Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

— Я не настоящий красный журавль.

— Что ты имеешь ввиду? — осведомился Тан Чжэнь.

И хотя он постоянно задавал вопросы, он вовсе не выглядел удивленным. Казалось, он вообще ничему не удивлялся.

Лужа не была похожа на своего второго старшего брата, на уме у которого всегда было множество различных хитростей. Она не слишком бдительно относилась к людям. Кроме того, Тан Чжэнь всегда был в тесных отношениях с кланом Фуяо, потому она без стеснения произнесла:

— Моя мать была королевой демонов из Долины, что лежит на заднем склоне горы, но мой отец не был королем. Я потомок королевы и обычного человека.

Тан Чжэнь, похоже, не ожидал от нее такой прямоты. Сперва он даже растерялся.

— Говорят, что после рождения, я более ста лет провела в яйце. Все вокруг считали меня мертвой. Моя мать вторглась на Небесную платформу и вскоре умерла, оставив меня там. Я никогда не видела своего отца. Фамилию дал мне мастер, а имя — старший брат. Правда, слышу я его только пару раз в год. Братья всегда зовут меня «Лужей». Похоже, они вспоминают мое имя только тогда, когда им нужно меня отругать.

Она жаловалась, но в ее словах сквозило полное равнодушие. Ее речи забавляли Тан Чжэня, и печать болезни, казалось, исчезла с его лица.

Лужа вытерла нос и сказала:

— Во всяком случае, второй старший брат сказал, что мой отец просто не хотел девочку. Я всего лишь неоперившийся цыпленок, нет смысла мне сочувствовать. Теперь я вернулась на гору Фуяо, но я не уверена, что буду готова встретиться с обитателями Долины демонов на праздновании Нового года. Если король демонов увидит живую зеленую шапку3, что он подумает?

3 绿帽子 (lǜmàozi) — зеленая шапка (обр. о рогах, якобы наставленных обманутому мужу).

Тан Чжэнь ненадолго остановился и открыл было рот, собираясь утешить ее, но прежде, чем он успел хоть что-то сказать, Лужа моргнула и высмеяла саму себя.

— Но ничего страшного. Я слышала, что сердце короля демонов размером с острие иглы. Он всегда хотел убить меня, даже когда я была яйцом, но теперь у меня есть старший брат. Он не посмеет ничего со мной сделать. Если он увидит, на что я способна, то лишится дара речи, и я смогу отомстить! Ха-ха, если он умрет, может быть, я стану следующей королевой демонов!

Мужчина не хотел обижать девочку, вызвавшую у него какое-никакое сочувствие. Но ее амбиции были слишком велики. Тан Чжэнь поспешно проглотил то, что собирался сказать и с улыбкой произнес:

— Вот и правильно!

Получив одобрение, Лужа тут же побежала вперед и похлопала Нянь Дада по спине.

— Племянник, пусть мертвые и не возвращаются, но твой отец был заклинателем с изначальным духом. Пока изначальный дух жив, он все еще может перевоплотиться. Когда тебя официально примут в клан, я отведу тебя в библиотеку. Должен же быть хоть какой-то способ!

Нянь Дада посмотрел на девушку покрасневшими глазами.

— Спасибо, младшая тетушка.

Раньше он был шумным и играл две роли одновременно, но теперь, пережив такую трагедию, юноша, похоже, совсем угас.

Нянь Дада смотрел на великолепные пейзажи горы Фуяо, и в его глазах внезапно вспыхнул огонек. Однако он не спешил терять голову от этой красоты, юноша подумал: «Это случилось потому, что я был бесполезен?»

Чэн Цянь невольно оглянулся и тут же заметил болезненный взгляд своего ученика. Сердце юноши внезапно забилось быстрее.

Похоже, путь каждого молодого человека всегда начинается с мысли: «Я бесполезен». Мир вращался и, казалось, круг поколений сделал полный оборот. И так будет всегда, он будет начинаться снова и снова.

Вдруг, Янь Чжэнмин схватил его и оттащил в сторону.

— Эй, почему ты постоянно следишь за тем, что он делает? Почему бы тебе не уделить больше внимания мне? — недовольно прошептал он.

Чэн Цянь лишился дара речи.

Теперь он начинал жалеть о том, что сказал в «горчичном зернышке», ведь его старший брат, который прекрасно умел уступать, теперь совсем обнаглел4.

4 蹬鼻子上脸 (dēngbízi shàngliǎn) — забираться на лицо через нос (обр.в знач.: обнаглеть, зарваться, сесть на шею).

В конце концов, гора Фуяо была священным местом для самосовершенствующихся, она мало подходила для веселья и танцев.

Вечером того же дня Янь Чжэнмин созвал всех во дворик перед Традиционным залом и устроил незатейливый ужин.

Повара, готовившего для них, некогда лично отбирала семья Янь. Но теперь, подавая блюда, он, казалось, пребывал полном замешательстве. Молодой господин горы Фуяо и его младшие братья все еще хотели есть?

В мгновение ока они превратились в настоящих совершенствующихся, не нуждавшихся ни в пище, ни в вине!

Когда ужин был в самом разгаре, Чэн Цянь сунул что-то себе за пазуху и вышел из-за стола.

От горы Фуяо до горы Тайинь было больше пятидесяти ли, однако полет на мече занял всего мгновение.

Витавшая вокруг развалин массива кровавая аура до сих пор не рассеялась. Люди разошлись, но никто из них так и не соизволил похоронить погибших. Трупы одиноко лежали на земле, ожидая, когда мир превратится в единое целое.

Во тьме виднелась фигура Хань Юаня.

Услышав чьи-то неторопливые шаги, Хань Юань слегка склонил голову набок. На его лице застыло мрачное выражение, и нельзя было рассмотреть, был ли это он сам, или его внутренний демон.

Чэн Цянь взял Шуанжэнь в руку, молча подошел к нему и нащупал за пазухой бумажный сверток.

Бумага была еще теплой, и на ней проступало небольшое масляное пятно. Чэн Цянь бросил сверток в Хань Юаня, сдул пыль с ближайших камней, оставшихся от Массива десяти сторон, и сел.

Хань Юань развернул сверток и увидел внутри блестящие конфеты из кедровых орехов. От угощения исходил сладкий аромат османтуса. Каждая конфета была размером с большой палец, но они до сих пор не слиплись друг с другом.

Демон некоторое время молчал, совершенно ничего не выражая. А после взял одну из конфет и сунул в рот.

У Хань Юаня было очень худое лицо с явно выступающими скулами, от чего он казался суровым и безжалостным. Сунув в рот лакомство, он слегка надул щеки. Он был весь в крови. Даже пробуя конфету на вкус, Хань Юань оставался очень серьезным. Он хмурился, и на его лице то и дело проступало обиженное и враждебное выражение, будто ему подсунули не сладость, а лекарство.

Он еще немного подержал сверток в руках, а затем отчаянно высыпал все его содержимое себе в рот, вместе с крошками.

Чэн Цянь посмотрел на него с видом человека, у которого разболелись зубы, и осведомился:

— Хочешь пить?

— Воды, — прохрипел Хань Юань, — я сейчас умру.

Чэн Цянь щелкнул пальцами. Находившаяся в воздухе влага собралась воедино и превратилась в неприглядного вида чашку. Чэн Цянь аккуратно взял ее в руки и протянул брату.

Хань Юань вздохнул и сказал:

— Первой сладостью, которую я когда-либо пробовал в своей жизни — были эти кедровые конфеты.

— Их дал нам старший брат.

Хань Юань посмотрел на юношу и продолжил:

— Тогда это показалось мне чем-то невероятным. Я думал, что если в мире действительно существовали такие вкусные вещи, то маленький нищий непременно разбил бы себе голову в желании их украсть. Но кто мог знать, что ты так просто отдашь их мне. В то время я был таким наивным, я решил, что ты хорошо ко мне относишься.

Чэн Цянь засмеялся:

— Ни то, ни другое. Тогда мне просто не понравился старший брат, и я не хотел есть его еду.

Хань Юань помолчал немного и с улыбкой произнес:

— Я так и думал… Все хорошо? — внезапно осведомился он.

Чэн Цянь знал, что он говорит о горе Фуяо. Он даже явился к ее подножию, чтобы послушать голоса этого места.

— Все совсем как раньше. Подожди, пока не вернешься и не увидишь все своими собственными глазами.

Хань Юань снова замолчал, а затем странно улыбнулся и сказал:

— Не дразни меня, маленький старший брат. Помнишь, что мастер сказал тебе перед смертью? «Те, кто свершил непростительные грехи, должны быть уничтожены своими братьями». Ты пробовал конфеты?

Чэн Цянь повернулся к нему и с уверенностью посмотрел на молодого человека:

— Неужели ты считаешь, что тебе нет прощения за твои грехи?

Выражение лица Хань Юаня едва заметно изменилось. Мгновение спустя Чэн Цянь заметил, что Хань Юань трусливо сбежал, и теперь с ним разговаривал демон.

Внутренний демон Хань Юаня лениво посмотрел на него.

—Управление небесных гаданий превратилось в стаю крыс. Сдается мне, что дела у императорского двора совсем плохи. Грядет восстание. Я был зол, но в глубине души я чувствуя себя свободным. А грех это или нет, решать вам.

Чэн Цянь покачал головой. Уклонившись от ответа, юноша поднял глаза к небу, глядя на холодный свет луны.

— Я вернусь завтра.

— Завтра я хочу поесть той молочной каши, — начал Хань Юань, поглаживая живот. — От сладкого я себя плохо чувствую. И принеси мне половину курицы.

Чэн Цянь молча взмахнул рукой. Шуанжэнь взвился вверх, сверкнул, как падающая звезда, и исчез.

К тому моменту, как он вернулся на гору Фуяо, ужин уже закончился. Чэн Цянь сразу же направился в Цинъань, где его все это время ждал Тэнхуан.

Мальчик выглядел слегка взволнованным. Шагнув вперед, Тэнхуан принял из рук Чэн Цяня меч и тихо сказал:

— Молодой… Глава уже здесь.

— О, я пришел лишь для того, чтобы изучить камень исполнения желаний, оставшийся после старшего наставника, — нетерпеливо откликнулся Янь Чжэнмин, изо всех сил пытаясь утаить истину.

Бросив взгляд на легендарный камень из Башни отсутствия сожалений, юноша увидел стоявший на нем кувшин вина, но так ничего и не сказал.

— И что ты выяснил? — небрежно осведомился он.

Янь Чжэнмин перевел взгляд на Тэнхуана, которого только что перевели в Цинъань.

Мальчик был юн, но умен не по годам. Он быстро понял, что помешает, если останется здесь, и поспешно сбежал, сославшись на какой-то несуществующий предлог.

— Что ты делал? — спросил Янь Чжэнмин.

Чэн Цянь не ответил ему и только улыбнулся.

Но Янь Чжэнмин и сам все понял, он больше не задавал вопросов. Юноша легко хлопнул ладонью по протянутой к кувшину руке и сказал:

— Даже не думай, вино не для тебя. Налей мне чашку.

Взгляд Чэн Цяня упал на камень. В детстве он часто сидел за ним, копируя всевозможные священные писания. Юноша закрыл глаза. Он мог с легкостью посчитать, сколько на нем было выбоин. Чэн Цянь аккуратно опустил ладонь на гладкую поверхность. От камня отражался свет, делая руку юноши белой, как нефрит.

Янь Чжэнмин сказал ему, что пришел сюда, чтобы посмотреть на этот камень, но это был всего лишь предлог. Впившись взглядом в ладонь Чэн Цяня, он одним глотком осушил чашку и подумал, что неплохо было бы все же разделить это вино с младшим братом.

— Хм-м? — нахмурился Чэн Цянь.

— А? — рассеяно спросил Янь Чжэнмин.

— Я чувствую, как внутри что-то течет, — ответил Чэн Цянь.

В прошлом этот камень часто напоминал пруд с водой, но это была стоячая вода. Однако теперь Чэн Цянь чувствовал, что что-то внутри него переменилось, там что-то двигалось.

Услышав эти слова, Янь Чжэнмин вынул из рукава маленькую бутылочку, вылил из нее несколько капель водянистого травяного сока и растер его по гладкой поверхности. Травяной сок тут же образовал на камне тонкую пленку, толщиной всего в один чи.