Его невинная Алая

Глава 29

Их взгляды были направлены друг на друга, прожигая дыры в смертных телах. Напряжение можно было резать ножом, так остро оно ощущалось в замке дертагорцев. Нервный тик, что был у отца сейчас, переместился и на Ланселя. Душегубец сидел ровно, словно проглотил железный прут, его темный взгляд метался между мной и моим отцом, не особо понимая, что именно здесь происходило. Но осознание грозящих проблем медленно доходило до мужчины, и он положил руки на тяжелую крышку своего письменного стола, сделав глубокий вдох.

— Я рад нашей встречи, мистер Янг, — первым решил заговорить Лансель.

Мы сейчас сидели в кабинете душегубца — Ланс за столом, а мы с отцом заняли два свободных кресла напротив. Для меня происходящее походило на странную, чуть извращенную забаву, в то время как для мужчин это было тяжело и серьезно. Отец понимал, что изменить выбор пламени демона невозможно и что даже если он увезет меня обратно на Аш, заперев в комнате, я сбегу или умру от тоски. Поэтому быть против наших отношений с моим Хадом он не мог по соображениям демонической магии. Но как отец… ему было тяжело осознать тот простой факт, что я больше не ребенок и могла принимать самостоятельные, взрослые решения.

— Не могу сказать того же, — холодно произнес отец, продолжая отбивать знакомый лишь ему ритм пальцами на подлокотнике своего кресла.

— Па-а-ап, — осуждающе протянула я, посмотрев на вароса и недовольно поджав губы. Но взгляд, которым удостоил меня родитель, заставил умолкнуть и понять, что влезать в разборки старших не стоило. Не сейчас, когда папа пытался проверить Ланселя на стрессоустойчивость и узнать, какие у дертагорца на меня планы.

Эх… Ба делала тоже самое. Видимо, у них это в крови. Варос от вароса, как говорится.

— Джесмин рассказала мне краткую версию последних событий, — строгим, несколько давящим тоном продолжил отец, сцепив пальцы в замок и положив их себе на живот. — Побег старшего наследника, убийство короля Дертагора, а также желание Жаситы, захватить ваш мир.

— Очень краткая версия, — как-то неоднозначно хмыкнул Лансель и я почувствовала, как опаляющий внутренности своим жаром взгляд душегубца прошелся по моему телу, заставляя сцепить зубы вместе, чтобы не зарычать.

Что позволял себе его демон?!

Тут же мой отец!

Чертов душегубец.

И лишь посмотрев в пылающие жаром карие, отливающим алым пламенем глаза Ланселя я поняла, что он был голоден, а еще хотел меня наказать за то, что ослушалась.

Как же быстро он освоился со своими возможностями!

— И Джесмин отправилась к вам, мистер Янг, чтобы… что? — Лансель чувствовал свою власть и ему очень это нравилось. Он откинулся на спинку кресла и зеркально отразил позу моего отца. Сейчас душегубец не боялся как при встречи с Ба. Ох, нет! У него сейчас была жажда не только самоутвердиться, но и преподать мне урок.

И если еще минут двадцать назад я думала, что Ланс будет волноваться, пытаясь произвести на отца лучшее впечатление, то сейчас поняла — все будет иначе. И даже слишком. Он хотел показать не то, что готов на все ради меня, а то, что он надежный, умный и сильный. Ведь понимал, именно эти качества высоко ценились в племени, частью которого он стал.

— Отец лучше остальных разбирается в кровных ритуалах, — взяла я слово, решив, что быть безмолвной куклой в этом спектакле не собиралась.

Милый, в эту игру можно играть вдвоем.

Да, он был моим жаром, а я его якорем, вот только не только это определяло наше существование. Мы были демонами и в нашей природе — дразнить, доводить до нервного тика и бесить до оскомины.

— Насколько я понял, то ты, Лансель, запретил моей дочери проводить ритуал перенесения душ и печатей на тело акхлера. Я это оценил, и понимаю твой страх.

— Я не боюсь, лишь считаю, что это ненужный риск для Джесмин.

— Ха! — насмешливо улыбнулся отец. — Мальчик, ты можешь изображать из себя кого угодно — правителя, демона или даже настоящего мужчину, вот только я старше и опытнее, — папа сделал паузу, заставляя Ланселя осмыслить эти слова. — И я вижу тебя насквозь, мальчишка, — отец резко упер ладони в подлокотники кресла и поднялся быстрым и резким движением. — И то, что я вижу, мне совершенно не нравится, — теперь глава УР расслабленно откинулся на спинку кресла, а его губы растянула насмешливая, высокомерная ухмылка.

Да уж, сейчас мой отец и сам был похож на мальчишку, и я бы ни за что не дала бы ему сотню лет.

Лансель как-то даже опешил от таких слов и напрягся всем телом. Я заметила, как он с силой сжал челюсть, услышала скрежет зубов друг о друга и вздрогнула, когда внутренний демон ударил холодом по моим нервам от голода и злобы.

— И что же вы видите? — решил уточнить Ланс, лишенным эмоций взглядом посмотрев на моего отца.

— Слабость, страх и голод, который снедает тебя изнутри. Я знаю больше остальных о твоем виде, Лансель и понимаю, что ты можешь сделать с Джесмин, если сорвешься — ты выпьешь ее душу, оставив оболочку, которая погибнет в течение суток. Даже сейчас ты сидишь передо мной, пытаясь показать свою власть, но вместо этого я вижу ужас и демона, который мечется от жажды в твоем теле. Твои внутренности горят от этого голода, а присутствие Джесс заставляет тебя чувствовать себя еще хуже.

— Я не причиню Джесс боль. Никогда, — уверенно заверил моего отца Лансель, резко поднимаясь с кресла. От этого действия мой внутренний демон чуть ли не взвыл от желания успокоить Ланса и утолить его голод.

Чертово пламя и чертова адская кровь, что диктовала свои условия существования.

— Почему я должен тебе верить, мальчишка? — отец наслаждался действиями, он пытался добиться от Ланселя чего-то. Вот только я не понимала, что именно ему было нужно — признание, пламя или… Что?

— Потому что я люблю Джесс, — выдохнул Лансель, впервые произнося эти заветные и такие горящие силой слова.

Я замерла, перестав дышать и даже двигаться — просто застыла на своем месте, чувствуя, как адское пламя пронеслось по всему моему телу, зажигая мое сердце в ответ и заставляя улыбку саму собой расцвести райским цветком на губах.

— Я люблю тебя, — повторил дертагорец эти три таких прекрасных слова. Он смотрел мне в глаза, смотрел с такой заботой и верой, что мой внутренний демон сделал кульбит и закричал от счастья и радости. Приятные мурашки пронеслись по спине, заставляя стиснуть пальцы в кулаки.

Мы замерли смотря другу другу в глаза, и не имея возможности разорвать этот зрительный контакт. Вокруг нас ничего не существовало и значение имели лишь наши сердца, что бились в унисон.

И прежде, чем я смогла что-либо сказать или сделать, отец как-то слишком умело покинул комнату, уносясь в тишине нашего молчания. И я поняла, чего он добивался. Демоны любили как безумцы, снося своими чувствами любые преграды, но было и то, что давалось нам тяжелее, чем всем остальным — сказать «люблю», что отрезало любые возможности побега.

Магия демонического признания, что не оставляла путей к уходу. Теперь, Лансель был моим.

И оставшись наедине с душегубцем, я поняла, что пришло и мое время признаться, став единым целым с тем, что стал смыслом моей жизни.

Поднявшись со своего кресла, и легко преодолевая то незначительное расстояние между нами, я сказала то, что заставило Ланселя задышать быстрее и почувствовать себя по-настоящему целым.

— Я люблю тебя, — выдохнула я прямо в губы демона, смотря в пылающие жаром и преданностью глаза напротив. — Ты же понимаешь, что сделал, — я не спрашивала, чувствуя, что Лансель успел познакомиться с этой частью демонической сущности.

Но вместо ответа я получила самый сладкий и жаркий поцелуй из всех. Сильные пальцы зарылись в мои огненные волосы, а после прижали к себе, не позволяя вырваться. Да я и не хотела. Наши поцелуи и движения были безумными и такими пылкими, что жар наших тел расходился пылающей волной по всему замку. Не была уверена, как остальные демоны в доме защитили себя от наших действий, но мы, сливаясь в этом сладком чувстве, не думали об этом.

Важны были лишь наши эмоции и тела, что сливались в единое целое, рождая новый огонь, что пылал в наших сердцах и крови.

Я не могла больше откладывать неизбежное. Наша одежда просто исчезла, сожженная жаром нашей страсти. Прикосновение к обнаженной коже доставляло столько удовольствия, что я рычала от наслаждения. Мои пальцы впивались в плоть, а губы неистово сливались в поцелуях.

Ланс был таким нетерпеливым и страстным, что пламя внутри меня разжигалось с новой силой.

Жаркое дыхание коснулось моей шеи, юркий язык и умелые губы медленно спустились ниже, обхватили напряженный сосок. Я втянула воздух сквозь стиснутые зубы, когда Ланс доставлял мне невероятное наслаждение. Насладившись, он переключился на вторую грудь, которая жаждала его прикосновений. Я вцепилась пальцами в мягкие волосы Ланселя, прижимая его голову ближе к себе.

Вспышка боли.

— Прости, — сдавленно выдохнул Ланс в мою шею. Он мягко целовал мои губы, а после начал медленно двигаться, позволяя привыкнуть к своим размерам. Его сильные руки были уперты в стол позади меня, его губы не оставили ни одного участка моей кожи без поцелуя и ласки, отчего все внутри меня плавилось от нежности, что сменилась страстью и жаждой продолжения.

Резкие движения, тяжелое дыхание и голод, который сейчас бушевал в нашей крови. Перед глазами зажигались звезды снова и снова, а прикосновения обнаженной кожей клеймило нас с Ланселем. Мы были единым целым, снова и снова, понимая, что теперь не было пути назад. Ни для кого из нас. К н и г о е д. н е т

Я царапалась и кусалась, нанося такие приятные и сладкие удары по нервам и магии, что оставляли отметины на душе и сердце душегубца. Он был только моим, а я была только его.

Прикосновения любимых рук и желанных губ к моему телу заставляли стонать от удовольствия и жаждать большего. Мне было мало… Ланселя всегда было мало для меня, он был слишком желанным, слишком… моим!

— Я люблю тебя, — шептали мы друг другу, кусаясь и оставляя засосы.

— Ты мой.

— Ты моя, — вторили мы друг другу, и сияние наших аур, темных и прекрасных озаряло комнату снова и снова.

— Не отпущу, — обещали мы, смотря в глаза друг друга, и вновь сливаясь в страстном поцелуе и становясь цельными.

— Ты выйдешь за меня? — спросил Ланс, когда демоны чуть отпустили нас, давая немного времени на передышку.

И вместо ответа, я лишь поцеловала самого прекрасного во всех мирах мужчину, прижимая его к себе и вдыхая присущий лишь ему аромат силы и любви.

Не знаю, сколько прошло времени, когда искра безумного единения отпустила нас, но лежа на обнаженной груди своего мужчины и чувствуя его сильные руки, что прижимали меня к себе, оберегая как самое ценное во всех мирах, я считала себя самой счастливой.