Невеста для демона страсти

* * *

Бесполезные сожаления Александр предпочел скрыть. Да, заманчиво было мечтать, что, взбешенный увиденным, демон опрометчиво схватится за цепи, дабы освободить свою измученную сильфу. И тут же повиснет на них сам, благо подоспевшие на шум стражники опутают его сетями и обвешают амулетами до полной потери всех его демонических сил.

Что ж, первая попытка провалилась. Но ведь ничего еще не потеряно. Пленница по-прежнему заперта, и по-прежнему очень нужна демону живой и невредимой. Сыттар не соврал своей жертве, для ее свободы он действительно сделает все. Он не отступит, он будет пытаться спасти ее вновь и вновь. Пока не освободит. Или пока не попадется.

Чтобы не допустить первого и увеличить вероятность последнего, герцог полночи провел за анализом ошибок, совершенных при создании неудачной ловушки, и переустановкой охранных амулетов так, чтобы ни в коем случае не пропустить следующего визита демона.

А уже на рассвете встречал присланных ему из храма Мастеровых. Сети и амулеты были хороши, но все же ни в какое сравнение не шли с начертанной по всем правилам пентаграммой. Такому на скаку и по книгам не научишься, такому опытные наставники учат годами, зато и результат превосходит все ожидания. Конечно, чтобы начертить и напитать силой пентаграмму такого уровня, что требовалась сейчас, необходимо не менее тридцати шести часов (а лучше, конечно, и все сорок восемь), так ведь и казнь была отсрочена отнюдь не ради традиций.

Убедившись, что спасти пленницу из камеры невозможно, демон, несомненно, приложит все усилия, чтобы спасти ее по пути на эшафот, или уже с помоста. И потому, пока под громкие крики глашатаев, помост сооружали на главной площади, незаметные мужички в ношеной крестьянской одежде деловито и неспешно занимались некими земляными работами на заднем дворе временной герцогской резиденции. К тому моменту, когда станет ясно, что место казни изменено, у демона просто не останется времени изучать территорию досконально. Да и готовую пентаграмму, как утверждают специалисты, увидеть непросто. Даже демону. Особенно демону.

Пока же дополнительная защита не помешает. Однако, вместо с нетерпением ожидаемого герцогом святого воинства, в усадьбу прискакал лишь один монах в изодранной и обожженной одежде. Буквально свалившись с коня под ноги охране, он сообщил, что в монастырском подворье, где храмовое воинство остановилось на ночлег, среди ночи вспыхнул пожар. Который горожане, справедливо опасаясь и за свои дома, сначала бросились, вроде, помогать тушить.

Однако потом в толпе раздались крики: «Монахи подожгли город!» Подхваченные дураками и паникерами, эти крики множились, словно языки пламени на ветру. Во всех концах все громче, все многоголосей звучало безумное: «монахи хотят сжечь наш город!», «монахи приехали, чтобы сжечь нас всех!» И вот уже не ведра с водой, а камни летели в тех, кто пытался бороться с пожаром. В толпе замелькали дубинки и ножи, охваченные безумной жаждой убийства, горожане сначала набросились на монахов, но вскоре переключились и друг на друга.

— Словно одержимые, ваша милость! Они громят дома и лавки, жгут, убивают! И все это с диким смехом и безумными взглядами. В них словно демон вселился!

— Демон и вселился! Где ваши амулеты? Где молитвы? Где сила Храма? Чем вы заняты там были, что допустили подобное?!

— Так пожар же, ваша милость. Тушили.

— Вы в душах должны пожар тушить, а не деревяшки спасать прогнившие!

— Надо немедленно послать туда войска, ваше высочество, — позволяет себе совет его капитан.

— Войска? Ты представляешь, что будет, когда безумие охватит войска? Организоваться, провести очистительные обряды, — вновь оборачивается герцог к монаху. — Взять ситуацию под контроль: поставить горожан на колени и заставить хором читать молитвы; отсечь одержимых от просто поддавшихся влиянию толпы. Действуйте, не паникуйте! Мне вас учить, как бороться за людские души? И пошлите вестников по монастырям — завтра здесь должно быть все святое воинство!

— Так не успеют до завтра.

— Должны успеть! И пару отрядов — сюда, ко мне. Сохранить в неприкосновенности этот дом, куда важнее, чем успокоить город. Пусть окружают усадьбу по периметру, оплетают заговорами и заклинаниями и ждут гостей! Не исключено, что вся эта безумная толпа сейчас направится штурмовать мои подвалы.

— Так может, не затягивать с казнью, ваше высочество? Раз такое дело, и нечисть так разгулялась…

— Что же ты за монах, раз нечисти испугался? Демон тебе такую возможность дает определить, кто чист, а кто одержим страстями бесовскими. Так пользуйся! А ведьма будет казнена в свой срок, без спешки и суеты, по закону и с благословения Пресветлого Дэуса. Мы не разбой творим, чтоб нам суетиться.

Ведьма! Если б его интересовала смерть ведьмы, та давно уже была бы мертва. Он убил бы ее сам, быстро и безболезненно, без всяких костров и долгих предсмертных мучений. Но герцогу был нужен сыттар, и ради его поимки и Роуз и горожанам придется еще немного потерпеть.

Как ни хотелось отправиться в город, чтоб лично организовать сопротивление нечисти, начавшей атаку чужими руками, пришлось отправлять с монахом своего капитана, а самому оставаться в усадьбе. Все же главная битва будет здесь. Герцог не сомневался, рано или поздно, обезумевшая толпа двинется в усадьбу. А главное — в усадьбу двинется тот, кто все это затеял. Так что город пусть усмиряют монахи, а ему остается лишь ждать.

До полудня все было тихо. Затем прилетел вестник из Тольского гарнизона: отряд, отправленный по указанию герцога доставить четыре подводы с порохом в Черный замок, бесславно погиб, в результате подрыва этих самых подвод еще в дороге. Причины подрыва были не до конца ясны, выжившие говорили о вспыхнувшем на ровном месте конфликте, о безумии, охватившем одного из солдат. Да, в общем, не важно. Пороха в гарнизоне осталось лишь пара бочек, везти его в замок из других гарнизонов — далеко, да и уже бессмысленно: раз демон уже узнал о намерении герцога взорвать чертов замок вместе со всеми его проклятыми сокровищами — он будет препятствовать этому и дальше. Продолжать попытки — лишь множить трупы.

Трупы множились и без того. Несмотря на все усилия монахов, волнения в городе, едва утихнув, тут же вспыхивали вновь, безумие передавалось, словно чума, от соседа к соседу. Уже к обеду герцог мог наблюдать толпы обезумевших лично, они шли на усадьбу бесконечным потоком.

Попав в поле действия монашеских амулетов и очистительных молитв, большинство светлело лицом и опускалось на колени. Тех, кому ни молитвы, ни амулеты не помогали, скручивали веревками и запирали в хлеву.

Однако, пришедшие в себя и отправленные по домам, люди вновь впадали в буйство и присоединялись к нападавшим, стоило им отойти от монахов на пару десятков шагов. А хлев уже к вечеру оказался переполненным, его стены трещали от попыток арестованных пробить их головами, и герцог всерьез опасался, что придется, в итоге дать приказ стрелять. Толпа не убывала, хоть и была покуда бессильна прорваться внутрь охраняемой территории

К вечеру у начальника Сыска уже были вестники с сообщениями о том, что безумие охватило еще около десятка городов по всей стране, и послание короля с требованием решительных действий. Демона по-прежнему не было. Зато в спальне его ожидала Анабель.

Прекрасная и воздушная, она металась по его покоям, словно легкое облачко, носимое ветром.

— Ты нынче без фиалок, — удивления герцог не выказал.

— Что ты творишь, идиот?! — она метнулась к нему, чтобы замереть, не долетев полшага. — Герлистэн обезумел, его сильфы все обезумели… Там — почти война, здесь — почти война… Братья заперли его пока, но запоры не выдержат, рухнут, и тогда… ты хоть представляешь, что будет тогда?! Да он землю и небо смешает за то, что ты сотворил с его сильфой!

— А чего он ждал, отправляя ее ко мне? Что я подарю ей цветов и повезу представлять королю?

— Я не знаю, чего он ждал, я тебе говорила! И говорила, что делать, чтобы все это кончилось: убей ее, убей немедленно! Сейчас же, пока еще можно хоть что-то спасти!

— Что спасти, Анабель? Разве смерть Роуз не приведет к еще большим несчастьям? Ведь обезумивший, по твоим словам, Герлистэн, вот-вот вырвется (зачем его заперли, кстати?) и начнет безудержно мстить.

— Нет! Не вырвется! Наоборот! Да как ты не понимаешь? Сыттар может покинуть Долину, лишь пока жива его сильфа! Убей ее, и он больше не будет тебе угрозой!

— Да, а толпы безумцев, что весь день штурмуют мои ворота? Сыттар не может покинуть Долину, зато его сильфам ничто не помеха. Заперт сыттар, свободен — не важно, они врываются в людские сны, сводят с ума, натравливают друг на друга… Разве со смертью Роуз все это кончится, Анабель? Разве они прекратят?

— Но… — она на миг растерялась. — Но иначе все будет гораздо хуже: ты не выстоишь, он отнимет у тебя свою Роуз, а вместе с ней и жизнь! Он получит сокровище Черного замка — могущество, что позволит ему править миром! Твой род погибнет, твоя страна погибнет, начнется хаос! А это… Это все потеряет смысл, едва Роуз умрет. И ты справишься. Рыцари Дэуса справятся. Они победят безумие, защитят свою паству, лярги будут отброшены, изгнаны из людских мыслей. Ты же закрылся. Храм сможет закрыть и других. Герлистэна сломает неудача, он забросит людские дела, прекратит строить козни…

— Волнения стихнут, все забудется и образуется, — понимающе кивнул герцог, неспешно проходя к своему креслу и с комфортом устраиваясь. — Любопытно, Анабель, любопытно… И, если допустить, что ты мне не врешь, и Герлистэн заперт братьями, послал тебя ко мне отнюдь не он. Ландалиан, верно? Спешит подтолкнуть меня к нужным ему действиям твоими очаровательными устами, пока Южный Ветер и в самом деле не вырвался? Что ж, это многое объясняет. Герлистэну сильфа нужна живой, Ландалиану — мертвой… Что так, не подскажешь? Отчего нет единства меж темными братьями?

— Ревность, зависть… Не знаю! Да какая сейчас вообще разница? Пусть дерутся! Пойми, тебе эта Роуз нужна мертвая, только так ты сумеешь сохранить свою жизнь. Только так утихнет начавшееся в народе безумие.

— Твой хозяин мне это обещает? Так может, и не Герлистэн в ответе за безумие? Может, это меня так братья его поторапливают?

— Может быть, не знаю. Не важно. Пойми, вы сейчас на одной стороне!

— Я и демоны? Верится слабо. Но я готов послушать подробности про Черный замок. Про планы Герлистэна на меня и на эту сильфу. Про то, чем эти планы так резко мешают братьям.

— Я не знаю, я уже говорила.

— А как же «могущество» и «власть над миром», что ты только что упоминала?

— Так говорил Ландалиан. Я не знаю большего.

— Вот пусть и дальше говорит Ландалиан, я совсем не против.

— Я не он! — обиженно поджав губы, сильфа стремительно отлетела к окну и зависла там, безмолвно глядя в темнеющее небо.

Герцог ждал. Торопиться ему было некуда.

— Герлистэн хочет власти, — отозвалась, наконец, Анабель лишенным эмоций голосом. — Власти над прочими сыттарами. Эту власть ему даст та сила, что он надеется получить у Черной Богини. Роуз — ключ. Она — дитя Лилит. Дитя особое, долгожданное, отмеченное…