Сердце из хризолита

* * *

На кухне уже заводили тесто для помолвочного пирога. Огромного, с колесо кареты. Начинку из мяса перепелов и трав порубили и залили пряным рассолом, чтобы стала нежнее нежного.

Увидев меня в дверях, кухарка Катрина разохалась, всплеснула руками, подняв мучное облако, и вытерла рукавом краешек стола. Я осторожно присела на высокий шаткий стул и тут же почувствовала себя маленькой девочкой. Катрина поставила передо мной большую глиняную кружку с чаем из шиповника и малиновых листьев и пододвинула тарелку с ароматной земляникой.

– Выпейте, согрейтесь… – пробормотала она. – Под дождем мокнуть – разве ж это дело?

Я обхватила кружку обеими ладонями и зажмурилась. Некстати вспомнились слова матери, которая в последнее время поговаривала, что Катрину надо бы выгнать, потому что подача блюд у нее совсем простая и в модных рецептах, дескать, она не разбирается. А то, что готовит с любовью и вкусно… так это ж разве главное для господской кухни? Главное лицом в грязь перед знатными гостями не ударить!

Тем временем Катрина вытерла глаза локтем, быстро отвернулась от меня и принялась месить тесто. Было видно, что она расстроена, но пытается этого не показать. Я молча пила горячий чай, ела землянику – ягодку за ягодкой – и думала, как начать расспросы. И наконец придумала.

– Скажи, а пирог этот… ты рецепт придумала, да?

– Нет, госпожа, – рассмеялась Катрина. – Это старый-старый рецепт. Пирог этот давно пекут, вот уж несколько столетий.

– Неужели… – удивленно протянула я. – А когда сестру моего отца сговорили за Мастера, для нее такой же готовили? Или ты еще не работала у нас тогда?

– Работала, как же. Только-только помогать меня на кухню взяли, старая Магда премудростями делилась… ну и подзатыльники давала, и по рукам била, если что не так. – Катрина замерла, вздохнула и обернулась ко мне с таким мечтательным видом, как будто подзатыльники в услужении у старой кухарки были прекрасным воспоминанием.

– Какая она была… та помолвка? И свадьба?

– Так отсюда не видно… – пожала плечами кухарка. – Работали три дня и три ночи напролет, чтобы успеть сготовить все. Еще и зима на дворе была, тут запаришься, угоришь, выбежишь наружу – от мороза задохнешься. Ух-х!

– А госпожа молодая… она счастливой была? Не знаешь?

Катрина приложила ладони к щекам.

– Может, и счастливой. Смеялась и, как птичка, щебетала. Только… жаль ее.

– Почему?

– Так она, почитай, два месяца всего после свадьбы и прожила. Даже в гости они с мужем сюда ни разу приехать… не успели.

Тут губы Катрины некрасиво искривились, она всхлипнула и махнула рукой.

– Несчастный случай? – спросила я испуганно, взмахнув ресницами. – Слышала, лошадь их карету понесла, вот и…

– Да какая лошадь! – Катрина помотала головой. – Уморил он ее. Все так говорили.

– Кто «все»?

Тут Катрина, похоже, решила, что сказала лишнего…

– Никто, никто, – зачастила она, отворачиваясь. – Разве слуги понимают… Так, болтали…Что они знают? Слухи да сплетни.

Взъерошенный вихрастый поваренок, похожий на маленького дерзкого воробья, выглянул из-за печи и закивал изо всех сил.

– Да-да! Они ж, маги-то, силющие, ух! А что жены их мрут как мухи, так это…

– Цыц! – Катрина запустила в поваренка мокрым полотенцем. – Расчирикался!

– Так ты ж сама госпожу жалела… Причитала тут, охала, чтобы муж ейный не эдаким оказался… ай!

Получив затрещину, поваренок заревел, а я выскользнула из-за стола, мельком поглядела в расстроенное и напряженное лицо Катрины и пошла прочь. «Уморил он ее», – стучало набатом в голове.