Огонь для Проклятого

Глава пятая: Кел’исс

— И что, никаких больше диверсий и нападений на Имперские обозы? — не могу удержаться от едкого вопроса, на который все равно не получу правдивого ответа.

— Отчего же — случается всякое, — отвечает она, почти безразлично пожав плечами. — Глупо было бы надеяться, что все ярлы примут условия захватчика.

— Но ты же их приняла? — пристально слежу за ее реакцией. — Помнится, раньше ты хотела убить Тьёрда. Не говори, что это не так. Нет, он ничего не говорил мне. Но мне этого и не нужно. Достаточно было взглянуть на то, как ты смотришь на него.

— А потом я привезла его в замок мертвым, помнишь, заклинатель? И пошла за ним в Тень.

Да, этого не отнять. Вот она, человеческая иррациональность — всего шаг от желания убить до течки между ног или слёз, когда твой ненаглядный враг подыхает на твоих руках.

Женщины — как просто вами манипулировать. А ведь я думал, что из этого брака ничего не выйдет. Эта женщина слишком своенравная, слишком дикая, чтобы стать пусть хрупкой и ненадежной, но все же опорой для Империи. Впрочем, доверять этой новой Дэми я бы тоже не торопился. Скорее наоборот, она поумнела и научилась не говорить того, чего говорить не стоит. Но ее ненависть к Империи я чувствую даже на расстоянии. Опора? Чушь! Только лишь инкубатор для вздорных идей Тьёрда.

— Ваш сын, — нарочно перевожу разговор в иное русло — близкое любой женщине, любой матери. — Это точно тот самый… — я не знаю, что ей известно о той операции, что нам пришлось провести после ее с Тьёрдом свадьбы.

Она вопросительно приподнимает бровь, явно не собираясь мне помогать.

Вот же стерва.

Но вопрос уже задан и отступать поздно. Плевать, я только недавно был мертв, так что имею полное право задавать любые вопросы, даже если для кого-то, у кого вместо одной из рук — стальной имплантат, потом может случиться с любимой женой приступ выяснения отношений.

— Ты не можешь не знать, — говорю напрямую. — Твой сын — его выносила Темная. Этот ребенок — плоть и кровь твоя и Тьёрда, но в нем течет кровь и из иного мира.

— Я это знаю, заклинатель. И — да, Кел — тот самый ребенок. Просто он очень быстро растет.

Ее голос все же теплеет, а напряженные морщинки вокруг рта разглаживаются.

Она действительно любит этого ребенка. А ведь могла бы избавиться, как от чудовища. Наверняка нечто подобное ей советовали сердобольные земляки. Выдержала, не пошла на поводу у предрассудков — молодец. Как бы теперь заполучить ее пацана для хотя бы минимальных исследований. Все же столь интересный образец — первый в своем роде. Но тут могут возникнуть сложности с его отцом. Тьёрд слишком на многое пошел, чтобы появился этот ребенок. Вряд ли он подпустит меня к нему на расстояние пушечного выстрела.

Я бы на его месте себя точно не подпустил.

— Расскажи мне о нем. Он быстрее своих сверстников, сильнее?

— Откуда такой интерес к чужому ребенку? — хмурится Дэми.

— Чужому? Вы назвали его моим именем. Я далек от мысли, что Тьёрд питает ко мне нежные братские чувства. Скорее уж терпит по необходимости. Но я горжусь тем, что мы сделали, — чуть приподнимаю руку, призывая ее не перебивать меня. Кажется, силы снова покидают меня. Но я согрелся изнутри и снаружи — это хорошо. Возможно, поживу еще немного. — Да, это было рискованно. И я бы даже сказал — несколько нечестно по отношению к тебе. И я не собираюсь оправдываться, потому что, если бы у меня снова был подобный шанс, если бы я снова мог принять участие в зарождении новой жизни… необычной жизни, стоящей на границе двух миров, я бы не колебался ни мгновения. И вот сейчас, глядя мне в глаза, скажи, что мы поступили неправильно.

Она молчит. Смотрит на меня и молчит. Но я вижу, я ее мысли блуждают где-то не здесь. Думает о сыне? Почти наверняка.

— Не скажу, — произносит едва слышно. Дэми возвращается к креслу и присаживается в него так, будто внезапно сильно устала. — Ты же знаешь мои историю. — Она не спрашивает — констатирует факт.

И я киваю. Да, я знаю, что она не может иметь детей, как на то способны обычные, здоровые женщины. Но во всех подробностях узнал я об этом не от Тьёрда, он бы никогда не вынес из дому грязные подробности из прошлого своей жены. Но у меня есть свои «глаза» и «уши», которые исправно снабжают меня всеми необходимыми сведениями.

— И я бы прошла через все это снова, — продолжает Дэми. — Прошла бы, несмотря ни на что. Но благодарить тебя не стану. Уж извини.

Пожалуй, мы вполне поняли друг друга. Я в ее понимании — малое зло, бездушный мясник, но без моих знаний у нее не было бы ребенка. Она — израненная и избитая душа, пределом чьих мечтаний было тихое одиночество или геройская смерть с кинжалом в руке после убийства Имперского генерала.

— Береги его, — говорю, начиная проваливаться в забытье. — Не позволь поселиться в его голове идиотским мыслям и свободе Севера. Знаю, что в твоей голове они есть. Это твое дело — и проблема Тьёрда. Но если твой сын пойдет по твоим же стопам — это тоже станет проблемой для Тьёрда. Не подводи своего мужа к трудному выбору.

Дэми порывисто поднимается и снова подходит ко мне. Почти шипит прямо мне в лицо.

— Считаешь, я должна рассказывать ему, что вот эти люди, закованные в железо, — это наши господа и хозяева? Им мы должны подчиняться и вылизывать зад?

В ее словах неприкрытая неприязнь. Если уж на чистоту, то позволять себе разговаривать в подобном тоне со мной — решение из ряда вон паршивое. Неужели она так надеется на защиту Тьёрда?

— Просто подумай о будущем: своем, твоего сына, всей этой земли. Без возвышенных гимнов и зова крови предков. Подумай, кем может и обязательно станет твой сын, если не станет ломать дров и выберет правильную дорогу. Где у него больше шансов подняться так высоко, что, возможно, когда-нибудь собственный отец станет преклонять перед ним колено?

— Тьёрд вообще не любит кланяться, — фыркает она. — Я услышала тебя, заклинатель. Поверь, услышала. А также поверь и в то, что для собственного сына я хочу только лучшего. Каким бы оно ни было.

— Будет жаль, если подобный экземпляр сгинет из-за мальчишеской глупости и необдуманных слов матери.

— Главное, чтобы ты нашел правильные слова для своего сына, Кел’исс.

На какое-то время в зале повисает тишина, нарушаемая лишь потрескивание дров в камине.

— Прости, что ты сказала? — усталость вроде бы даже немного отступает.

Еще мне не хватало бабских наставлений, к тому же не имеющих под собой вообще ничего, кроме дикарских предрассудков и воли предков.

— О твоем сыне, заклинатель.

Она не отводит взгляд, не мнется.

Что за морок посетил ее голову? Или я ошибся в умственных способностях этой северянки? И она такая же «сорока», как и прочие женщины, кого хлебом не корми — дай распустить слухи.

— У меня нет детей, женщина, — говорю, вероятно, несколько более резко, чем надо бы.

— У тебя нет жены — это верно. Но не детей.

Мой разум все еще крепко не в себе, чтобы разгадывать глупые головоломки.

— Ну же, Кел’исс, — она говорит почти снисходительно. — Или я собственными ушами не слышала ее криков наслаждения, когда вы гостили в этом замке? Или ты всегда спускал свое семя ей в рот или на живот?

— Хёдд… — проговариваю одними губами.

Нет, я ее не забыл, разумеется, не забыл. Моя маленькая преданная Хёдд, моя чувственная женушка, моя…

— Ты отвечаешь за свои слова, женщина?

Я даже пропускаю мимо ушей ее совсем уж откровенное неуважение

— Отвечаю, заклинатель, — снова этот вздернутый подбородок. — Хёдд родила совсем недавно, с месяц назад. Насколько я знаю, роды были очень сложными и чуть не стоили матери жизни. Но, слава богам, все обошлось добром. У тебя сын, Кел’исс.

Ее слова проходятся по мне, точно наждачная бумага, только вместо каменного крошева на ней — стальные лезвия.

— Она одна?

Выдавливаю из себя, заранее зная ответ.

Дэми отрицательно мотает головой.

Ну, разумеется, Император наверняка выждал положенные три месяца скорби и снова выдал ее замуж. Ничего личного — только политическая целесообразность.

— Прости, — голос Дэми становится будто виноватым, а лицо настолько несчастным, будто не мне, а ей сообщили, что ее супруг делит ложе с другой. — Ты же еще можешь вернуть ее, правда? Если люди любят друг друга…

Она обрывается на моем каркающем смехе. То ли смехе — то ли кашле, я и сам толком не знаю.

— Любят? Дэми, тебе ли не знать, что в браках, заключаемых по уговору, чувствам места нет. Тем более, когда речь идет о политике и распространении своего влияния. Думаешь, чем руководствовался Эр, когда выбирал в жены Тьёрду твою сестру?

Вижу, как сильно Дэми сжимает челюсти — она отлично знает.

— То, что в итоге все немного переигралось, значения не имеет. Почему я тебе все это рассказываю? В ваших же традициях, когда родители сговариваются за своих детей, зачастую, когда те еще под себя ходят.

— На Севере женщина никогда не выйдет замуж по принуждению!

Ох уж мне эта гордость.

— Ну да, как же, то-то ты бежала вслед за Тьердом и падала, уговаривая его взять тебя в жены. Правда, потом на свадебном пиру вела себя так, будто аршин проглотила.

— Мы с Тьёрдом — дело другое. Я должна была защитить своих людей, должна была защитить свой замок, — она начинает злиться — и это чертовски приятно.

Терпеть не могу возомнивших о себе баб. Если тебя выбрал достойный мужик — это вовсе не делает тебя умнее в глазах других. Успешной, везучей, пробивной, но не умной. Иногда всего-то, что и нужно, так это вовремя раздвинуть ноги — и вот ты уже на самом гребне волны.

И это нормально, так заведено эволюцией. Женщина выбирает сильнейшего из тех, кто обратит на нее свое внимание. Ее задача — родить ему крепкое и здоровое потомство. Его задача — позаботиться о том, чтобы весь этот выводок был сыт, одет, обут и под защитой. И все довольны — она рожает, поддерживает очаг и развлекает; он — обеспечивает пропитание, защиту и воспитание потомства.

Не хочешь быть частью этого правильного цикла — будь готова поголодать и померзнуть, а к тому же никто не поручится за твою безопасность.

Где во всем этом любовь? Лишь рациональный выбор и логика, поиск наиболее удобного партнера. Любовь и прочие глупые чувства лишь мешают и сбивают с верного выбора как тех, так и других. Дураков много по обе стороны.

— Что ж, прости, что думала о тебе лучше, чем ты заслуживаешь, Кел’исс, — неожиданно тепло улыбается Дэми. — Знаешь, а Хёдд действительно казалась счастливой рядом с тобой. Немного неуверенной, даже опасливой, но счастливой. Каждый раз, когда ты одаривал ее своим вниманием, она расцветала. И это не было игрой, поверь. Но тебе ведь до этого нет дела, так?

— Так, — не хочу ей врать, да и сил уже нет. Теперь уже точно нет.

— Ну и хорошо. Надеюсь, ее новый муж сделает ее счастливой. Ее и ее ребенка. Я слышала, он очень бережно относился к ней во время беременности и после нее. Бедняжка едва могла встать несколько дней, так много потеряла крови.

В ней совсем нет яда и желчи. Скорее, удовольствие от того, что, наконец, Хёдд достался по-настоящему достойный мужик. Меня это не коробит. Любому иному понятно, что со мной, приближенным к Императору, ей было бы куда как лучше — и это без вариантов. Я не бил ее, не издевался над ней, она ни в чем не знала нужды. Судьба, о которой большинство местных замарашек и мечтать не могут. Живут в грязи и дерьме, зимами и вовсе спят в обнимку со скотом, чтобы не передохнуть от холода. Набеги на соседей, клановая месть — отличное подспорье для крепкой и долгой любви с каким-нибудь оборванцем. На владения Хёдд и на нее саму, когда она была моей женой, никто даже посмотреть не смел.