Антанати. Первородная

ГЛАВА 46

ГЛАВА 46

Шаги всё приближались, а голоса становились громче. Я с тревогой посмотрела на магистра. Как он сюда вообще попал? Почему-то я подумала что он подкупил стражу или сговорился с кем-то вроде того стражника, который устроил мне последний пир. Но видимо ни то, ни другое.

Эдар встал с колен, окинул меня ещё раз взглядом полным мрачной тоски и вдруг, вокруг него собралась тьма. Густым чёрным дымом она окутала мага с ног до головы и потом просто сжалась в точку, а затем и вовсе исчезла. Впрочем, как и сам магистр.

Я только удивлённо моргнула. Надо же, магия тьмы может телепортировать не хуже магии перемещения. Во мне проснулась уже почти забытая тяга к изучению магии. Однако, лязг решётки и грубые руки стражников, которые схватили меня под локти с двух сторон, быстро вернули к делам насущным.

Казнь. Сейчас меня интересовало лишь то, как это всё будет происходить. Казалось бы, ничего сложного, однако, меня должны сжечь. Это наверняка будет больнее и дольше по времени, чем если бы меня приговорили к повешению, например, или обезглавливанию. Но с другой стороны, хорошо что не обезглавят. А вдруг бессмертие работает так, что отрубленная голова сможет говорить или моргать? Нет. Таких сюрпризов на глазах у кучи народа быть не должно. Поэтому я посчитала, что казнь через сожжение – это наилучший исход событий.

Только когда меня вывели на улицу, я поняла, что передник, так же как и плед, остались в камере. На мне же, кроме белья и чулок, было только домашнее платье. Немыслимое бесстыдство по меркам граждан столицы, и совсем ненужное волнение со стороны приговоренной к смерти. Уж что что, а хоронить меня вряд-ли будут со всеми почестями и удобствами. Скорее всего положат в деревянный ящик или того хуже – просто закопают в яму.

Все вокруг пялились на меня, кто-то отворачивался и шептался, кто-то нарочито тыкал пальцем. Толпа стояла вдоль улицы, которая вела от корпуса городской стражи до самой площади, которую окружали храм Единого Бога, ратуша и несколько особняков знатных аристократов.

Эшафот разместили как раз между храмом и ратушей, так, чтобы основная часть площади была заполнена людьми. А заполнена она была. В основном я видела только взрослых мужчин, но иногда пересекалась взглядом и с женщинами, а пару раз замечала в толпе и детей. Скорее всего это были сироты или беспризорники. Обычных детей родители вряд-ли бы отпустили смотреть чужую казнь.

- Убийца!

- Душегубка!

- Отступница!

То тут, то там кто-то выкрикивал стандартные слова, которыми называли преступников и тех, кто пошёл против Бога. Знают ли эти люди всей правды? Конечно же нет. Толпе никогда не сообщают правду. Я признала вину в преступлении которого не совершала и за которое меня осудили, а теперь ещё и казнят. Но я убивала других людей, за смерть которых я так никогда и не понесу заслуженного наказания. Толпа выкрикивает в мой адрес обидные слова и даже не подозревают о том, насколько они близки к правде. Кроме пожалуй одного, я не отступница, ведь я не предавала Бога, я им стала.

Сколько я убила людей? Своими руками всего лишь двоих. Сколько я убила живых существ? Сколько же было в той орде гоблинов? Сотня? Две? Сколько умерло людей из-за меня? Думаю нужно спросить у дроу. Но, были те и кого я спасла. Сколько их было? Сколько же людей в итоге остались живы лишь потому что я убила гоблинов? Али и Тэла, а ещё женщины и дети из других деревень и городов. Сколько людей теперь не будут трястись под гнетом герцога Эльманура? Как минимум один взвод рыцарей и солдат. И как тогда считать мои грехи? Я много кого убила и много кого спасла. Можно ли считать что одна моя смерть, способна уравновесить хорошие и плохие мои поступки?

Каждый новый шаг к эшафоту, мне давался тяжелее чем предыдущий. С каждым шагом я всё глубже увязала в воспоминаниях и размышлениях о своих поступках.

Наверное так себя и чувствуют преступники, когда идут на собственную казнь. Растворяются в своих мыслях о прошлом, каются в своих грехах, и, быть может, сожалеют, что нельзя повернуть время вспять и если не исправить то что натворили, так хотябы найти в этом смысл. Ради чего? Для кого? Зачем?

Вспышками пронеслись перед глазами образы Хорка, Орнати, детей, хмурое лицо командира Райвира, насмешливые близнецы Франш и Фленг, застенчивый Хелиор и молчаливый Бран. Нора и Хани, а также госпожа Марта, госпожа Сарина, Лаверия, Лак, дроу и магистр Эдар. От последних образов вновь защемило сердце.

- Убийца! – кто-то снова выкрикнул из толпы, а следом за словами, в меня прилетело что-то круглое.

Больно было только самую малость, как будто бы толкнули, я осмотрела место куда в меня прилетело нечто и с неудовольствием отметила что это был помидор. Красно-коричневое пятно расползалось по плечу, неровно стекая к запястью. На платье горчичного цвета, оно смотрелось как коровий помёт, пахло не в пример также. Неужели помидор гнилой?

Мои размышления прервал стражник, который, казалось и не заметил что в меня что-то кинули. Он просто резко дёрнул за цепь кандалов и зашагал дальше.

Шествие к эшафоту – это был своего рода ритуал, доставшийся нам с древних времён. Раньше судов небыло. И каждый, кто совершал грех, должен был доказать свою невиновность. Как? Правильно, пройти через толпу людей, которые не только обвиняют тебя во всех грехах, но и кидаются всем, что попадёт под руку. На такой «суд» собиралось очень много народа, и неудивительно что многие обвиняемые умирали, так и не дойдя до конца толпы. Если же кому-то удавалось выжить, то любые обвинения до этого момента, с него снимали.

Сейчас я могла в полной мере насладиться этим ритуалом. После помидора в меня полетели не только гнилые овощи и фрукты, кто-то не пожалел яиц, и судя по отсутствию едкого запаха, даже свежих. Где-то к середине площади, продукты у людей закончились и в дело пошли камни.

Удары от камней были гораздо более сильными и болезненными. Люди кидали их, особо не прицеливаясь, от чего больше половины пролетело мимо. Однако, другая часть своей цели достигла. Попадали в основном в ноги и спину, но дважды камень прилетел в голову, а также грудь и живот. К моменту, когда меня наконец-то довели до эшафота, казалось на моем теле нет живого места, где бы не нашлось и пары синяков.

Сейчас, можно с полной уверенностью сказать, что на мне нет живого места. Синяки болят, разбитая губа хоть и зажила, но её всё равно неприятно щипало, и на запястьях кровоточили ссадины от антимагических кандалов. Всё это было приправлено тянущей болью по всему телу, от нескольких неудобных ночей в камере.

Меня остановили у основания лестницы, которая будет моей последней дорогой перед казнью. Я смахнула рукой каплю пота с виска и посмотрела на руку.

«Я же не настолько устала чтобы вспотеть» - с такой мыслью я взглянула на свои пальцы, и с разочарованием поняла, что это был не пот.

На моих пальцах была размазана кровь. Видимо это один из камней, что прилетел в голову, ранил меня. Я растёрла липкую жидкость по пальцам и подняла голову вверх. То что я увидела, заставило меня дёрнуться от неожиданности.

Она не шла, плыла словно бы и не касаясь дощатого пола эшафота. Её белые одежды развевались внезапно поднявшимся ветром. Волосы цвета платины, были уложены в причудливую причёску, с переплетением множества мелких кос, в которые были вплетены золотые и серебряные нити. Под восходящим солнцем она сияла так, что сложно было сказать человек ли перед глазами или же богиня, спустившаяся с самих небес. Жрица Серения.

- Свидетели Единого Бога! – её голос пронёсся над головами толпы и та сразу стихла. – Да приветствуют вас благодать и мир, в этот печальный и одновременно радостный день! – Радостный? Что она несёт? – Сегодня, в день когда бог дарует нам самый благостный день, случится событие, которое ознаменует наше с вами очищение! – я всё больше теряла суть её слов, но по спине пробежали мурашки. – Кровью убийцы мы смоем наши грехи! Во имя Единого Бога, во имя святой светлой магии! Во имя короны!

Толпа радостно взревела, приветствуя её речь, а у меня во рту разлилась горечь. Это она моей смертью решила замолить свои собственные грехи? И ещё приплела сюда своего бога и весь народ, что собрался на площади. Серьезно, это даже не смешно!

Тем временем меня провели по лестнице наверх. Жрица с помоста не ушла, но осталась стоять на его краю, наблюдая как меня привязывают к толстому столбу в самом центре помоста.

Кандалы с меня предусмотрительно не стали снимать. Стражники только отцепили одну сторону соединяющей цепи и пристегнули её обратно, только после того, как мои руки оказались за спиной, а я спиной упёрлась в столб.

Дальше всё пошло медленно, словно время стало толщей воды. Стражники отступили и спустились к основанию лестницы. Жрица Серения почти что не двигалась и её лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, однако лихорадочный блеск в глазах я успела заметить. Потом на помост эшафота поднялись люди в белых балахонах, у каждого в руках была охапка дров. По одному они подходили к столбу и оставляли дрова у моих ног. Я насчитала тридцать «белых балахонов», прежде чем их шествие ко мне закончилось.

Резкий запах ударил в нос почти сразу, как только возложили последнюю охапку дров. Их чем-то пропитали? Видимо да, потому что никто больше не подошёл, чтобы разлить масло для поджигания. Наоборот, все отошли как можно дальше. Даже жрица наконец-то покинула свой наблюдательный пост и спустилась вниз к стражникам и «белым балахонам», которые уже успели образовать полукруг у основания помоста.

Какое-то время ничего не происходило. Толпа молчала, никто не собирался поджигать дрова. Всё стихло. Мне вдруг стало не по себе. Ожидание неизбежного вдруг начало давить на меня, и я начала нервничать. Всё ли пройдёт нормально? Я же не начну регенерировать прямо у всех на глазах? Будет больно, но магию задействовать никак нельзя.

Я уже начала обливаться холодным потом, как вдруг жрица вновь заговорила.

- Довольно молитв! – её звонкий голос прорезал тишину, словно горячий нож режет масло. – Да свершится же справедливость!

На этих словах из «белых балахонов» вышел один и швырнул в меня огненный шар. Тот попал точно в разложенные вокруг меня дрова, и те вспыхнули, словно праздничные фейерверки.

Жарко стало почти мгновенно. От дров поднялся белый дым, который за долю секунды заполнил лёгкие, обжигая их изнутри и не давая возможности сделать хоть один глоток воздуха. Я закашлялась. Боль в груди была практически невыносимой. А жар вокруг меня всё нарастал и нарастал. Сквозь боль и оглушающий гул огня я услышала как ликует толпа на площади. Как кто-то радостно кричал «гори!», «убийцам место в преисподней!» и много всякого в том же духе.

И вдруг, нестерпимая боль прошила мои ноги. Отсюда я не могла наклонить голову и посмотреть что происходит, но это и не требовалось, я поняла что огонь уже добрался до моих ног. Крик вырвался наружу сам я даже не сразу поняла что это кричу я. В порыве страха и охватившей меня боли, я не выдержала и вернула себе силу. Магия пронеслась по венам, даря облегчение и ясность рассудка.