Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

У Чантянь развернул ладони, одним пальцем указывая на небо, другим на землю, и внезапно исчез. Мгновение спустя, за спинами всех присутствующих, словно из ниоткуда, возникла огромная человеческая фигура. Это был У Чантянь. Цунь за цунем он становился все выше и выше, все больше и больше, с великим трудом поддерживая падающий небосвод.

В мгновение ока он превратился в легендарного бога Паньгу, по слухам, сотворившего этот мир.

У Чантянь издали посмотрел на третьего принца и спросил:

— Ваше Величество, неужели ты правда думаешь, что, поглотив множество талантливых заклинателей, небо и землю, солнце и луну,9 ты действительно сможешь стать богом?

9 天地日月(tiāndì rìyuè) — букв. два великих начала, также является частью трех начал (三才者，天地人，三光者，日月星): небо, земля, человек; три светила: солнце, луна, звёзды.

Но третий принц уже утратил человеческий облик. Расшитый пояс его парадного одеяния разлетелся в клочья, и богатые одежды раздулись, формируя огромный сияющий шар. Голос принца звучал крайне неразборчиво.

Он произнес:

— Поглощая могущество, я становлюсь могущественнее. Поглотив мир, я стану этим миром.

У Чантянь глубоко вздохнул и внезапно испустил ужасающий рев. Его тело увеличилось еще на несколько чжан, оставив на земле огромный след. Печать перерождения издала тихий свист, и накопленная внутри нее Ци начала растекаться в стороны.

Третий принц закричал, и его рукава взорвались.

В этот самый момент поглощенная им аура меча вновь вырвалась на свободу. В руках Янь Чжэнмина снова появился деревянный меч, неся за собой «Расцвет». «Божественное Царство» содрогнулось. Казалось там, во владениях внутреннего демона, он нашел свое настоящее наследие. И оно было как две капли воды похоже на его клинок.

— Верно, если проглотить весь мир, вы тотчас же вознесетесь, превратившись в небесного пса! — выкрикнул юноша.

Сможет ли он теперь подчинить его?

На лице третьего принца, наконец, появился страх.

В этот момент, поглотивший Хань Юаня сияющий шар, треснул. Темная энергия хлынула наружу, и шар заволокло черным туманом. Внезапно, демонический дракон прорвал барьер и приземлился на землю, вновь превратившись в до ужаса несчастного юношу.

Не меняясь в лице, он отряхнул свой длинный халат и, холодно усмехнувшись, произнес:

— Так вот что такое тайное царство трех существований. Разве это не то, за что так боролись благородные мужи? Как расточительно отдавать это мне, первому демону в Поднебесной!

Закончив говорить, он вскинул руку, выбросив что-то из рукава, и крикнул:

— Держи!

Это был Шуанжэнь.

Шуанжэнь, наполненный душою истинного дракона, полетел к Чэн Цяню, и с размаху ударился об лед. Ледяная корка тут же треснула.

В следующее же мгновение аура клинка вырвалась на свободу, превращаясь в «Весну на засохшем дереве». Словно из ниоткуда, появились зеленые лозы, тут же оплетая кончик ледяного клинка.

Пока есть нить, должна быть и надежда на жизнь.

Аура меча мягко подавила свирепый клинок, и изначальный дух юноши с треском вырвался из небытия, превратив ледяную глыбу в пыль.

Ресницы Чэн Цяня были покрыты инеем, лента в его волосах замерзла и медленно опала.

Шуанжэнь взмыл в небо, покрывая собой все вокруг. Снежные хлопья посыпались вниз, словно тяжелое одеяло прижимая третьего принца к земле.

Раздался грохот, и клинок в руках Янь Чжэнмина ожил.

У Чантянь издал полный боли крик и с силой толкнул небо Печати перерождения.

Мир раскололся. Со стороны третьего принца послышался тихий хлопок, и его тело рассыпалось горсткой битого льда.

Фальшивый массив разрушился.

Печать перерождения исчезла.

Огромная тень У Чантяня пошатнулась. Казалось, он смотрел вниз, прямо на Ю Ляна.

Выражение его лица было и грустным, и счастливым одновременно. Вдруг, его силуэт начал таять, до тех пор, пока не превратился в туман и не развеялся по ветру.

Словно небо и солнце встретились после долгой разлуки.

10 Увидеть дневной свет (обр. в знач.: избавиться от тяжёлых забот, несправедливых обвинений).

Казалось, сами того не подозревая, день и ночь сменили друг друга, и вновь наступил рассвет.

Ю Лян был потрясен. Он так и застыл, не в силах издать ни звука.

Все присутствующие, будь то благородные совершенствующиеся, темные заклинатели или люди из Управления небесных гаданий, не смели сдвинуться с места.

Хань Юань оглянулся и посмотрел туда, где совсем недавно было тайное царство трех существований. Казалось, он что-то вспомнил, и вдруг, на его перекошенном от боли и злости лице, появилась редкая спокойная улыбка.

У Чэн Цяня подкосились ноги. Он неловко оперся на Шуанжэнь, но в итоге покачнулся и рухнул на землю.

Силы покинули его. В который раз за эти дни ледяной клинок выскользнул из его пальцев, и юноша не смог даже поймать его. На тыльной стороне его ладоней вздулись синие вены.

Вдруг, кто-то подхватил его на руки.

Этот кто-то что-то шепнул ему на ухо. В следующее же мгновение чужая ладонь зажала ему рот, заставив Чэн Цяня проглотить пилюлю. Горечь тут же превратилась в поток чистой Ци, разливаясь по всему его телу от макушки до конечностей.

Чэн Цянь пришел в себя. Его скованные напряжением мышцы мгновенно расслабились, и он подумал: «О, так это старший брат».

Вдруг, юноша крепко вцепился в рукоять Шуанжэня, но внезапно снова ослабил хватку, позволив клинку упасть на землю.

Конец четвертого тома.

Гора Фуяо, наконец, открылась

Том 5. Возвращение к истине

Очнувшись, Чэн Цянь обнаружил себя лежащим в «горчичном зернышке».

Еще до того, как солнце достигло середины неба, «горчичное зернышко» превратилось в подобие внутреннего дворика. Точно такого же, какой был на открытии башни Красной птицы. В зеленой сени, словно в персиковом источнике1, таилась жизненная сила.

1 世外桃源 (shìwài táoyuán) — персиковый источник вне пределов людского мира (обр. в знач.: страна блаженства).

На лбу юноши покоилась чья-то рука.

Чэн Цянь аккуратно убрал ее и, открыв глаза, увидел, что все это время лежал на коленях старшего брата.

На ладони Янь Чжэнмина появилось несколько новых ран. Присмотревшись, можно было увидеть застарелые мозоли, появившиеся следствии длительных тренировок с мечом. Теперь гладкой осталась лишь тыльная сторона, но это было вполне достаточно, чтобы сбить кого-либо с толку2.

2 游刃有余 (yóurèn yǒuyú) — обр. умелый, искусный.

Янь Чжэнмин позволил ему взять себя за руку, но выражение его лица было не из приятных. Старший брат вскинул брови и выразительно произнес:

— Поднимайся скорее, ты отдавил мне ноги.

Но тело Чэн Цяня так обмякло, что у него попросту не было на это сил. Юноша не сдвинулся с места, продолжив пристально смотреть на Янь Чжэнмина.

От этого внимательного взгляда Янь Чжэнмину стало не по себе. Он сказал:

— Что, едва не превратился в цзянши3? В следующий раз будешь думать, прежде чем рисоваться…

3 僵尸 (jiāngshī) — закоченевший труп (обр. живой труп, зомби).

Но Чэн Цянь понятия не имел, что именно с ним было не так. Он медленно поднес руку старшего брата к губам и нежно поцеловал тыльную сторону ладони.

Янь Чжэнмин замер, не в силах упрекнуть его. Он едва ощутимо вздрогнул и сдержанно вздохнул, с трудом сохраняя видимость спокойствия. У него напрочь заплетался язык, юноша чувствовал себя «спокойным снаружи и горячим внутри».

Кое-как переведя дух, он, наконец, снова заговорил:

— Сдается мне, ты не так уж сильно ранен, если можешь заигрывать с главой клана.

Даже сказав эти слова, глава Янь ничуть не изменился в лице. Он выглядел величественным и торжественным. Как если бы он был тем, кто способен спуститься в подземный мир и избавить мертвых от страданий. Его голос звучал мягко, как журчание ручья. На вид юноша казался очень серьезным, но в душе его терзали сомнения.

Похоже, он просто хотел, чтобы его подразнили.

Жаль только, что у Чэн Цяня не было никакой романтической жилки. Свои истинные чувства он предпочитал держать в левой руке, а размышления о красоте в правой4. Между ними, подпирая небо, стоял деревянный столб5.

4 风花雪月 (fēng huā xuě yuè) — ветер, цветы, снег и луна (романтические объекты, часто используются в литературе, также красота природы четырех времен года), любовь, роман.

5 顶天立地 (dǐng tiān lì dì) — головой подпирать небо, ногами стоять на земле (обр. в знач.: великий и могучий, гигантский, могущественный, гигант, исполин; сильный, крепкий).

И этот столб не понимал намеков. Юноша перевернулся, обнял Янь Чжэнмина за талию и уткнулся носом ему под грудь.

В «горчичном зернышке» было тихо, но Чэн Цянь догадывался, что снаружи царила полная неразбериха. Что такое «договор десяти сторон», что такое «слушать небо и землю», что есть праведный путь и темный путь… Тысячи мыслей со свистом проносились у него в голове. Окончательно вымотавшись, Чэн Цянь попытался смахнуть их рукавом. Он подумал: «Какая разница, я просто хочу поспать».

Знакомый аромат, исходивший от Янь Чжэнмина, смешивался с горьким запахом лекарств. Чэн Цянь уютно устроился в его объятиях. На сердце у него было спокойно и ясно. Юноша тут же вспомнил о том фантастическом сне, посетившем его в усадьбе Фуяо.

Он давно уже вырос и стал взрослым, но единственными супружескими парами, которые он видел в своей жизни, были фермеры и деревенские женщины, жившие вместе с ними. Смертные тонули в домашних заботах и каждодневно ссорились. Между ними не было особой любви. Но в те годы Чэн Цянь либо совершенствовался, либо проводил дни в уединении, либо странствовал по миру. И только он справился со своим невежеством, как от него тут же потребовали невозможного, выплеснув на юношу волну человеческих чувств.

И теперь, ползая вокруг, как безголовая муха, Чэн Цянь мог полагаться только на себя.

Тем не менее, ему удалось застать Янь Чжэнмина врасплох. Юноша опустил руки и мгновенно замер. Но обнаружив, что Чэн Цянь не собирается его отпускать, он спросил:

— Что ты делаешь?

Чэн Цянь слегка повернул голову и приоткрыл глаза, в которых, казалось, застыла напряженная и усталая улыбка. Он пристально посмотрел на Янь Чжэнмина.

— Старший брат...

Янь Чжэнмин молчал.

Взгляд Чэн Цяня поймал его в ловушку, и юноша затаил дыхание. Но молчание затягивалось, и вскоре он уже не мог дождаться, когда же Чэн Цянь произнесет хоть слово. Однако, вопреки ожиданиям, Чэн Цянь так этого и не сделал.

Он что, заснул?

И тогда Янь Чжэнмин понял, что слишком разволновался. Не зная, куда деть руки, он попросту положил одну ладонь Чэн Цяню на талию, а другой погладил рассыпавшиеся по его коленям волосы.

— Сначала сам меня зовешь, а после не желаешь говорить, в чем дело. Ты становишься все более и более самонадеянным, — пробормотал он себе под нос.

Но стоило ему только произнести эти слова, как якобы заснувший Чэн Цянь внезапно открыл рот.

— Я не знаю, как к тебе относиться, но будь уверен, я никогда тебя не обману.

Янь Чжэнмин ошеломленно замолчал.