Репортаж на миллион

— Я надеюсь, это не он тебя подослал? — насмешливо спросила я в лоб.

— Что? Нет, что ты! Он бы ещё и обиделся, если бы узнал, что я решила полезть в это дело!

— В какое дело? С чего ты вообще взяла, что я ему понравилась? Ну подобрал он меня, проводил в школу, и что? — продолжила допытываться я.

— Понимаешь, у воинов ордена есть такая особенность… Большая сила — это большая ответственность, и чтобы справиться с ней, им нужен якорь. Привязанности, друзья, близкие люди. У Теодора из близких — единственный друг, мой муж, и Тео очень тяжело даётся самоконтроль. А тут появилась ты. Он…

— Стой, погоди, — оборвала я. — Только не надо вот этих глупостей про свет души, предначертанные пары и всё такое!

— Почему — глупостей? — кажется, искренне изумилась она. — Но если ты это всё знаешь, то так даже проще. Свет…

— Ты что, действительно во всё это веришь? — опешила я. — Ты взрослая, разумная женщина, веришь вот в эти сказочки?!

— Это не сказки, — Марта посерьёзнела и, кажется, расстроилась. — Ты ещё познакомишься с теми кромешниками, которых на грани удерживает только чувство долга. И я видела, как они меняются, встречая свой свет. Как можно… А впрочем, ерунда. Можешь не верить, это ничего не меняет, просто не отталкивай Тео вот так сразу, ладно?

— Спасибо, я постараюсь. О, а вот мы и пришли! Как удачно получилось. Пойду я отдыхать, ладно? Спасибо за прогулку, было познавательно.

— Пожалуйста, — раздосадованно хмурясь, ответила она. — Прости, зря я про всё это заговорила. Это не моё дело, в конце концов.

— Да ладно, ерунда. Забыли, — улыбнулась я.

Подозреваю, получилось насквозь фальшиво, да и улыбка не удалась: сейчас вдохновения, увы, не было.

Историю про свет в душе кромешников я, конечно, слышала, давелийцы вообще в неё верили все и искренне, так что пропустить её, собирая материал, было сложно. Но ещё сложнее — поверить. Я не могла точно сказать, что именно меня царапало в этом объяснении, но опыт работы подсказывал: то, во что все верят, не обязательно является правдой. Но какая-то часть правды в этой романтичной сказке для юных барышень точно была.

Например, о том, что большая сила накладывала большую ответственность и требовала свою плату. Ничто не даётся просто так, это ясно, а кромешники по-настоящему сильны. И в то, что положительные эмоции и близкие люди способны во тьме стать якорем, тоже легко верилось. Сомнение вызывало само по себе существование избранных. Что лучшим спасением являлась даже не любовь как таковая, возникшая естественным путём, а какая-то случайная девушка, по непонятной причине отмеченная богиней. Да даже если девушка эта подходит идеально, чувства не возникают по указке! Ну а то, что мне самой с ходу понравился Тео… так мне постоянно кто-то с ходу нравится, тоже мне, новость! И ни разу это ничем хорошим не закончилось, между прочим.

И чем дольше я об этом думала, тем яснее понимала, что всё самое интересное — в храме. Не просто же так каждый кромешник был обязан «представить Тьме» свою избранницу. И обмолвка о том, что мне туда ещё рано, прекрасно укладывалась в версию: меня пока ещё не успели достаточно обработать.

А вывод из этого мог следовать только один: если по мнению местных мне туда рано, значит — самое время. И лучше не откладывать.

Наверное, лезть ночью в храм Тьмы — не самое умное решение, но большинство обитателей школы в это время суток всё-таки спали, а риск столкнуться с ними был куда выше риска, что меня решит покарать богиня лично. Я же не собираюсь там ничего осквернять, в самом деле! Так, зайду, осмотрюсь. Может, найду следы какого-нибудь ритуала. Вряд ли они прячут их всерьёз, здесь ведь не бывает случайных людей.

Сложнее всего было вытерпеть несколько часов, пока окончательно стемнело и в соседних домиках погас свет. Кто-то напротив засиделся особенно долго, но и он в итоге ушёл спать.

У меня к этому моменту всё было готово. Конечно, не доказательство талантов бытовиков привело меня в Адарай, как я рассказывала кромешнику, но в тот момент я тоже почти не лукавила. Чары, к которым представители остальных направлений относились со снисхождением и даже насмешкой, действительно могли многое. Например, если многократно использовать на цветной вещи чисто бытовое заклинание, которое обычно применяют для восстановления цвета, ткань темнеет, а если дополнительно обработать её простым составом от моли — становится красивого тёмно-фиолетового, почти чёрного цвета, который особенно хорошо скрадывает фигуру в темноте. Причём цвет получается очень стойким, без вреда для ткани и, кажется, одним цветом там всё не ограничивается, есть какой-то едва уловимый магический эффект вроде отвода глаз, который не определяется никакими традиционными методами. Выяснила я это случайно, когда на первом курсе пыталась спасти испорченный шарф. Запатентовала бы, но стало лень возиться и пытаться объяснить этот эффект с научной точки зрения.

Зато сейчас пригодилось. Во всех авантюрных романах ночью на дело герои идут в чёрном, так чем я хуже? Пришлось пожертвовать штанами и одной рубашкой, но оно того стоило.

На что способна тьма, я по-прежнему не знала, но в вопросе стандартных чар подготовилась по полной. И то ли благодаря этому, то ли благодаря удаче я добралась до храма, никем не замеченной. Правда, воображение разыгралось, и порой, когда поблизости слышали подозрительные звуки, мне казалось, будто окружающая темнота смыкается надо мной, подобно водной глади.

В храме оказалось тихо, пусто и как-то даже скучно. Сводчатый потолок, чёрно-белая клетка пола, густая темнота, которая скрадывала стены и заполняла дальние углы. Несколько светящихся стрекоз, запущенных мной, чтобы осмотреться, словно бы испуганно жались ко мне и трепетали крыльями особенно робко. Я понимала, что никакого самосознания в этом заклинании нет, но всё равно от этого нервничала ещё больше.

— Тьфу! Развели жути, — проворчала себе под нос и, создав ещё десяток светлячков, широким строем отправила их вперёд, развеивать темноту в гулком и, как я теперь окончательно убедилась, почти пустом зале. Только впереди, в самой его глубине темнела какая-то статуя и то ли алтарь, то ли стол, то ли…

На этом фантазия заканчивалась. Но рассмотреть это определённо стоило, и я решительно двинулась вперёд.

А потом на плече сомкнулись чьи-то бледные прохладные пальцы.

— Заблудилась? — голос прозвучал совсем рядом.

Теодор

Хольт как всегда выложился на практикуме настолько, что оставалось лишь прийти в домик, принять душ и упасть без сил. В нынешних обстоятельствах это можно было бы назвать благословением: никаких посторонних мыслей, желаний и страданий.

Но среди ночи он проснулся так внезапно, словно что-то толкнуло в плечо. Воспоминания о недавнем сне были исключительно чёткими и сопровождались отчётливым пониманием: это — не сон. Видение. Предупреждение. Пророчество. Называть можно как угодно, но образ Тианы, идущей по знакомому залу, а потом вдруг с испуганным криком проваливающейся куда-то вниз, сквозь выложенный чёрно-белой плиткой пол, засел в памяти отчётливо. Собственный ли дар подсказывал или Кромешная — гадать было некогда, и Тео, ругая любопытную девчонку, принялся торопливо одеваться.

Он почти успел перехватить бедовую латорийку на входе. Она действительно кралась к храму, и боги знают, что собиралась там делать среди ночи. Пришлось прибавить шагу, чтобы успеть и не дать ей вляпаться в неприятности. Какие — Теодор не представлял, он вообще сомневался, что в храме может случиться что-то плохое. Но предупреждению верил.

Догнал он её через несколько шагов, поймал… И лишь чудом не разжал руку, когда его появление Тиана встретила таким визгом, каким впору было глушить рыбу в озёрах. Но ничего, выдержал, развернул её к себе и повторил вопрос:

— Заблудилась? Или у тебя бессонница?

— Тьфу! Вот шмырь! Нельзя же так пугать! — разглядев его, латорийка картинно схватилась за сердце. — Какого шмыря ты ходишь так бесшумно?! У меня чуть сердце не остановилось!

— С больным сердцем надо к целителю, ночные прогулки тут не помогут, — возразил Теодор. — Что ты тут забыла?

— А я… А я подумала, раз храм тьмы, то и посещать его надо ночью, — она захлопала глазами, и Тео не удержался от недовольной гримасы: он догадался, что последует дальше. — Понимаешь, мы тут гуляли, и Марта сказала, что в храм идти рано, и я так решила, что рано — это значит не надо идти туда днём. Вот и решила ночью. Мне же никто не говорил, что ходить сюда вообще нельзя. А если нельзя, так ты не переживай, я сейчас уйду…

Она врала. Некромант понимал это совершенно отчётливо, для этого не надо было вслушиваться в ту ерунду, которую девушка выдумывала на ходу. Врала, и всё говорила, говорила, говорила, вспоминала о латорийских храмах, рассуждала об отличиях архитектуры, и ещё что-то в том же духе…

Он продолжал держать её за плечо и никак не мог понять одного: а почему он, собственно, слушает всю эту чушь? Хотя сейчас она, для разнообразия, не раздражала, вообще не затрагивала сознания, словно шум леса или слабый шёпот тьмы в голове, неотвязно преследующий в этой долине всякого, кроме отдельных счастливчиков. Он не вслушивался, кажется, просто ждал, когда ей надоест, и — любовался.

Тиана была хороша. Круглое лицо, упрямый острый подбородок, усыпанный веснушками чуть курносый нос, пухлые яркие губы и большие зелёные глаза, которые смотрели сейчас словно в самую душу — открыто, искренне. Мерцание вьющихся вокруг светлячков-стрекоз отражалось в них, а длинные густые ресницы роняли тени, придавая взгляду глубины и тайны.

Как там Крэг говорил? Не давать ей болтать?..

На первый взгляд это было просто. Перехватить поудобнее за талию, второй рукой поймать затылок, чтобы не смогла увернуться, прижаться губами к губам…

Тиана растерянно замерла и замолчала, и тишина была приятным итогом. Однако — единственным. Тео ощущал тонкий, приятный травянистый запах её кожи, близость девушки по-прежнему была приятна. Но не больше того. И почему это считается чем-то особенным?..

Или всё-таки он делал что-то не так? Надо было расспросить Крэга подробнее, тьма с ней, с гордостью…

Мгновение замешательства прошло, латорийка упёрлась обеими руками в его грудь, возмущённо замычала. Конечно, Тео не стал удерживать, отпустил, внутренне приготовившись к обиде, претензиям и даже её попытке побега, и потому на всякий случай продолжил слегка придерживать за талию — едва ощутимо, чтобы это не могло обидеть.

— Ты чего? — Тиана чуть отстранилась и уставилась на кромешника с удивлением, а вот ругаться или сбегать не стала. Это слегка приободрило, поэтому некромант ответил, хмурясь:

— Когда ты начинаешь вот так нести чушь, это… утомляет. Поцелуй показался мне достаточно безобидным способом это прекратить.

— Ах это был поцелу-уй! — протянула она и звонко рассмеялась. — Как-то не похоже.

— Извини. Не стоило этого делать, — поморщился Теодор, чувствуя себя донельзя глупо. Он отступил на полшага, выпустил девушку из объятий. — Пойдём, ночью надо спать, а не ходить по школе. Завтра, если хочешь…