Серебряная герцогиня

* * *

Конь, взрывая копытами бутоны цветов, промчал прямо по газонам, мимо серебристых ёлочек и туй. Ульвар запрыгнул ногами на седло, схватился рукой за перила и едва ли не чудом перекинул себя на балкон. Ногой распахнул изящные дверцы, ведущие из особняка Серебряной герцогини в сад.

— Джайри!

Её не было ни в гостиной, ни в спальне.

— Джай!

Король ураганом пронёсся по анфиладе комнат. Джайри он нашёл в кабинете. Девушка, свернувшись в комочек, тихо выла прямо на полу рядом со столом. Как маленькое, брошенное, избитое животное. Ульвар упал на колени рядом с ней.

— Джай… Это я… Я с тобой. Яр мне сказал, я знаю…

Серые, огромные глаза посмотрели на него. Мужчину дёрнуло от этого обезумевшего от боли взгляда.

— Джай, — тихо позвал он, — иди сюда.

Она была совсем белая, как будто вся кровь разом её покинула.

— Уль… Скажи… пожалуйста… правду…

— Это не я, — ответил он. — Клянусь.

Девушка судорожно всхлипнула, а затем приподнялась и прильнула к нему, дрожа всем телом.

— Уль…

Джайри повторяла и повторяла его имя, а он гладил её по спине, по волосам. Целовал, нежно и тепло.

— Плачь, моя девочка, — шептал Ульвар, — сейчас это нужно. Слёзы помогут.

И она послушно заплакала. У мужчины сжалось сердце от её покорности. Он бережно подхватил девушку на левую руку и пошёл из кабинета, прижимая её к себе, словно самое драгоценное сокровище.

— Джайри, — шептал он, — хорошая моя.

Девушка разрыдалась. Зубы её стучали. Она обвила его шею руками, прильнув к груди.

Ульвар прошёл в спальню, пнув дверь ногой, подошёл к креслу и опустился в него, посадив Джайри себе на колени. В комнату заглянула перепуганная служанка.

— Вина, — коротко рявкнул король.

Служанка тотчас исчезла.

— Я н-не х-х-хо…

От слёз Джайри не могла говорить.

— А вот сейчас надо, Джай. Ты должна выпить.

Ульвар стал целовать её волосы и лицо. Без мужской страсти, с одной лишь нежностью.

— Лэйда… она…

— Тш-ш… Не сейчас, Джай. Сейчас тебе надо уснуть.

— Нет! — крикнула девушка отчаянно и рванулась из его рук.

Ульвар не позволил, прижал к себе ещё крепче.

— Тише, тише, моя девочка. Я никуда не уйду. Буду с тобой, пока ты не проснёшься. Обещаю. Не бойся.

— Она умерла, — шептала Джайри. Её слёзы намочили ему всю рубашку на груди. — Она умерла, Уль…

— Я знаю, моя хорошая, — отвечал он. — Я знаю…

— Почему? Ну почему — она? Её убили? Или…

— Я узнаю и всё расскажу. Дай мне время. Пожалуйста.

Но Джайри снова и снова твердила:

— Она умерла… она умерла… — не слушая его слов.

И он снова целовал и гладил её.

Когда служанка вернулась и принесла кувшин, король зарычал:

— Вина я сказал, а не кувшин! Больше, юдард тебя дери, если не хочешь завтра болтаться на…

Осёкся, покосившись на Джайри, но та не слышала его слов. Испуганная служанка стрелой метнулась обратно. Ульвар тихо выругался, встал, опустив девушку на кресло, подошёл, отбил запечатанный верх о подоконник, налил в кубок вина и вернулся.

— Джайри!

Девушка посмотрела на него. Из её глаз смотрели боль и пустота.

— Выпей.

— Не хочу.

Он присел рядом на корточки и снова стал ласково убеждать и уговаривать, и Джайри покорилась. Ульвар налил ещё.

— Что я скажу Лари? — простонала девушка. — Что я ей скажу, Уль?

— Я сам поговорю с твоей сестрой, — мягко возразил тот. — Я всё сделаю сам, Джай… Тебе надо отдохнуть. Выпей.

Она снова послушно выпила и закрыла лицо руками.

— Богиня… Ты знаешь… Она очень упрямая… она… а я ей говорила, а она… И этот Берси… Почему с ней был Берси, Уль?

Король протянул ей следующий кубок.

— Джай, я всё узнаю, моя хорошая.

— Ничего ты не знаешь! — закричала она. — Ты ничего не понимаешь, Уль! Ничего!

А затем, без перехода, вдруг скрючилась, и её вырвало. Ульвар вздрогнул. Отставил вино.

— Позови слуг, — слабо прошептала Джайри. — Пожалуйста… Оставь меня одну.

И её снова скрутило рвотой.

— Джайри, — король побледнел как полотно. На лбу его выступила испарина, — тебя отравили… Я сейчас…

— Нет… это не сегодня только… просто меня тошнит от вина.

— Не сегодня? А… когда началось?

— Вчера… Позавчера… не помню… Я теперь пью только персиковое… Оно ужасно сладкое, но…

И её снова замутило. Ульвар подхватил девушку на руки. Вошла служанка с вином.

— Всё убрать. Какого юдарда принесла тинатинское⁈

Ульвар отнёс Джайри в ванную комнату, включил воду.

— А от чего ещё тебя тошнит? — спросил задумчиво.

Намочил свой платок, протёр ей рот и подбородок. И стал раздевать.

— Неважно.

Боль притупилась. Уже не резала. Джайри всё сильнее охватывало равнодушное оцепенение.

— Джайри, — в мягком голосе прозвучали властные нотки, — ответь. Пожалуйста.

— От рыбы. От запаха нарциссов… Ненавижу… У меня больше нет в саду нарциссов… И…

— Понятно, — прошептал Ульвар. — Можешь не продолжать. Ты беременна, Джай. И весь вопрос лишь в том: от кого. От Тивадара или от меня. Но этого мы никогда не узнаем, если только ребёнок не родится очень уж похожим на отца.

Джайри уставилась на него. Недоверчиво, со страхом.

— У меня будет ребёнок?

— Да. И чей бы он ни был, официально он станет сыном Тивадара. И его наследником. Ведь ты — вдова князя.

— Сыном?

— Обычно женщина тяжелее носит сына, чем дочь. Слишком рано у тебя началось. Думаю, что сын. Но завтра, когда ты выспишься и отдохнёшь, повитуха посмотрит и скажет. Я могу ошибаться в этом вопросе.

— Откуда ты всё это знаешь?

Ульвар усмехнулся:

— Я вообще любознательный, Джай. Очень.

— А если ребёнок будет похож на тебя?

— Там решим, что и как. Но в любом случае, это пренеприятнейший сюрприз для князя Эвэйка.

Голубые глаза короля зажглись злорадным торжеством. Джайри вгляделась в лицо любовника и вздрогнула.

— Уль, — прошептала хрипло, — как ты можешь… Это же… мой ребёнок и… И, может быть, твой…

Ульвар нежно посмотрел на неё, а затем поцеловал в лоб.

— Могу, Джайри, могу. Прежде всего я — король, а потом уже чей-то муж, любовник, сын или отец.

— Эвэйк не признает моего ребёнка сыном своего брата.

— Конечно. Но те, кто им недовольны, обязательно признают. А, главное, наследником князя твоего сына признает Элэйсдэйр.

Джайри содрогнулась. Её дрожь не укрылась от взгляда Ульвара.

— Ты совсем замёрзла. Пошли купаться.

Король скинул с себя штаны и рубаху, снова подхватил девушку и вошёл в мозаичный бассейн, уже почти наполнившийся тёплой водой.

«Я боюсь его, — подумала Джайри. — Как можно быть таким… равнодушным? Он видит только выгоду королевства. Даже… он даже в своём сыне… или…». Она прислушалась к себе, но не было никаких особенных ощущений. Не верилось, что внутри неё — маленький другой человечек. «Я беременна… Так… странно… Это так странно, но… Ничего. Совсем. А вдруг там… девочка? Она сможет наследовать мой щит, но не сможет претендовать на княжество… Хорошо бы. Я бы назвала её Лэйдой…». И ей вдруг вспомнились серо-зелёные, чуть насмешливые глаза. «А может быть…». Сердце забилось томительно и сладко. «Я не хочу ребёнка от Тивадара. Он будет напоминать мне о его жестокости. И не хочу ребёнка от Уля. Не хочу. Но, Шэн… Я бы хотела стать матерью твоего сына, Лис».

И ей вспомнилось как она уговаривала Белого дракона поехать с ней, быть с ней, обещая родить сына. Эти воспоминания словно потускнели, казались каким-то сном, далёким и нереальным, но сейчас будто снова ожили. «Я была счастлива с тобой… Я не понимала этого, но по-настоящему счастливой была только с тобой».

— О чём ты думаешь?

Вопрос вторгся в сознание непрошенным. Джайри посмотрела на любовника и поймала его внимательный взгляд.

— О твоих словах.

Ульвар не знает о Шэне. Не знает и не может знать, о том, что несколько ночей она делила ложе с Белым драконом. Или… знает? Сердце кольнул беспричинный страх.