Приручить королевича

Дракониха заворчала в ответ и от стыда спрятала голову под крыло.

— Ох, чуть не забыл! — всплеснул руками юноша. — Пока Чарушу не обратили, давайте соберем с нее ингредиенты? Краса, ты сама говорила, что надо ее вернуть, чтобы сцедить крови, слюны, желчи, отковырнуть чешую… и что там еще полезного?

Дракониха оскалила клыки и задом заползла под лестницу, попутно опрокинув пару кресел и высокий светильник.

— Точно — клыки! — обрадовался подсказке юноша.

Краса со вздохом закатила глаза. Пожаловалась Варе:

— Братец бывает таким простодушным, что даже мне порой страшно. Милонег, ты еще после прошлых своих опытов мою лабораторию не отмыл!

— Можете когти обрезать, — невозмутимо предложил Зимослав. — Вот посмеетесь потом, когда проведете анализ и поймете, что состав ткани ничем не отличается от женских ногтей.

Яснолика в наигранной задумчивости уставилась на собственный маникюр, будто ища сходство или потенциал для метаморфоз.

— Варя, будь добра, заряди. — Зим протянул горсть амулетов.

Поглядев, как гостья поспешно взялась за привычное дело, находя в процессе своеобразное успокоение для взбудораженных нервов — вольнопольская королевна удивленно протянула:

— Гляди-ка, и впрямь верная супруга! Совместимость энергий — это так мило…

Когда Варя закончила, Зимослав строго шикнул на хозяев. Яснолика послушно оставила дурачество. Глядя на нее, притих и ее чуткий братец. Вчетвером все вместе они благополучно распутали оборотное заклятье на драконихе. Огромное тело выпустило лишнюю распирающую магию, сжалось до человеческих размеров — и на ковер упала очаровательная хрупкая блондинка с длинными волосами цвета полуспелого лимона. Обнаженная, разумеется.

— Неж, отвернись! — скомандовала Яснолика.

Милонег густо покраснел, чуть ли не до слез — и бегом удрал прочь.

Снежен тоже отвел глаза. Торопливо снял камзол, протянул Варе. Та догадалась прикрыть блондинку.

— О-о… Как же мне худо… — простонала жертва зелий.

С трудом собравшись, села на ковре, легкомысленно расставив колени, совершенно не обращая внимания на едва прикрытую наготу, так что даже у Вари запылали щеки, а Зимослав ретировался следом за Милонегом.

— Краса, солнышко, — сосредоточив взор, узнала подругу бывшая дракониха, — яви милость! Дай водички, а?

— Конечно, Чарушенька, — проворковала королевна.

И, согласно легкому движению ее руки, блондинка исчезла.

Мгновением спустя стены особняка содрогнулись от дикого вопля. Голосили где-то на верхних этажах.

Яснолика невозмутимо обернулась к Варе, ослепительно улыбнулась, пояснила:

— Ничто так не бодрит, как купание в прохладненькой ключевой воде, не правда ли? Что ж, теперь точно нужно выпить чаю. Вот как знала, что гости нагрянут — вчера напекла пирогов! С грибочками, с яичками и зеленью, с лесными ягодами…

— И ватрушек, поди? — ревниво фыркнула Варя.

— Увы, нет, — понимающе покосилась на нее королевна. — Как баба Вера в свое время ни билась со мной, постигнуть сокровенную суть ватрушных таинств я не сумела. Зато есть со свежей клюквой! Уважь, не откажись отведать?

____________

Стол Яснолика Краса накрыла в небольшой светлой гостиной с окнами, выходящими на живописное озеро. Накрывала сама. Пальцем указывала на местечко на скатерти — и там возникало блюдо с угощением или кувшин, или бутылка, равно и чашки-ложки-тарелки. Удобный способ — не приходится бегать по особняку.

— Так, а в подвале на леднике у меня еще есть копченая рыбка… А, нет, уже не свежая, таким не потчуют гостей. О, зато икорка просолилась! Как же я про нее забыла. Ну-ка, явись сюда из чуланчика!.. — ворковала хозяйка, расхаживая вокруг стола, перед внутренним взором перебирая запасы провизии.

— Много всего уже, куда еще-то? — проворчала Варя, уныло подперев рукой щеку. Яснолика не послушала отговорок и усадила ее за стол раньше всех.

— Это тебе кажется. Сейчас мальчишки с Чарушей явятся и всё умнут. Ох, чуть про хлебушек не забыла! Он же у меня в печке остывает, свеженький. Вот! Какая корочка получилась румяная, хрустящая.

— Очень вкусно выглядит, — вынуждена была признать Варя.

— Да ты не смотри, а пробуй! Вон масло, вон икра. Или варенье, если хочешь.

— Не будем остальных ждать?

— Незачем, много с них чести. А булки остынут. Тепленькие…

Краса и сама уселась с нею рядышком, локоть к локтю, взялась резать каравай на щедрые ломти. Варя сдержала порыв отодвинуться вместе со своим стулом. Всем хороша королевна — и внешность завораживает, и манеры простые, речи ехидные, ум острый, смешки необидные. А червячок ревности в сердце так и вертится, так и жжется… Самое стыдное, что Яснолика читает Варины душевные терзания, будто смотрит в открытую книгу — быстро колючки спрятала и окружила заботой. Точно жалеючи.

— У вас слуг совсем нет?

— А зачем нам двоим слуги? Ну, троим, если Чаруша гостит. Хотя что-то она загостилась, пора ее гнать. Правда, с ней веселее. Вечно учудит что-нибудь с тоски. Или Нежку выбесит. Братец, когда из-за нее бесится, совсем ничего не соображает… Всё, жуем молча — идут.

Верно — только притихли, в гостиную вошел Зимослав. Зыркнул с подозрительностью на обеих кумушек, на удивление мирно сидящих бок о бок. Выбрал себе место за столом напротив, сел, не спуская с них настороженного взгляда, будто ждал, когда разнимать придется.

— Что так долго? Где гулял? — осведомилась хозяйка.

— Чуролют задержал. Потребовал объяснений.

Зим потянулся за бутылкой, хотел было налить себе глоток ликера для успокоения нервов. Но Краса опередила — бутылка исчезла из-под его руки, зато возникла перед королевной. Зим недоуменно выгнул бровь.

— Вон то для тебя припасла, — указала Яснолика на изящные кувшинчики. — А тут наливка на дюжине лесных травок.

Снежен пожал плечами и послушно налил себе другого вина.

Наливку же Краса разлила себе и Варе. Пахнуло густым сладким духом, точно в бутылку волшебством закупорили летний знойный вечер после грозы.

— Запомни, дорогая: если он тебя обидит, завари ему чай на травках. Потом надиктую, какие брать, чтобы проняло лучше. Или сушеных подарю, если найду в кладовке. С одного глотка тут же сыпью покроется! И так смешно чесаться будет, что обхохочешься и забудешь про все обиды.

Варя поглядела на Яснолику с недоверием: не шутит ведь! Однако и голос не понизила, чтобы на том конце стола было слышно. Вот же подружка детства называется — знает все секреты и слабые места и не пожалеет, ударит по самому больному.

— Варя, не пей эту отраву, — потянув носом запах, велел Зимослав. — Это сбор, развязывающий язык. Выпьешь, и не сможешь отмолчаться или соврать, на любой вопрос выдашь всё, что думаешь.

— Будто не заметил, что себе я налила то же и столько же? — с вызовом сказала Яснолика. Обернулась к замершей гостье: — Наливка слабенькая. Для знакомства в самый раз. Будешь?

И свою рюмку приглашающе подняла.

Варя кинула быстрый взгляд на жениха, но тот, похоже, решил ограничиться предупреждением и предоставил ей право выбирать самой, как поступить. Как будто у нее был выбор! Одно успокаивало — травить ее до смерти соперница не станет, ибо незачем. Но приняв этот шаг доверия, Варя может и выиграть немало.

— Ваше здоровье.

— Закуси! Запей! — наперебой засуетились Зим с Красой, так лихо Варя опрокинула в себя травяную горечь, от которой дух перехватило.

— Пьете? Без меня? — с порога капризно объявила свою обиду так вовремя явившаяся Чара-Чаруша.

По ее слегка мокрому виду легко было понять, что лимонная блондинка только-только закончила плескаться в купальне. Платье застегнула кое-как, даже волосы не полностью высушила, спеша присоединиться к обществу. Возможно, собиралась высказать Яснолике всё, что думает о ее методах лечения похмелья. Но увидев накрытый стол, великодушно простила подругу.

Усевшись по другую сторону от Вари, Чаруша немедленно повисла у той на плече и завладела ее ушами, не вникая, почему гостья утирает слезы и глотает воздух ртом.

— Так ты и есть законная невеста Снежика? Краса только о тебе и болтает, всё лето жужжит и жужжит, спасу нет! «Варенька то, Варенька это!» — тьфу! Ей про тебя и Зорька, и Мстислада докладываются, да еще тетка Буря жалуется в длиннющих письмах. Как же я тебе завидую! Быть признанной парой любимого человека — это такое счастье!..

Она частила, не делая пауз, не предполагая, что слушательница захочет ответить на вопросы. Правда, Варе и сказать-то было нечего.

— Ты кушай-кушай, — шепнула на другое ухо Краса, подставляя тарелки с угощением поближе. — Иначе зелье слишком резко подействует. А я надеюсь с тобой ночь провести до рассвета.

Варя опять поперхнулась, закашлялась…

Чаруша за считанные минуты выдала немало занятных сведений. Злополучное зелье откровенности еще не начало действовать, потому Варя честно молчала, сопела, елозила на стуле, жевала и слушала, примечая и на ус наматывая. Жаль только, через короткое время блондинка пошла в своих жалобах по второму, по третьему кругу, мало что добавляя к уже выболтанному. А отлипать не собиралась, совсем оглушила.

— …Радмилка ведь что? Да пустое место! Бездарность, магии ни крупинки. Зато самомнение до небес! Злат заслуживает лучшей пары. Но идиот слепой, раз всю жизнь позволяет крутить собой. А я ведь тоже с малых лет его люблю! Уж поди сильнее, чем Милка! Вот просто жить не могу! Сколько ни живу, всё мучаюсь. И ведь выпала же доля — родная кровь меня так подло предала — обскакала, увела! А ведь я даже по возрасту больше гожусь — я-то на год Злата младше, а Милка наоборот его старше. А оба на меня смотрят свысока, будто на дитя неразумное — обидно!.. Радмилка-то мне ближе всех, а такой удар в спину… Дедуля Чур у нас общий, брат нашего деда по матери, а между собой мы двоюродные. Но Милке от дедовского дара ни капельки не досталось, всё в меня ушло. А мне что за радость, ты скажи, а? Ну, умею колдовать, и что? Ну, обернулась я чудищем, а толку? Позвало меня сердце — бегу через страны к ненаглядному, мечтаю, чтобы он меня от драконьего обличья спас расколдовывающим поцелуем. А как в себя приду — сворачиваю к Синегорью, чтобы, значит, у Снежика помощи попросить, так как чую, что самой обернуться назад человеком не смогу… А что они?

Она требовательно встряхнула Варю за плечи.

— А что? — послушно спросила та.

— Они на меня кавалерию! — обиженно заголосила Чаруша. Махнула Милонегу ручкой, чтобы тот поухаживал, подлил ей хмельного пузырящегося сидра, и жадными глотками осушила бокал. — Ах! Никто не признал во мне меня! Скажи, я так сильно изменилась? Или они меня забыли? Даже дед Чур! Родной дед! Он же меня сам учил!

— Лакать все зелья без разбора и оборачиваться в ящеров он тебя точно не учил, — фыркнула Яснолика.

Варя и не заметила, когда к ним присоединился братец Красы, тихий, как призрак. Тот ничего не ел, не пил, лишь мрачнел и бледнел всё больше — и не спускал горящего темного взора с расчирикавшейся Чаруши. Варя поежилась: определенно он неравнодушен к блондинке и ее завывания о любви к прекрасному принцу были для него словно иголки в сердце. Для нее же его чувства не были секретом, Чара пользовалась его покорностью в своих интересах, точно вольнопольский королевич добровольно вызвался быть ее прислугой. Вместе с тем она не скрывала своего к нему презрения, нарочно шпыняла едким словом по любому поводу. И не только словом.