Право на тебя

Глава 7

Внутрь клуба захожу с чувством дежавю. В прошлый раз с Антоном, в этот раз одна. Общее одно – что в прошлый раз, что сегодня, я борюсь с желанием развернуться и убежать.

Замечаю Саида, стоящего у стойки. Он с первой секунды ловит мой растерянный взгляд у порога, и идет тараном прямо на меня.

– Плохая кошечка, – начинает он встречу с фамильярности, – с характером.

Обводит нечитаемым взглядом мой неординарный прикид и цокает.

– Будем учиться послушанию, – выдает он возмутительно и затем берет меня под локоть, тянет на второй этаж, – моя женщина всегда должна слушаться. Если я говорю надеть платье, значит, что?

– Значит, ему надо пойти в задницу, – и это я еще мягко говорю, без крепкого словца.

– И ругательств это тоже касается, – сжимает ладонь на моей талии.

Я прикусываю язык, сдерживая шипение. Сначала нужно разобраться, как заставить его молчать. Терпение, Рита, терпение. Не гляжу по сторонам и не замечаю, как мы оказываемся внутри стеклянной кабинки.

– Повар приготовит наш фирменный стейк, – не затрагивает опасную тему, но я этому не рада, – считай, что это наше первое свидание.

– Еще чего, – фыркаю, вот же самоуверенный и непробиваемый тип.

Он на это ничего не отвечает, только глядит так выразительно. Со смыслом. «Принадлежишь мне, только сама об этом не знаешь». Знаю я такой тип мужчин. Самый неприятный.

Сижу вся на нервах, оглядываюсь по сторонам, высматривая сквозь стекло кабинки людей. Боюсь встретить кого-то из знакомых Антона.

– Снаружи нас не видно, – по-своему интерпретирует мои метания Саид, – специальное стекло, весьма удобно.

Но меня это не успокаивает. Ведь мне еще возвращаться домой, проходить сквозь толпу.

– Давай ближе к делу, – терпения у меня не хватает, – что ты хочешь за свое молчание?

– А во сколько ты оцениваешь себя? – отвечает вопросом на вопрос и сбивает тем самым меня с толку.

– Мне не нравится поворот нашего разговора, – хмурюсь, неприятно ощущать себя в западне, но за последние месяцы уже не привыкать.

Так что я принимаю его грубый напор с хладнокровием.

– Я не буду играть с тобой в закулисные игры, – замираю, выравнивая дыхание, – либо говори свои требования, либо я ухожу.

Беру пакет и демонстративно ставлю на стол.

– И забери подарки, – вижу, как недовольно узятся его глаза, – это неприемлемо.

– Спать со мной, значит, можно, а подарки принимать нет? Не достоин, а, Рита? Или Жанна? Какое твое настоящее имя?

Вижу, что мой отказ задевает его, глаза темнеют, желваки на скулах перекатываются.

– Жанна? – говорю я с недоумением, не понимая его предъявы, – ты стукнулся головой?

– А, – понятливо и как-то глумливо улыбается, но глаза остаются холодными, – шифруешься? Жених все же не знает, что ты проститутка? Как же вы тогда познакомились? Я-то думал, что он, как и я, был твоим клиентом. Надо же. Думал, девочка скрывает от женишка, что не завязала с любимым делом. А тут вот оно что. А ты прожженная.

Я открываю рот, словно рыба. Пытаюсь вдохнуть воздуха, но только давлюсь слюной и начинаю кашлять. От натуги на глазах выступают слезы, и я тянусь за стаканом воды.

– Хам, – наконец, выдавливаю из себя и, хватая пакет, что есть сил луплю его по лицу.

Его голова дергается, но сам он остается неподвижно сидеть. Как в замедленной съемке смотрю, как медленно он поворачивается и в это же время встает. Чувствуя, что надвигается буря, поспешно вскакиваю, бросая злополучный пакет. Он стукается об пол, а я, путаясь в ногах, пытаюсь вырваться из замкнутого пространства.

– Куда же ты собралась, кошечка, – меня перехватывают, не успеваю я сделать и шагу на выход.

Голос мне мерещится зловещим. Жесткая хватка на талии и тяжелое мужское дыхание сзади заставляют меня замереть. Время словно останавливается. И я закрываю глаза, чувствуя страх.

– Отпусти, – брыкаюсь, боясь обернуться.

Но мне не дают сделать ни капли движения.

– Что ж, – говорит, что странно, спокойно, – не учел, что даже у таких бывает гордость, мой косяк, так что за удар прощаю, считай, что это месть за мое хамство.

И тут в моей голове начинает складываться пазл.

– Не поняла, – тело расслабляется, я усмехаюсь, а затем истерически смеюсь, – ты что, и правда, считаешь, что я – проститутка?

Затем осекаюсь, понимая, что почти прокричала это. Кручу головой, но никто вроде в сторону нашей кабинки не смотрит.

– Я три раза приходил в Лилию, – дергается его верхняя губа, затем прикусывает мочку моего уха.

По телу приятная дрожь. Затем продолжает.

– И угадай, с кем каждый раз провожу по несколько часов, м? – улыбается так, словно все понимает, – все еще хочешь продолжать отрицать род своей деятельности?

Я хмурюсь, в моей голове все переворачивается.

– Ты гонишь? – единственное, что могу выдавить из себя, затем толкаю его в грудь, – вообще-то это я – клиент клуба, и ты – мой заказ. Все моих три похода. Так что не надо тут переворачивать все с ног на голову.

Вижу, как напрягаются его мышцы. Темнеет взгляд. Бешено бьется на шее вена.

– Не смешная шутка, кошечка, – гладит пальцем мою щеку, плотоядно глядя на мои губы.

Я дергаю головой. Не желаю, чтобы он касался меня. Чувствую себя грязной. Словно на меня ушат помоев вылили.

– Ты серьезно? – замечает мое оцепенение и только потом тон его становится не шутливым.

Отстраняется от меня, наконец, облокачивается о стол и скрещивает руки на груди. На лице активная работа мысли. Через минуту мрачнеет на глазах, мне даже кажется, что опускаются уголки глаз. Смотрит на меня пристально, будто рентгеном сканирует. Но я взгляда не отвожу. Не вру.

– Это ничего не меняет, – приходит он к решению и кивает, – насчет такого странного стечения обстоятельств я еще разузнаю, и поверь, кошечка, проверю твои слова, не думаешь же, что поверю тебе на слово?

– Мне плевать, – фыркаю, еще чего, чхать хотела я на то, что он думает обо мне.

– Не дерзи, – хватает меня рукой за шею и слегка сжимает, не так сильно, чтобы мне было сложно дышать, а скорее указывая, кто здесь главный, – как я и сказал, значения это не имеет, клуб ведь ты посещала.

Последнее шепчет мне в ухо, отчего волосы слегка колышутся от его горячего дыхания.

– Как и ты, – ядовито улыбаюсь, но кисну от того, что он и сам клиент.

Хотя понимаю, что нет разницы, клиент он или работник. Он знает Антона. И это большая проблема.

– Но у меня ведь нет жениха, – выдыхает у моих губ.

Я молчу, понимая, что он прав. Но вспоминаю женщину, с которой видела его в день аварии. И не успеваю, как следует подумать, как слова вылетают изо рта быстрее.

– Но женщина-то у тебя есть, – чувствую превосходство, желаю стереть с его лица эту самодовольную ухмылку, – ну та, постарше, которая из магазина вышла в тот день, когда вы с Антоном поцапались. Или будешь отрицать? Альфонс.

Оскорбление вырывается непроизвольно, само. Но я не жалею, от этого внутри растекается облегчение. Он молчит, только изгибается смоляная кустистая бровь. Затем вижу, как слегка дрожат его губы, он запрокидывает голову и хохочет. Все громче, даже грудь вибрирует от силы его смеха. Затем он затихает, упирается лбом в мое плечо, и говорит.

– Это моя мать, – поднимает голову, утирает слезы и лыбится, – так что не придумывай в своей миленькой головке то, чего нет.

И вся веселость с меня слетает шелухой. Хреново.

– Неважно, – пытаюсь отстоять свою позицию, – хочешь сказать, что у тебя никого нет?

Верчу головой, словно хочу найти ту самую, перед которой он не хотел бы раскрывать свои секреты, но ожидаемо ничего не нахожу.

– Невесты нет, – присаживается снова на диванчик, – постоянной подруги тоже, так что косяковая у нас только ты.

Хлопает по своей коленке, намекая мне присесть, и я подчиняюсь, ощущая, что проиграла битву.

– Ну, в том, что мы оба не работники дома плотских утех, разобрались, – тянется к бокалу коньяка, – вернемся к главному вопросу, жених твой, как я погляжу, не в курсе, чем занимается его невестушка, так что…

Выпрямляю спину и слушаю.

– Если хочешь сохранить нашу порочную связь в тайне до свадьбы, – говорит спокойно, будто не рушит сейчас мою жизнь, – ты переходишь в мое владение.

Я молчу, с трудом перевариваю его слова, сглатываю и решаю спросить.

– На какой срок? – сжимаю руками свои колени, чтобы сдержать их тряску.

– А когда у тебя свадьба? – интересуется, а сам поглаживает своей лапищей мое бедро.

– Через месяц, – цежу сквозь зубы, ненавидя свое тело за то, что томно откликается на его грубые прикосновения.

– Значит, весь этот месяц будешь моей, – прикусывает кожу на шее, и я сжимаю ноги, чтобы уменьшить давление между ног, – а потом спокойно выйдешь замуж за своего тюфяка и будешь женой богатенького мажора всю оставшуюся жизнь. Ну, или сколько ты там планируешь.

– Хорошо, – презираю себя за это вынужденное согласие, но это только в фильмах главная героиня бьет всех по яйцам и только раззадоривает тем самым героя, в жизни же все не так.

– Не парься, кошечка, – добавляет, добивая меня все больше, – слово я свое сдержу, не трахаю, знаешь ли, замужних бабёнок. Принцип у меня такой.

А вот чужих невест топтать можно, думаю про себя. Но вслух не произношу, не хочу развивать дискуссию. Скорее бы домой.