Фрау Маман

— Твою мать! — выругалась Василькова и повторила более решительно, вспоминая, позволяя решимости заполнить все тело.

— Давай уже, Шумахер! — истерично заржала Иванова. — Если не выпьем через пару минут, меня от мандража разорвет.

— Приготовься, когда нас найдут, нам придет полный и безоговорочный пиздец, — успокоила Ира, и «Запорожец» вылетел из гаража под громкие окрики Виктора Степановича.

— Он придет в любом случае! — ликовала Мирослава, приложившись к банке.

Коробка передач переключалась с треском, мотор ревел, как реактивный двигатель. Отвалившийся глушитель, неудачно задевший кромку насыпи при выезде на центральную дорогу, остался на обочине. Блеск. Ничто не волновало орущих, визжащих в салоне под громкую музыку девушек. Свернув с главной дороги, они рванули по проселочным, поднимая клубы пыли за собой. А едва за ними мелькнул свет фар другой машины, как чувство азарта и погони перешло все допустимые отметки, выбив последний здравый смысл. Тут же старый, но шустрый автомобиль рванул через поля, с предусмотрительно выключенными фарами. Адреналин выплескивался через верх, а банка опустела уже наполовину.

Свою остановку они сделали, когда темноту за ними перестал разрезать отсвет преследования, у старого корявого дерева, которое стояло посреди степи, куда они выскочили, минуя площади, засеянные озимой пшеницей.

Маленький динамик, установленный на капоте, заводил хитами, разгружал от мыслей, проблем, боли, переживаний. Алкоголь пился, как компот, но уже хорошо пьянил разум. Они пели, кричали, кружились и танцевали. Смеялись, обнимались, целовались и валялись на траве, глядя на звездное небо.

— Дед, спасибо за тачку! — крикнула Ира в небо, приподняв руку с банкой вверх, и допила бражку.

— И-и-и-ир, — протянула хмельная Мирослава и перешла на визг: — Там… огни! Валим! Валим, быстрее!

— А-а-а-а! — подхватила подруга настрой и ломанулась к машине, подгоняя Миру: — Славунтич, быстрее! Сука! Как нас нашли?!

Трясущиеся руки Васильковой никак не могли завести машину, и она ругалась всеми известными грязными словами. Стартер не схватывал. Тем временем свет приближался, и уже слышалась работа двигателей.

— Блядь, Славунтич, бежим!

Бросив свой «антистресс», они бежали, куда глаза глядят, подгоняемые страхом и безудержным весельем, периодически спотыкаясь и падая, срываясь на истеричный хохот.

— Хрена с два они нас найдут! — смеялась Ира. — На все стороны не разорвутся.

— Знать бы еще, в какой стороне дом, чтоб самим вернуться, — покатилась со смеху Мира.

Но опасения оказались напрасны. В темноте огни деревни подсвечивали воздух, и они брели, радуясь опустошению, которое позволило дышать полной грудью.

Первая проснулась Ира, пытаясь понять, где она находится, щуря глаза от слепящего солнца, которое стояло в зените. Приподнявшись на локтях, она осторожно придержала Мирославу, которая пускала слюни на ее живот, лежа поперек, и осмотрелась: степь и… все, лишь букашки в траве стрекотали, радуясь своему непонятному счастью.

— Славунтич, — голова трещала от любого звука, особенно издаваемого собой, — вставай. Мы, кажется, крупно встряли.

С отпечатком замка от кофты подруги на щеке Иванова села, все еще не решаясь открыть глаза. Вчерашний сладкий напиток явно скис прямо во рту, а внутренности вибрировали, что не добавляло бодрости.

— Мы дети степи, — решила пошутить Ира, застонав, потирая виски.

— Что произошло вообще?

— Мы присели отдохнуть, — вспоминала Василькова, поднимаясь с земли и помогая встать подруге.

— И куда нам теперь? — зевая, потирая глаза, спросила спутница.

— Ни сном, ни духом… Не ебу вообще, — вытащив травинки из волос Миры, оглядывалась по сторонам Ира, силясь найти хоть какой-то ориентир.

— Земля круглая же? — так же озираясь, сказала Иванова. — Пойдем прямо и все. Выйдем на дорогу, а там спросим, куда мы попали.

— Как думаешь, мы вчера присели отдохнуть лицом к деревне или спиной? Так можно определить направление, — потерла переносицу и вздохнула.

— Я не помню, как мы вчера из гаража стартанули.

Небесное светило уже клонилось к горизонту, а они все брели, оставляя позади поля и лесополосы. Дикие ягоды, надо признать, еще совсем зеленые, дали хоть немного кислинки, отчего не так сильно хотелось пить, но очень хотелось просидеть остаток дня в туалете. Веселая история грозила перерасти в трагедию.

Ситуация изменилась, когда они вышли на луг, где мирно бродили и лежали коровы, а пастух сидел на траве, колдуя над хлыстом. Увидев живого человека, Ира заорала и стала махать руками. Идти мимо рогатого стада Мира боялась до дрожи в коленях, уж лучше еще два дня по степи бродить.

— А, это вы, гулены, — лениво протянул пастух, протягивая бутылку воды. — Натворили вы шума. Пол деревни вас ищет. Ох, не завидую я вашим жопам.

— Давно ищут? — нервно сглотнула Мирослава, отчетливо представляя Фрау Маман.

— Так со вчера и ищут. Вы своим драндулетом перебаламутили все село.

— Мы заблудились, — призналась Ира.

— Обождите чуток, скоро Федька приедет. Он молоко забирает перед тем, как я коров погоню.

Местный байкер подзатыльников насовал девушкам от души, не стесняясь, ругая их, на чем свет стоит. Так выяснилось, что вчера за ними поехали Виктор Степанович, Ромашка, Федя и еще хмырь на здоровой иномарке. «Бес», — подумали в унисон подруги и переглянулись.

Попросив спасителя ссадить их с железного коня поодаль от дома, они брели, чувствуя, как с каждым шагом ноги наливались свинцом. Невыносимо хотелось есть, мыться, спать и… бежать.

— Кто это стоит на дороге? — прошептала дрожащим голосом Мирослава, прекрасно узнавая силуэт с химией на голове.

— Кара Господня, — стиснув зубы, ответила Ира и крепче сжала в руке ладонь подруги.

К стоящей и ожидающей их приближения фигуре подошли еще две, и девушки остановились. Застыли, не в силах сделать шаг. Глупо, конечно, двадцатилетние, а боялись, как первоклашки.

Резкий сигнал клаксона позади напугал до прыжка на месте, а злополучная черная иномарка нагло и безжалостно подталкивала их вперед.

— В кольцо взяли, — засмеялась Ира, не выдерживая напряжения.

— Ладно! — твёрдо сказала Мира, упиваясь приливом героизма и потянув за собой подругу. — Пойдем каяться, с соплями, слезами и обещаниями исправиться. Все, конечно, вранье откровенное… И я ни о чем не жалею!

— Я люблю тебя, Славунтич, — кивнула Ира, расправляя плечи. — На всякий случай говорю, вдруг не выживем.