Дрянь с историей

— Использовать. Для исследования ты неинтересен, нелюдь, — спокойно ответил тот и, почти не примериваясь, с силой полоснул подвешенное тело по бедру.

Серафим дёрнулся от боли и стиснул зубы, подавив крик. В ушах застучало молотками, кровь хлестала из раны толчками — Медведков отработанным движением перерезал бедренную артерию. Капли звонко забарабанили по дну таза.

— И как ты хочешь меня использовать?

— Смерть человека даёт очень много силы, а смерть подобной тебе твари — невообразимое количество. Надо только уметь её использовать.

— Неужели пьёшь кровь и продлеваешь себе жизнь, паразит? — ухмыльнулся Сеф.

— Паразиты — это ты и тебе подобные. Бессмысленные существа, возомнившие себя главными. Ничтожества, взявшие себе право судить тех, кому должны целовать ноги, — кривясь, ответил тот, наблюдая, как кровь падает в таз.

— А, то есть это великая миссия по захвату мира?

— Нет, извлекаю пользу, — безразлично пожал плечами Медведков и вновь полоснул жертву по бедру — живучее тело сопротивлялось и спешило залатать рану. — И получаю удовольствие. Одним тупым, бесполезным солдафоном меньше — воздух чище.

— Что, даже не месть за друга и ученика Градина?

— Месть бессмысленна. Этот талант вы уже загубили безвозвратно. Всё, что я могу сейчас, это не позволить загубить ещё один, мой собственный, и спасти от вандалов хотя бы часть бесценных разработок.

— И детей убивал тоже для этого? — спросил Сеф.

Он, хотя и надеялся потянуть время, не думал заболтать противника, тем более тот явно никуда не спешил и терпеливо чего-то ждал, опираясь на посох. Но разговор помогал оставаться в сознании, которое стремительно уплывало. В глазах темнело, к горлу подкатывала дурнота, онемела не только раненая нога, но все конечности. Он, конечно, отличался крайней живучестью и от потери крови умереть не должен был, но не сомневался, что это ещё не всё. А финал хотелось встретить в полном сознании.

— Малая жертва. — Медведков вновь пожал плечами. — Избавиться от балласта, чтобы сохранить нечто наиболее ценное, — это разумное решение.

— Ты себя ценным, что ли, называешь? Столько смертей ради того, чтобы продлить жизнь посмешищу в заштатном городишке? Которого берегут как памятник, но не воспринимают всерьёз?

Сеф старательно пытался найти болевые точки и вывести противника из себя. Если даже тот не начнёт совершать ошибки, так хоть Дрянин душу отведёт перед смертью!

И, кажется, нащупал, потому что собеседник поджал губы и процедил после заминки:

— Ну что ж, гении часто остаются непонятыми. Но я нашёл способ дожить до полноценного признания в добром здравии и при чародейской силе. И ты, как бы ни болтал, мне в этом поможешь. Получше своего предшественника, я отточил метод до совершенства. Это даже хорошо, что явилась подобная тварь, редкая удача!

Серафим мотнул головой, пытаясь добиться прояснения в ней. Перед глазами всё расплывалось, от слабости подбородок клонился к груди. Вздумай Медведков его сейчас отстегнуть и перетащить в другое место, и Сеф при всём желании не сумел бы оказать сопротивления. Но напрягаться декану не пришлось, он слишком хорошо подготовился.

— Знаешь поговорку «всё гениальное просто»? — Медведков прохромал к ещё одному шкафу и закопался там, больше не рассказывая, а рассуждая вслух. — Гений отличается от массы тем, что он видит новые решения в привычном. Ключ к природе чародейства — сказки. Так просто и так неубедительно… Я тоже долго не мог поверить, искал закономерности. А все подсказки там! Благодаря отродью вроде тебя я окончательно это понял. Баба-Яга и Кощей. Смотритель-привратник у ворот на Ту Сторону, которого сбивает с толку обычное еловое масло и яблоневый цвет, и ты. Ты-то почитаешь себя бессмертным, да? Голова и та со временем прирастает. Редкой живучести тварь! А между тем помнишь историю про смерть на конце иглы? Наверное, задумывался, как это?

— А ты, значит, нашёл? — хмыкнул Сеф, стараясь игнорировать движения противника, но против воли всё равно следя за его руками.

— Да. И всё опять оказалось просто. Все сказки древние, очень древние. Древнее христианства. Древнее железа. И железом подобную тебе тварь не убить, только ослабить. Металлы укрепляют грань. А убить… Вот так просто, — он продемонстрировал Серафиму длинную белёсую не то шпильку, не то спицу. — Кость. Древнейшая игла.

Не тратя время на пуговицы, он вспорол рубашку Дрянина тем же ножом. Сеф попытался дёрнуться, но онемевшее, лишённое сил тело отказывалось повиноваться. Даже поднять голову и то уже не получалось.

Он со злостью подумал, как обидно будет сдохнуть напрасно и не принести этим никакой пользы, даже исследовательской, потому что за столько лет никто не догадался, и теперь вряд ли что-то изменится. И тварь эту не задержать. Подготовился, скотина! Да, они рисковали, когда лезли к нему в логово, но… Чёрт, если бы Михаил не потерялся, они вдвоём бы точно управились! Проклятые подвалы!

Медведков мелко дрожащей рукой поднёс иглу, прицеливаясь и явно метя в сердце. Остриё царапнуло кожу — но, обессиленный, Сеф этого уже не ощутил. Он даже не мог вздохнуть глубже, чтобы сбить прицел.

Одновременно случилось две вещи: острая игла вошла в плоть, аккурат между двух рёбер, и угасающее сознание уловило возглас. Голос был знакомым, но опознать его Дрянин уже не успел.