Репортаж на миллион

Разговаривали они недолго, минут через десять вышли. Причём оба: впереди мой кромешник, следом — ещё один мужчина, видимо, тот самый лорд Ротта.

Ну… Что я могла сказать, давелийский лорд — он и есть давелийский лорд! Интересно, тоже кромешник? Привлекательный мужчина. В возрасте, но за собой явно следит. Высокий, подтянутый шатен, черты лица — типично местные, резкие. Взгляд внимательный, открытый.

Но всё-таки лорд. Он смотрел не то чтобы свысока, но я рядом с этим мужчиной в безупречном костюме и с аккуратной причёской вдруг забеспокоилась о том, сколько на мне сейчас грязи. И я этой грязью сижу тут у него в приёмной, стулья пачкаю, нехорошо...

А всё лень виновата с экономией! От постоянной магической чистки вещи портятся, вот я и не злоупотребляла по дороге, перед кем в лесу красоваться? Надо было хоть перед походом в школу привести себя в порядок, но что уж теперь. Я тут же на всякий случай поднялась, чувствуя себя неуверенно.

Последнее разозлило. Подумаешь! Что я, лордов не видела, что ли? Так что я поспешила упрямо расправить плечи и постаралась улыбнуться как можно лучезарнее. Хотя с рукопожатием, подумав, не полезла.

— Добрый день!

— Добрый, — слегка улыбнулся лорд Ротта, окинув меня любопытным взглядом. — Поздравляю, — почему-то обратился к Хольту, дружески хлопнул его по плечу. — Не затягивай, тебе давно пора. — Теодора как-то странно перекосило на этих словах. Кажется, он попытался улыбнуться, но это не вышло, а директор тем временем обратился к секретарю: — Какие у нас домики сейчас свободны? Двадцать первый, по-моему, был? Закрепи его пока за госпожой Тианой Бран, она гостья школы. И вызови ко мне Крэга Шайра. Срочно.

— Пойдём, — кивнул мне хмурый и задумчивый Хольт.

— До свидания, — сказала вежливая я, отчего кромешник неожиданно ещё больше посмурнел.

Лорд Ротта вдруг широко, насмешливо улыбнулся и подмигнул незаметно от своего подчинённого, а вслух сказал:

— Добро пожаловать, госпожа Бран. Правила пребывания в школе вам объяснит ваш спутник.

— Спасибо.

Распрощавшись, мы вышли из кабинета.

— А он тоже кромешник? — попыталась я поддержать разговор. — Ваш директор. Знакомая фамилия, я точно её где-то слышала.

— Нет, но его сын из нашего ордена, — ответил Хольт нехотя, не глядя в мою сторону. — Слышать могла, он родственник императрицы.

— А-а, точно, вспомнила! Где-то мне попадалась про него статья. Жутко романтическая история — один из завидных женихов, даром что уже не юноша, но хранит верность своей умершей жене. Редкая для мужчины верность. Там ещё какая-то «леди Н» высокопарно сокрушалась, что он холоден и неприступен, дескать, сердце его совсем заледенело, и он никого к себе не подпускает... Видимо, совсем его эти леди замучили, раз решил к вам сюда податься, — рассмеялась я.

Одна. Кромешник веселья не разделил, только окончательно закаменел лицом, а из-за воротника формы на шею и виски потекли чёрные чернильные щупальца. При взгляде на это и мне сразу расхотелось смеяться.

Я точно не знала, о чём говорила вот эта татуировочная активность, но в прошлый раз она наблюдалась, когда он дрался. А до этого — когда меня ловил. То есть само по себе явно не признак благодушной расслабленности, а уж вместе со стиснутыми зубами и сжавшимися в тонкую линию губами — совсем не хороший знак!

В общем, ну его, лучше не лезть. Вдруг у них бывают такие моменты в жизни, когда их лучше не трогать, а то озвереют? Ну вот у женщин точно бывают, физиология, а у них, может, магия.

А жаль, вопросов-то у меня много. Например, по поводу правил, которые мне лорд директор обещал, чтобы ненароком куда-нибудь не влезть на глазах изумлённой публики.

Впрочем, это терпело. Если в этом домике номер двадцать один есть ванна и нормальная постель, то я оттуда не вылезу в ближайшие часов десять. Из ванны. А потом ещё столько же — из постели.

Ещё очень хотелось выяснить причину неожиданного гостеприимства кромешников. Зачем вообще нужны пропуска, если они так наплевательски к ним относятся? Меня даже не расспросили толком, а уже пригласили погостить! Но выяснять это, конечно, стоило не у Хольта, а как-нибудь окольными путями. Уж очень подозрительно это всё. А вдруг какой-нибудь мрачный слух про этот орден — правда? И не просто так домик за мной закрепляли пока. Пока что? Пока живая?

Давелийцы уверяют, что Тьма — добрая богиня, но явно ведь не всегда, иначе её воины не были бы так сильны и опасны. Вдруг ей всяких заплутавших неудачников в жертву приносят? Нечасто, чтобы подозрений не вызывать, а списывают на хищников в Адарай, которых там, как показывает мой опыт, не так уж много. А сейчас вот срок подходит, и тут я так удачно сама пришла, то-то они обрадовались!

Тьфу! Какая же чушь в голову лезет.

Или всё-таки не чушь?..

Ай, ладно, не буду я сейчас об этом думать! Всё равно уже влезла. Так хоть полезу дальше с мытой головой и в чистой одежде. В таком виде даже помирать, и то приятнее будет.

Теодор

Письменные работы студентов требовали проверки, и требовали настойчиво. Вечером планировался практикум, и было бы неплохо к нему знать, кто и что усвоил, чтобы избежать лишних травм, а кому-то, наоборот, обеспечить для лучшего усвоения материала. Но Хольт сидел над бумагами битый час, и за это время осилил две из десятка. Время неумолимо бежало вперёд, а слова упрямо не желали складываться в предложения — приходилось несколько раз перечитывать, чтобы понять. Дело было не в плохом почерке, к которому некромант давно приноровился, и не во внезапной и чрезмерной бестолковости учеников — нормальные ребята. Есть талантливые, есть ленивые, есть бестолковые. Как всегда.

Проблема была в самом Теодоре, мысли которого отказывались сосредотачиваться на работе и то и дело отвлекались на совсем постороннее. Это злило. От злости тьма внутри тяжело ворочалась, невнятный шёпот в ушах, ставший в Адарай привычным, усиливался и отвлекал ещё больше. И это конечно раздражало, и чем сильнее Хольт злился, тем больше волновалась сила. Замкнутый круг.

— Ну что, тебя можно поздравить?

Крэг Шайр ввалился в кабинет без стука, одним своим появлением произведя больше шума, чем десяток учеников на практикуме. Хотя вроде бы ничего не ронял, не взрывал и дверьми не хлопал. И к лучшему: если бы этот широкоплечий здоровяк двухметрового роста, кулаки которого были с немаленькую дыню размером, хлопнул дверью, та могла этого и не пережить.

Эта небольшая комната нравилась Хольту в первую очередь именно своими размерами, сюда вмещался только секретер, пара книжных шкафов, небольшой столик в углу и пара стульев. Не комната — чулан с единственным небольшим оконцем, мало того что выходящим на север, так ещё и наглухо закрытым растущим рядом с домом деревом. То, что нужно было ему для спокойствия и сосредоточенной работы.

С появлением Крэга уют превратился в тесноту, отчего раздражение некроманта усилилось. Конечно, проблема опять была не в госте, а в Теодоре и его нынешнем настроении. И некромант прекрасно это понимал, но недовольной гримасы всё равно не сдержал. Гость этого не заметил или сделал вид, что не заметил.

Впрочем, и Хольт ограничился только гримасой. Кого-то другого он непременно выставил бы вон, но смотритель школьного вивария, целитель Крэг Шайр был единственным человеком, которого Теодор мог бы назвать своим другом.

Иногда. Точно не сейчас.

— Пока нет, — ровно ответил Тео, не поднимая взгляда на пришельца. — Но к вечеру — сможешь поздравить с сорванным практикумом, если не прекратишь меня отвлекать.

— Отвлекать от чего? — не сделал выводов Крэг, подошёл, заглянул через плечо. — Ты что, правда сидишь тут и проверяешь самостоятельные работы?!

— Нет. Я разучиваю оперную арию, — отозвался Теодор, всё же отложил листок и обернулся к гостю, который без приглашения занял второй и последний стул. — Но раз ты пришёл, расскажи, что там с камнезубом?

— Умер твой камнезуб, — спокойно ответил Шайр. — Не уходи от темы. Мне птичка на хвосте принесла, что ты подобрал возле стены девушку, которая оказалась светом твоей души. Врут?

— Нет, — со вздохом ответил некромант. Было очевидно, что просто так друг не уйдёт, пришлось поворачиваться более основательно, вместе со стулом. — Не врут.

— Тогда я тем более не понимаю, почему ты здесь, а не с ней. Что случилось-то? Я её мельком видел, симпатичная. Марта решила с ней познакомиться и заодно отвлечь, а то мы её чисто случайно перехватили почти в виварии, точно бы в неприятности вляпалась. Очень шустрая особа. Ты умудрился с ней поругаться? Хотя нет, что это я, чтобы ты и поругался… Ты скорее молча уйдёшь. Хм. То есть ты именно это и сделал? Шмырь! Когда только успел! Ты что, вообще не попытался с ней контакт наладить?

Хольт поморщился.

— Как? И когда? Когда она камнезуба убивала? Или строила глазки нашему директору?

— Какому директору? Лорду Ротта?

— Ему. Кажется, он произвёл на неё неизгладимое впечатление.

Теодор вновь недовольно скривился, пытаясь усилием воли задушить вскипевшую внутри злость. А Крэг вместо того, чтобы отреагировать на закаменевшее лицо друга правильно с точки зрения этого самого друга, то есть оставить его в покое, вдруг расхохотался. Заливисто, от души, так, что стекло в единственном окне противно задребезжало, а некромант вовсе оцепенел.

— Что я сказал смешного?

— Шмырь! — ёмко ответил Крэг, хохотнул, утирая выступившую в уголке глаза слезу. — То есть ревнуешь ты тоже издалека, из норы? Расскажу Марте. Она считает, что у тебя вообще эмоций нет, пусть хоть немного порадуется.

— Я не ревную. Я пытаюсь проверять работы студентов, — упрямо возразил Теодор, хотя в глубине души точно знал, что именно так всё и обстоит.

Ревновал. Несмотря ни на что. И это тоже злило.

— Слушай, ну я всё понимаю, но хотя бы попытайся произвести на неё благоприятное впечатление! Если ты будешь сидеть в углу и дуться, её действительно рассмотрит кто-нибудь другой и уведёт. У нас большинство обитателей школы — холостые мужчины, ты не забыл? — громоподобный бас Крэга звучал с увещевательным укором. Это нервировало: Хольт терпеть не мог нотации, никогда их никому не читал и предпочитал не слушать. Но и грубо заткнуть единственного друга язык не поворачивался, а мягкий способ сменить тему не придумывался. Шайр же тем временем, выдержав короткую паузу, продолжил с негодованием: — Тео, тебе Кромешная истинную привела чуть ли не к дверям, имей совесть, а! Ну шевельнись хоть немного в ответ! Почему когда дело доходит до работы, ты превращаешься в вечный двигатель и горы способен свернуть, а когда речь о твоей собственной жизни — неизменно забиваешься в нору?!

Теодор нахмурился, отвёл взгляд, неопределённо пожал плечами. Умом правоту друга он, опять же, прекрасно понимал, но…

— Ты пробовал с ней общаться? — со вздохом спросил он.

— А что не так? — растерялся Крэг, не ожидавший вопроса.

— Да, я чувствую, что рядом с ней мне легче дышать. Она привлекательная, кажется, неглупая, сильная, и вообще, наверное, хорошая девушка, но… Она говорит. Понимаешь? Постоянно. У меня от её трескотни через три минуты голова начала болеть так, как будто я за пределами школьной защиты провёл больше суток, а не несколько минут.