Сердце целителя

Он забирает его у меня и протягивает аккуратно сложенную стопку. — Этого должно хватить на первое время.

— Спасибо.

Вернувшись в ванную, сбрасываю полотенце со своего тела. Осмотрев одежду, которую он мне передал, хмурюсь. Это не более чем простая белая ночная рубашка, и меня это не должно расстраивать, но мысль о том, чтобы бегать в ней без лифчика или трусиков, не дает мне покоя. Как я смогу вести серьезный разговор, будучи практически голой?

Поднеся материал к свету, я вздохнула с облегчением, убедившись, что он не прозрачный. Не имея других вариантов, натягиваю его через голову и с облегчением понимаю, что он опускается до колен, а не выше. Проведя пальцами по волосам, выхожу из комнаты, игнорируя взгляд Брэкстона, когда занимаю свое место.

— Лучше? — спрашивает он.

Вдохнув побольше воздуха, поднимаю на него взгляд. — Да, спасибо. — Скрестив руки, чтобы соски не натягивали ткань, я говорю: — Хорошо, расскажи мне все.

— Что ты хочешь знать в первую очередь?

Прикусив внутреннюю сторону щеки, обдумываю его вопрос и, наконец, решаю выбрать наименее неприятную тему. — Почему вы, дравийцы, бывали на Земле ранее?

Взгляд Брэкстона не отрывается от меня, когда он отвечает: — Мы были на вашей планете несколько раз. Первый случай был очень давно, тогда мы жили на вашей планете некоторое время. Именно поэтому у вас есть наши изображения, и сказки о мифических существах, которых вы называете «эльфами», возникли благодаря воспоминаниям людей о нас.

— А потом вы ушли? — Подперев подбородок рукой, я наклоняюсь вперед. — Почему?

— Ваша планета была недостаточно большой, чтобы прокормить оба наших вида. Сейчас мы проживаем на Наджари, и этого более чем достаточно.

— И что привело вас обратно?

Его взгляд метнулся в сторону так быстро, что я чуть не упускаю его. — Мы вернулись после того, как поняли, что человеческие женщины совместимы с дравианскими мужчинами.

— И? — выпаливаю я. Если права в своих размышлениях, то сейчас сойду с ума.

— И они были нужны нам, чтобы наша раса не вымерла.

В гневе перестаю обращать внимание на отсутствие нижнего белья и вскакиваю на ноги. Расхаживая взад-вперед, усилием воли пытаюсь расслабиться, не делать поспешных выводов, но это трудно. Так трудно.

— А что случилось потом? — спрашиваю, не желая знать, но нуждаясь в этом.

Брэкстон выдыхает. — А потом мы забрали несколько человеческих женщин на нашу родную планету.

— Против их воли? — Когда он кивает, я замираю на месте. — Ах ты, сукин сын! Я, черт возьми, так и знала! — Я сжимаю руки, чтобы не сделать что-нибудь глупое, например, не ударить его, и продолжаю вышагивать. — Ты ничем не лучше тех ублюдков-аллигаторов. Как ты можешь оправдать свои действия? Я не могу в это поверить. А я то думала, что вы хорошие парни.

Он встает на ноги и скрещивает руки. — Мой лидер и те, кто был под его властью, делали то, что считали лучшим для нашего народа. Не мне оправдывать действия многих. Я могу говорить только за себя, и да, я помогал похищать человеческих женщин, хотя сам не брал ни одной.

Я смотрю на него, все еще кипя, но он продолжает:

— Как народ, мы отчаянно пытались сохранить свое существование, и единственным способом это сделать было получение потомства. Ни одна из женщин не была изнасилована, и…

— Очень сомневаюсь, что они были добровольными участницами, — огрызаюсь я.

— Все изменилось, когда наши мужчины спарились с некоторыми человеческими женщинами.

Это заявление заинтересовало меня, и я останавливаюсь, повернувшись к нему лицом. — Что это вообще значит?

— Это значит, — продолжает он, придавая своему голосу мягкость, — что между дравианцем и его избранницей, его второй половинкой, образовалась брачная связь. Она — та единственная женщина, которая станет всем его существованием, причиной его дыхания. Он не сделает ничего, если это не доставит ей удовольствия, не в силах вынести мысли о том, чтобы причинить ей какую-либо боль. Это значит, что он сделает все, что в его силах, чтобы убедиться, что она счастлива, что о ней заботятся и что она удовлетворена до изнеможения.

Ну, блин.

Глава 5

Я не собираюсь лгать; идея о том, что мужчина будет так обращаться со мной, звучит потрясающе.

После того что пережила, мне трудно поверить, что такие отношения существуют, но по выражению глаз Брэкстона я знаю, что он серьезен. Более чем серьезен. Это самое страстное, что я когда-либо видела в нем…

Он, черт возьми, имеет в виду то, что говорит.

Я прочищаю горло, пытаясь игнорировать трепет в животе от убежденности в его тоне и жара его взгляда.

— Это звучит очень… напряженно, — говорю я. — Уверена, что все это совершенно логично для вас и ваших людей, но я не согласна с вашими действиями. Однако не могу отменить то, что уже произошло, поэтому собираюсь просто сосредоточиться на настоящем.

Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, пытаясь успокоиться.

— Для меня сейчас главное — найти Камиллу, вернуться на Землю и выяснить, что со мной происходит. Я подозреваю, что вы можете помочь мне с этими вещами, и ради этого готова оставить прошлое в прошлом. Но чтобы все было ясно, — продолжаю, пригвоздив его взглядом, — я убью тебя, если ты или любой другой мужчина на этом корабле попытаетесь прикоснуться ко мне.

Брэкстон подходит ко мне, и я выпячиваю подбородок и расставляю ноги, не желая позволять ему запугивать меня. Он наклоняется ближе, приближая свои губы не более чем на дюйм, и мне трудно встретиться с ним взглядом.

Как будто не слышал моего предупреждения, он обхватывает мое лицо ладонями, его глаза сверкают ониксом.

— Я убью любого мужчину на этом корабле, который попытается прикоснуться к тебе, Скайлар.

Я хочу накричать на него и все же ловлю себя на том, что мне нравится мысль о том, что он защищает меня. Даже при том, что не уверена, почему он чувствует необходимость заботиться обо мне, я благодарна за это. Мысли о том, что меня запрут на инопланетном корабле, полном мужчин, достаточно, чтобы заставить меня выпрыгнуть из ближайшего воздушного шлюза; я не думаю, что мое беспокойство выдержит это.

— Спасибо. — Мой голос едва громче шепота, но знаю, что он услышал меня, когда прижимается своим лбом к моему.

— Всегда пожалуйста.

Я отстраняюсь и смотрю на него, когда он опускает руки.

— Если ты действительно это имеешь в виду, тогда позволь мне поехать с тобой, чтобы спасти Камиллу.

Его лоб хмурится, губы сжимаются в тонкую линию.

— То, как ты сейчас обращаешься со своим даром, делает тебя обузой. Я не могу сознательно подвергать тебя опасности.

— Тогда научи меня. — Я ищу его взгляд своим умоляющим. — Я видела, как ты использовал свои силы, поэтому знаю, что мы похожи в этом.

Он качает головой.

— Не похожи, а точно такие же.

— Что? — Я отпрянула, мое лицо нахмурилось в замешательстве. — В этом нет никакого смысла. Я человек, а ты дравианец.

— Скайлар, ты одновременно и человек, и дравианка.

— Заткнись, нахрен. — Увидев удивленное выражение лица Брэкстона, я беру его руки в свои и нежно их сжимаю. — Я не это имела в виду. Это способ… — Качаю головой, глядя на себя. — Не бери в голову. Я просто говорю, что тебе не верю.

Выражение его лица становится менее суровым, но не смягчяется.

— Ты можешь считать меня негодяем, но я не лжец.

— Конечно, нет, — отвечаю, стараясь, чтобы мой голос звучал успокаивающе. — Ты рассказал мне обо всем хорошем, плохом и уродливом, и я ценю это.

— Твою благодарность трудно распознать, — бормочет он.

Мои губы дергаются от уныния в его голосе.

— У меня сейчас трудный период в жизни.

Брэкстон бросает на меня взгляд, который дает мне понять, что он чувствует то же самое, и я предполагаю, что он называет мне причину своих проблем. Не могу сказать, что он неправ. Не в силах сдержаться, я смеюсь. Мое раздражение переходит в истерику, а потом добавляется ко всему стрессу, который испытала, и это идеальный рецепт для развлечения в самое неподходящее время.

Брэкстон все это время наблюдает за мной, и что-то меняется в его взгляде. Как только узнаю возбуждение, таящееся в его глубинах, смех замирает у меня в горле. Каждый раз, когда мужчина смотрел на меня таким образом, я немедленно переходила к обороне, в то время как меня начинало подташнивать.

И все же с Брэкстоном я нахожу себя заинтригованной. Но не менее осторожной.

— Послушай, — начинаю, изучая свои руки, — я не говорю, что ты лжешь, но как я могу быть наполовину дравианкой? У меня нет ни серебристых волос, ни заостренных ушей, и мой рост всего пять с половиной футов.

— Я проверил твою ДНК, и нет смысла бороться с правдой. Ты, должно быть, результат того времени, когда дравийцы впервые посетили Землю. Ты в основном человек, но нельзя отрицать твое наследие. Твой дар — достаточное доказательство.

Я изучал человеческую ДНК, и есть определенные научные факты, с которыми ты не можешь поспорить. — Если он действительно провел тестирование, о котором говорит, то я мало что могу опровергнуть. Особенно если принять во внимание, что их технология превосходит все, что я видела на Земле.

На трясущихся ногах возвращаюсь к креслу, которое занимала раньше, и плюхаюсь на него. Нужно многое переосмыслить и принять.

Брэкстон опускается на колени рядом со мной, кладя свою руку на мою.

— Я проведу тебя через это, но ты должна доверять мне. — Он проводит большим пальцем по моим костяшкам в нежной ласке, заставляя мою кожу покалывать. — Ты можешь это сделать?

Доверять. Это такое многозначное слово, полное потенциальных невыполненных обещаний наряду с благими намерениями, которые ни хрена не значат. Я все еще пытаюсь восстановить свою веру в человечество, особенно в мужчин. Знаю, что Брэкстон — это не все мужчины. Черт, он даже не человек, но все еще мужчина.

Могу ли я сделать для него исключение?

— Я могу попробовать, — отвечаю со всей честностью.

— Это уже начало.

Я убираю руку, когда чувство уязвимости ползет по моему позвоночнику.

— И что теперь?

Брэкстон поднимается на ноги.

— Теперь ты будешь тренироваться.

***

Два часа спустя я потею больше, чем если бы пробежала десять миль.

— Почему это дерьмо такое сложное? — спрашиваю сквозь стиснутые зубы. Я смотрю на миску, желая, чтобы та поднялась в воздух, как тарелки и столовые приборы раньше.

— Это потому что ты пытаешься заставить его, — говорит Брэкстон. — Дар — это естественная сущность, как дыхание. Чем больше ты концентрируешься на этом, тем труднее это будет становиться. Давай попробуем это.

Я громко выдыхаю и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Что ты имел в виду?

— Иди сюда.

Я медленно поднимаюсь на ноги, глядя на Брэкстона. Он не сделал ничего даже отдаленно неподобающего, и все же мне трудно игнорировать его чувственность. Он прикасался ко мне несколько раз, но в медицинских целях, и хотя уже больше привыкла к этому, мне все еще не совсем комфортно. В прочих же случаях прикосновение объяснялось целью защитить или утешить меня. Хотя ясно вижу жар в его взгляде, он не пытается это скрыть. Но и ничего не делает с этим.