Танго нуэво

И боялась.

Чего-то она очень боялась, но чего именно?

– Добрый вечер, сеньора, – решительно начал Амадо. – Побеседуем?

– Я вас слушаю, – вздохнула женщина. – Что вам угодно? Мой супруг мертв.

– А дело его рук – живо. Бокалы для тана Ксареса делал именно он. И у меня вопрос. Кто заказал ему повтор?

Сеньора побледнела, да так, что это было заметно даже ночью и на террасе.

– Да… заказали. Сам бы он никогда…

– Кто?

– Вы мне не поверите, молодой человек, – качнула головой сеньора. – Нет, не поверите…

Амадо только вздохнул.

– Вам что-то говорит такое имя? Синэри Ярадан?

Женщина рухнула на колени, словно придавленная им к полу. И – разревелась.

– Нет… не надо! Пожалуйста… оставьте его хоть после смерти в покое!!! УМОЛЯЮ!!!

Амадо плюнул, помог ей подняться и принялся успокаивать. И что за бабы пошли такие нервные? Вот ей-ей, даже та рыжая девчонка реагировала лучше и спокойнее, чем эта женщина. Хотя Феола и была еще ребенком, по мнению Амадо. Но сколько самообладания! Залюбуешься!

А тут что…

Теперь приводи ее часа три подряд в порядок…

Спустя каких-то несчастных два часа Амадо получил ответ на все свои вопросы. Даже и на те, на которые не рассчитывал. И сидел, переваривал.

Потому как сеньор Гомес, известный всей столице мастер работы со стеклом, оказался…

Да!

Мединцем он и оказался!

– Знала, я все знала, – рассказывала сеньора. – И замуж за него выходила – знала, и что? Он же не из тех, которые полностью, он самым краешком. Потому и выжил… хоть и лежал несколько дней в горячке, но выкарабкался, выходила я его. И жили мы несколько лет спокойно. А потом они пришли…

Они.

Да, те самые выжившие мединцы. Они действительно начали собираться в стаю. И решили для себя… что?

– Я не знаю, – вздыхала женщина. – Габриэль тоже не знал, ему это и не надо было. Он говорил, что его дело со стеклом работать, а остальное пусть идет мимо. Для него мастерская была важнее детской.

– А дети у вас есть, сеньора?

– Есть. Двое…

– Вы за них не беспокоитесь?

– Они в Колониях. Мы подумали и отправили их туда. Давно еще, так нам показалось спокойнее. Там их не достанут, это уж точно.

– Почему? Море для мединцев не преграда.

– Потому что там есть шаманы, – даже несколько удивленно ответила сеньора. – Еще когда демоница была в силе, она держалась подальше от Колоний.

– Шаманы? А ЧЕМ они опасны?

– Не знаю. Я из обычных людей, Габриэль старался мне кое-чего не говорить, берег, – сложились в горестную улыбку губы сеньоры.

Амадо поднял брови.

– И вы согласились выйти за него замуж, зная обо всем?

– И что такого? За некромантов замуж выходят, и детей от них рожают… – вольно или невольно сеньора попала не в бровь, а в глаз. – Всяких любят. А я его люблю, понимаете? Вот такого, рассеянного, вдохновенного… и пусть он не совсем человек, он-то меня тоже любит! Любил…

– Любите?

– Любила… люблю. Разве смерть на что-то влияет?

– Я слышал, мединцы не могут любить, – поддержал тему Амадо.

Сеньора качнула головой.

– Могут. Не все, но могут. Кстати, творческие способности при полном слиянии Габриэль бы тоже утратил. Но они остались. И душа у него была живая, человеческая. И я могу надеяться, что мы ТАМ встретимся! Я уеду к детям, но не сейчас. Может, через месяц… сейчас я просто не перенесу дорогу. И я вернусь. А вы… вы сможете ИХ найти?

– Постараемся, – вздохнул Амадо. – Давайте мы с вами побеседуем, авось мне что-то и поможет…

Спустя два часа он устроился на ночлег в келье монастыря. Подтянул повыше одеяло, которое кололось даже через одежду, поправил каменной твердости подушку, вздохнул. А все ж лучше, чем в мобиле, скрючившись и осенью.

Сеньора Гомес рассказала ему очень многое. И то, что знала о мединцах, и остальное. И самое печальное…

Заказчиков ЭТОГО случая она не знала. Она отдала Амадо все рабочие тетради супруга, всю его клиентскую картотеку, все записи. Но найдет ли он там что-то полезное? Кто знает…

Мединцы – или нет?

А если нет, то кто?

И еще… сердце у мужчины было более чем здоровое. Остается вопрос. Какой яд или проклятье может дать гримасу испуга?

Амадо предстояло дать ответ на множество вопросов. Но это завтра, завтра. А сегодня – спать. Уже почти час ночи… ну хоть до третьих петухов подремать, а там опять в столицу. Что за жизнь такая? И ведь не выспится до коронации, а то и потом не выспится.

Амадо поудобнее уложил голову, чтобы шея затекла не слишком сильно, – и мгновенно отключился. Спать! Хоть на гвоздях, но – СПАТЬ!!!