Дрянь с историей

* * *

Ева давно так не волновалась, как с этим ритуалом. Чудо, что у неё всё получилось, что никто не нашёл рисунок раньше времени, что удалось достать цепи, настроить их и закрепить, — был риск, что артефакты откажутся держаться на гладком мраморном полу. Что сам адмирал не заметил её нервозности или списал на другие причины, потому что как можно было не заметить, что у неё подрагивали руки, резавшие на мужчине футболку? Да так, что она боялась ненароком задеть его самого.

Но всё должно получиться. Сейчас — должно. Она столько раз всё пересчитала, так внимательно изучила мужчину и его непонятных тварей, что всё просто не могло сорваться. А потом… Ну, в самом деле убить — не убьёт, а там пусть делает что хочет. Соберётся посадить — отлично, она даже отсидит положенное, тем более много за такой ритуал не дадут. Да и не пойдёт он с таким в суд…

А ей надоело. До смерти надоело это всё. Последней каплей стали проблемы с даром из-за браслетов, и то, что Серафим их снял, ничего не меняло, просто вернуло всё в привычное русло. Хватит. Ей нужна свобода. Пусть Та Сторона в её жизни останется только источником тварей, которых приходится уничтожать и изгонять, и — не больше.

Несмотря на то, что Ева морально подготовилась и за последние несколько дней научилась ловить нужный момент, сейчас едва не пропустила его. Это оказалось на удивление затягивающее, волнующее, тёмное, но — сладкое чувство: ощущение собственной безраздельной власти над Серафимом. Сильный, упрямый, суровый мужчина — и абсолютно беззащитный перед ней. Остро реагирует на каждое касание, стискивает зубы, пытается дышать ровнее… Она и сама хотела его так, что едва не забыла за несколько мгновений до кульминации потянуться к собственной силе.

Через некоторое время, отдышавшись после сумасшедшей, словно усиленной магией волны наслаждения, подумала, что стоило бы устроить ритуал хотя бы ради этого момента, и если всё прошло так, как надо…

На этой мысли Ева наконец достаточно очнулась, чтобы заметить: не прошло. Выполнив своё предназначение, рисунок должен был погаснуть, а теперь сияние только набирало яркость. Она приподнялась на коленях, тревожно вгляделась в линии, прислушалась к себе и окружающему миру. Тот звенел от напряжения, словно стенка мыльного пузыря.

Серафим, до сих пор молчавший, напрягся, внимательно следя за её движениями. В первый момент он решил, что настала очередь ножа, но быстро отказался от этой мысли: рыжая явно была встревожена какой-то другой проблемой.

— Что случилось? — не выдержал он и опять дёрнулся в цепях. Конечно, безуспешно. Только затёкшие плечи отозвались лёгким колотьём.

— Не знаю, — пробормотала она. — Что-то пошло не так. Давай я тебя освобожу, а ты убьёшь меня немного позже, хорошо?

Не дожидаясь ответа, Калинина опустилась на корточки рядом с основанием левой цепи, и через несколько мгновений натяжение ослабло. Женщина опять поднялась, явно намереваясь шагнуть к другой цепи… Но тут реакция Серафима решила реабилитироваться. Он резко перекатился вправо, с размаха хлестнув цепью. Ответом стал влажный хруст и жалобный взвизг едва проявившейся потусторонней твари, Сеф даже не сумел разобрать, какой именно.

Он вскочил на ноги, крутанулся вокруг своей оси, ударив ещё по кому-то. Первая тварь словно пробила плотину, и с Той Стороны хлынула волна. Они выскальзывали из теней, из линий рисунка, обретали плотность, вес и — острые когти. Но это было лучше, чем бесплотные духи: артефактные оковы отлично сгодились в качестве цепа.

— Куда⁈ Вторую! — рявкнул он на шарахнувшуюся в сторону Еву.

Отдать должное, сообразила она быстро. Швырнула в одну из тварей какими-то чарами, увернулась с дороги второй, поднырнула под его руку и упала на колени возле крепления артефакта. Мгновение — и Дрянин получил свободу перемещения.

— Закрывай дыру!

Цепь пролетела в сантиметре от головы женщины, прямо в зубастую пасть непонятного существа. Серафим хоть и подтянул теорию классификации, готовясь к лекциям, но понятия не имел, во что рыжая дрянь вляпалась сейчас и его заодно втянула: таких он прежде не встречал. Полупрямоходящие, с руками-лапами, в чёрной шерсти, безглазые, со среднюю собаку размером… Не самые грозные противники, вот только их было слишком много.

Скормить бы им стерву, да неизвестно, как это повлияет на круг!

Ева и без команды пыталась что-то сделать с непредвиденными последствиями ритуала, стараясь не отвлекаться на мельтешение. Плохо получалось и то и другое: слишком нервировала проносящаяся совсем рядом цепь, того и гляди — «случайно» проломит висок. Слишком много для одного Сефа было тварей, и она то и дело швырялась чарами. А ритуал…

Она понятия не имела, почему и в какой момент всё пошло не так, и потому не знала, с какой стороны браться за контур, чтобы не испортить всё ещё больше. Он не мог сработать вот так! Слишком слабый, чтобы пробить дыру на Ту Сторону, слишком мало силы направлял вовне.

Единственная здравая мысль объясняла такой эффект местом. Не просто так церковь заколочена, не просто так считается дурным местом. Если здесь грань особенно тонка, то Ева своими действиями вполне могла нарушить равновесие. Да, она тщательно всё осмотрела, проверила отклики, провела всю подготовительную работу — по учебнику, и даже сверх того, только этого явно оказалось недостаточно.

Но об этом не хотелось думать и в это не хотелось верить. Потому что тогда выходило, что она дура и упустила шанс на свободу, просто неправильно выбрав место: второй раз заманить куда-то Серафима не выйдет.

Драка подняла пыль в воздух, и бороться приходилось ещё и с собой, чтобы не раскашляться. Твари метались в серых клубах, словно черти в безумной пляске на старинном зловещем офорте, и под сводами старой церкви это выглядело особенно, непередаваемо жутко. Но, к счастью, лелеять страх было некогда.

Запас сил благодаря Сефу восполнился, а сам мужчина с остервенением и как будто даже с удовольствием разбивал черепа тварей цепями, но Ева всё острее ощущала, что бесконечно это продолжаться не может. Что ей кровь из носу надо разобраться с кругом, потому что иссякать поток тварей не собирался, и рано или поздно их сметут. Потихоньку накатывало смешанное с бессилием отчаяние. Ева даже не могла придумать, с какой стороны подступиться к задаче. Она же не начертатель!..

Однако всерьёз запаниковать Калинина не успела. Грохнула входная дверь, и окружающий мир словно на мгновение замер — и адмирал, и твари, и сама Ева. В повисшей тишине особенно отчётливо прозвучал шелест плаща и странный цокот, словно на одном каблуке явившегося Смотрителя имелась металлическая набойка, а на другом — нет.

По мере приближения закутанной в плащ тёмной фигуры пришельцы с Той Стороны начали исчезать один за одним, словно панически боялись его, а пыль — столь же стремительно оседать, опадая лёгкими хлопьями. Когда Смотритель оказался на середине церкви, прямо под куполом, потух контур рисунка — мгновенно, как свечу задули.

Серафим передёрнул плечами, напряжённо наблюдая за пришельцем и медленно наматывая на кулак правую цепь. Ева встала с колен и нервозным движением перебросила волосы вперёд, пытаясь прикрыться. Она не стеснялась Смотрителя как такового, просто вдруг почувствовала всю осевшую на коже пыль, неуместность собственной наготы, неловкость и холод, которым тянуло от мраморного пола.

Фигура в плаще приблизилась, остановилась возле ритуального круга. Кажется, обвела всю картину взглядом. Ева подобралась, ожидая, что сейчас он снимет маску, и тогда, по студенческому поверью, они мгновенно умрут…

Но так или нет действует это существо на окружающих, узнать было не суждено.

— Плохая идея рвать нить, сильнее распахивая приоткрытую дверь, — безучастно проговорил Смотрителя — без укора и недовольство, просто констатируя факт.

— То есть всё зря? У меня не вышло? — почти без удивления пробормотала Ева. Ощутила тяжёлый, угнетающий взгляд существа, хотя то не шевельнулось и не повело головой.

— Не вышло.

— А как её можно разорвать? Вы можете⁈ — Ева напряжённо подалась вперёд.

— Это ваши дела, — равнодушно отмахнулся Смотритель, не ответив ни да ни нет, повёл затянутой в перчатку рукой — и пробежавший по ногам сквозняк лёгким мановением стёр начертанный углём с кровью рисунок, который сразу после ритуала никакая магия обычно не брала.

Больше ничего не говоря, фигура в плаще развернулась и заскользила к выходу, странно цокая, но не тревожа ровный ковёр пыли.

Сначала очнулся Серафим и первым делом нашёл штаны в углу. Ева пришла в себя, только когда мужчина швырнул в неё ком одежды, и посчитала это отличной идеей: сначала одеваться, потом — объясняться.

— Где артефакт? — отрывисто спросил Дрянин, брезгливо скомкав остатки футболки и порезанную рубашку с несколькими мелкими кровавыми штрихами, которые он в первый осмотр не заметил. Видимо, полосатик всё-таки царапнул тогда по коже, а он сгоряча и не почувствовал.

— Он лежал там же, сейчас…

Она шагнула в ту сторону, чтобы помочь с поисками, но запнулась, услышав топот и встревоженные голоса. Потерянно глянула на Дрянина, понимая, что прятать его уже некуда. Тот состроил недовольную гримасу, но обернулся к новым незваным гостям, словно не замечая своего странного внешнего вида — полуодетого и в цепях. А Ева, оглядев их обоих, только тяжело вздохнула. Страшно представить, что о них подумают коллеги. Особенно страшно потому, что это не так уж далеко от истины.

В церковь вбежали трое — Стоцкий, замдекана Денисов и ещё один тип с наружностью бывшего военного, чьей фамилии Ева не помнила, он был с кафедры плетения сил.

— Ева Александровна? — растерянно проговорил Денисов. — И… вы, простите, кто?

Отдать должное нервам замдекана, на Дрянина в его истинном облике он посмотрел с насторожённостью, но воспринял его гораздо спокойнее, чем Ева в своё время. С другой стороны, у неё и обстоятельства были совсем иными…

— Мы знакомы, — проворчал тот.

— Серафим Демидович? — с изумлением опознал Стоцкий. — А вы… Это вот ваш нормальный облик или что-то случилось?

— Нормальный, — поморщился он. — Артефакт личины сорвался с цепочки.

— Тут произошёл мощный всплеск силы. Что произошло? — вернул всех к сути происходящего плетельщик.

Ева хотела уже честно во всём признаться и взять вину на себя, но Сеф заговорил раньше.

— Мы не поняли. Были возле входа, когда почувствовали всплеск, побежали внутрь и вступили в бой с неизвестными тварями. Вскоре появился Смотритель, всё уладил.

Говорил он сухо и отрывисто, словно диктовал телеграмму. Потусторонники озадаченно переглянулись, явно не веря сказанному, но не решаясь озвучить возражения.

— А цепи? — удивлённо приподнял брови плетельщик.

— Случайно оказались с собой.

— Зачем? — вырвалось изумлённое у Стоцкого.

— Я же не спрашиваю, как вы предпочитаете разнообразить свою личную жизнь. — Дрянин угрожающе осклабился в ответ, чтобы с гарантией отбить у всех желание расспрашивать дальше — с его наружностью, он знал, подобные гримасы выходили особенно впечатляющими. — И да, не стоит распространяться о моём внешнем виде. Командование не одобрит разговоров.