сражения с упырями-волотами в том лесу… А вот Окунь, кажется, чувствовал себя значительно лучше, что было удивительно.

Один из двух через Иванку мостов всё-таки уже пылал и довольно ясно, но мы не учли упорства упырей и еретника. Безобразные создания грудами своих тел навалились на огонь. Сгорая заживо они собственными телами прокладывали дорогу остальным соплеменникам. Нас было слишком мало, и чувство страха — я чувствовала и замечала это — вгрызалось в душу каждого. Исключением были только Окунь, Святослав и четверо богатырей-клятвенников.

Первый вообще колдовал, без устали, не переставая и как будто не замечал, что его летящие камни и обломки скал лишь немного задерживают упырей, которых на противоположном берегу становилось всё больше. Второй и вовсе зачем-то разделся по пояс, а затем развернул меч остриём к себе и под мой судорожный вздох медленно разрезал свой живот.

Я бросилась к Святославу, решив, что ему наверняка понадобится моя помощь, но меня отвлекли действия богатырей-клятвеников. Те вдруг подняли мечи и выкрикнули единым грозным хором.

— Отдаю свою Волю, посвящаю свою Душу и приношу Веру — тебе, Сварог-Творец! Яви же благодать и силу свою, сравнимую с моим подношением тебе!

В те же секунды, на противоположном берегу появились знакомые мне гигантские всадники, сотканные из золотисто-белого света. Я услышала раскатистое ржание их коней, лязг доспехов и яростные крики, от которых слегка дрогнулась земля под ногами и скалы вокруг нас.

Гиганты из магических или божественных золотых звёзд, что ясно мерцали в ночи, спешились и двинулись навстречу упырям. Те, к моему удивлению, целыми сворами бросались в убийственные атаки и сгорали от прикосновения к золотому свету.

А четверо титанов из сияющего света синхронно размахнулись и ударили мощными молотами аккурат по толпам упырей. Раздались четыре мощнейших взрыва, вспышки золотого света быстро разрослись на месте ударов исполинских молотов. В ярких вздувающихся полусферах слепящего света с воем и криками сгорали сотни упырей.

Все отвернулись, жмуря глаза. Смотреть на это зрелище было невыносимо. Отвернувшись, однако, я даже сквозь сомкнутые веки и пальцы рук частично видела ослепительный ясный свет и чувствовало приятное тепло, будто весеннее солнышко грело.

Когда я осмелилась вновь посмотреть на противоположный берег, там была выжженная земля и сотни пылающих, тлеющих останков, что исходили слабым извивающимся дымком. Из-за реки теперь несло гарью и смрадом сгоревшей плоти, а небо над нами всё ещё не обрело полностью и вновь все оттенки ночи.

Вдалеке, на одном из невысоких снежных холмов, я увидела четырнадцать отдельно стоящих фигур. И благодаря многочисленным источникам света в виде сгорающих и на этот раз окончательно мёртвых упырей, я смогла увидеть его — мужчину в чёрной распахнутой шубе. И фигуры в серых рясах, что стояли по обе стороны от него.

В тот же миг воплощённые тринадцать злых дел еретника сорвались с места и обратившись потоками чёрного дыма стремительно ринулись к нам. Никто не оказался к этому готов, минуло всего секунд десять или пятнадцать, а эти тринадцать тварей уже оказались возле реки.

Они застыли на берегу, зашипели на реку, в которой уже лежало заговорённое серебро. Оба моста уже ярко пылали, исходя горьким дымом и снопами искр, но вот брод… Я крикнула Окуню, попыталась успеть упредить манёвр помощников еретника, но мы опоздали. Справа от нас, прямо на месте брода вьюга, наверняка подчиняясь колдовству еретника, стремительно намела высокие сугробы, что слились в ледово-снежный мост. И тринадцать духов свершившегося рукотворного зла ринулись к нам.

Им навстречу бросились богатыри-клятвенники, Окунь швырнул в тварей несколько заклинаний, и ледовый мост треснул, помешав остальным, пяти духам злых дел добраться до нас. Но сам волхв— заклинатель вдруг тяжело охнул и, схватившись за посох обеими подрагивающими руками, припал на колено. Я сперва было подумала, что у старца резко закончились силы, а затем увидела, как его ольховый посох и само тело Окуня оплетают скользящие багрово-чёрные дымчатые фигуры. У них чётко просматривались сияющие багровым светом глаза и злобные пасти. Чем-то они напоминали каких-то жутких угрей или мурен.

Я тут же поспешила помочь Окуню и выставить хоть какую-то защиту для себя, а затем вновь бросилась к Святославу. Тот стоял на коленях, на луже крови, что растекалась под ним на снегу и держал над головой меч.

Полуголый, окровавленный, с мечом в руках он зарычал на уже знакомом, но по-прежнему непонятном языке. Святослав поднялся, и вокруг его тела тут же заметались вихри, с проблесками изумрудного света и тёмно-янтарных вспышек. Я была рядом и могла видеть, как на теле рычащего от боли Ставра проступали новые чешуйки.

Острые, крупные и яркие они взрезали человеческую кожу и неумолимо лезли на свет, и кровь от мелких ранок сливалась с кровью из живота Святослава. Крови у ног Ставра стало больше. Я сжала рукояти ножей и начертала в воздухе руны исцеляющего заклятия, но неведомая сила отшвырнула меня, с таким могуществом, что я буквально перевернулась через голову и очень больно ударилась коленями о лёд.

Приподнявшись на дрожащих руках, я увидела, как клятвенники и четверо живых ратников из гарнизона «Аннушки» сражаются с кошмарными духами злых дел, а затем моё внимание привлекли вихри вокруг Святослава. Они в один сплелись в какие-то странные и одинаковые фигуры, напоминающие вытянутые искаженные ромбы. Но уже через мгновение до меня дошло, что именно я вижу перед собой…

— Крылья, — прошептала я слабым голосом.

Да. Снежные порывы метели сформировали широкие чудовищные крылья, слишком уж сильно напоминающие крылья на телах кошмарных огнедышащих змиев.

А на реке внезапно появилась ладья — угольно чёрная, громадная, окутанная изумрудно-желтым заревом и тусклыми искрами. Украшенная черепами чудовищ, их скелетами и когтями, она несла на носу деревянную фигуру, что изображала голову уродливого создания, с широкими ноздрями и оскаленной вытянутой пастью. Но более всего бросались в глаза сотни жемчужин на верхней части деревянной головы. Эти жемчужины изображали множество глаз, над которыми были приподняты уродливые, длинные и сморщенные… веки.

— Вий… — шепнула я едва слышно. — Бог Ужаса и Кошмара в царстве Нави…

В тот же миг пятеро духов свершенного зла еретника, что по вине Окуня не смогли перейти по ледовому мосту, заверещали в ужасе — тонко и противно — они бросились было прочь, но тайная могущественная сила подхватила их затянула на борт чёрной ладьи с головой Вия, где они и исчезли. А вскоре и сама ладья, словно морок, растаяла среди вихрей метели и зимних ветров.

Издали, с холмов на другом берегу, до нас долетел пронзительный низкий и гневный крик. Еретник досадовал об утрате почти половины своей свиты. Но восемь духов зла ещё были живы, ещё нападали на воинов гарнизона и отчаянно сражающихся богатырей. А на противоположном берегу к реке и броду мчались новые полчища упырей.

— Да откуда же вас столько!.. — выдохнула я, чувствуя, что теряю надежду.

Я старалась не паниковать, но не могла понять, как нам теперь выжить, как быть! Опомниться меня заставило сдавленное рычание Ставра, который вдруг согнулся и левой рукой — в правой сжимая меч — с силой зажал разрезанный живот. Ойкнув, я тут же бросилась к Святославу.

— Я помогу! — предупредила я.

— Не нужно… — помотал головой Ставр и добавил. — Возможно… мне… не стоит… оставаться живым…

— Ты бредишь или что⁈ — воскликнула я.

Он взглянул на меня исподлобья, сквозь пряди взмокших тёмно-русых волос. И я вздрогнула, вновь отчётливо и ясно видя в глазах этого мужчины пламя Погранстены.

— Ты что ещё поняла, кто я?.. — нервно сглотнув, спросил Ставр.

— Трудно было не понять, — фыркнула я. — Но ты другой, не чета своему отцу.

— Почём тебе знать, что я не притворяюсь? — печально усмехнулся Святослав.

— Ни почём, — просто ответила я.

— Тогда зачем тебе помогать мне? — он мотнул головой в сторону сражающихся ратников и богатырей. — Лучше им ступай, помоги им — они за тебя замолвят перед Вышебором и Кресибором. Авось одну ведьму героическую великий князь с большим успехом пощадит, нежели ведьму и… проклятого сына Вия.

Да, в словах Святослава была важная истина. Но я никуда не ушла. Встала на колени рядом со Ставром и поднесла ладони к его животу.

— Убери руку. Мне неудобно лечить твою рану.

— Звеня…

Он впервые назвал меня так и, наверное, в первый раз в моей жизни от звука такой формы моего имени мне захотелось улыбнуться, несмотря на всё происходящее.

— Не нужно… Мне правда лучше сдохнуть, — выдохнув, с трудом проговорил Святослав.

— Нельзя тебе умирать, — я решительно покачала головой.

— Отчего же?

Я пристально взглянула в его глаза, судорожно сглотнула и яростно прошептала:

— Ты обещал мне путешествие. Забыл?

Он грустно усмехнулся.

— А ты правда со мной поедешь?

Я посмотрела ему в глаза.

— Если ты пообещаешь оставить мысли о смерти — обязательно. А теперь убери руку, пожалуйста.

Чуть помешкав, Святослав повиновался, а я тут же зашептала заклятие, глядя на рану Ставра.

«Неужто без этого было никак нельзя⁈ — со страхом и переживаниями сердито подумала я. — Распахал так распахал!.. Того и гляди кишки наружу вылезут»

Рана и вправду была ужасной. Странно было, как Святослав вообще мог стоять на ногах. Однако длинный и глубокий порез, кровь из которого обильно сползала по животу и брюкам мужчины, постепенно заживал под воздействием моей магии.

Но едва я залечила рану Ставра, как со стороны боя раздался чей-то предупреждающий крик, а затем, я увидела, как сразу трое духов зла еретника вновь обратились чёрным дымом и буквально ворвались в тело одного из воинов. Впрочем, они тут же выбрались обратно, и двое из них сгорели словно промасленные тряпки в огне, а вместе с ними опал и венок на голове воина — оберег исполнил свою роль.

— Назад!!! — истошно закричала я тому воину. — Уходи!!!

Но похоже никто меня даже не услышал. Венок-оберег, наполненный любовью матери или жены этого воина, уничтожил двух духов сотворённого зла, но третий вновь вселился в тело ратника, и того вдруг резко с хрустом согнуло пополам.

В следующий миг тело ратника начало быстро меняться. Двое богатырей-клятвенников были ранены и обессиленные лежали на снегу, окутанные чёрным дымом, сквозь которые пробивались робкие лучи света. А двое других — Суроженин и его напарник — отбивались от прочих духов злых дел еретника.

Поражённый злом ратник закричал, голос его изменился, начал дрожать. С воина сорвались и рухнули в снег доспехи, а его тело начало пульсировать и разбухать на глазах, точно дрожжи.