Интернет-романс

ГЛАВА 9

Январь пролетел в праздничном вихре. Праздником был каждый день: я просыпалась с улыбкой, оттого что в моей жизни присутствовал Миша Князев, нереально красивый, бесконечно любимый, самый лучший из всех мужчин на свете! Что-то происходило на работе, дома, но всё это проходило мимо меня. Мои дни складывался из обмена сообщениями в Ватсапе, ожидания звонков и встреч. То, что не имело отношения к Мише Князеву, не касалось и меня.

Пасмурным февральским утром мы ехали в наш загородный дом; конечно, конечно, он был домом Князева, а никаким не нашим, но в мыслях я его называла именно так. У меня там было своё кресло, свой плед, своя чашка тонкого полупрозрачного фарфора с весёлой надписью «Марусенька». Князев всё время молчал, а когда я заговорила, попросил не отвлекать его от дороги. Что-то у него не ладилось: был напряжен, безотрывно смотрел на пустое шоссе, хмурился. Молча доехали, молча вошли в дом, в молчании я пошла на кухню разбирать привезенные продукты. Я все расставила на полках холодильника, достала сковородку, чтобы жарить эскалопы — Миша не появлялся. Обычно он крутился вокруг меня, смешил, целовал, щекотал, а тут вдруг пропал. Я зашла в комнату, Князев неподвижно сидел в кресле, уставившись на напольную вазу.

— Мишунь, салат маслом или майонезом заправлять?

— Чем хочешь, — голос раздраженный, злой.

— У тебя что-то случилось? — подошла, попробовала обнять.

— Ты можешь оставить меня в покое! — не сказал, заорал Князев.

Он резко поднялся и ушел в спальню, хлопнув дверью. Такого никогда между нами не бывало, да и ни с кем у меня не бывало, чтобы ни с того, ни с сего накричали, демонстративно ушли. Может, я чего не так сделала? Если всегда сдержанный Миша Князев вспылил, значит, довели, а тут ещё я бестактно пристаю. Впрочем, в чем моя бестактность, неужели в том, что спросила причину плохого настроения? Неприятно, конечно, но, видимо, я чего-то за собой не замечаю — навязчивость, болтливость, надо себя контролировать. Вспомнилась песенка, которую в детстве много раз слышала у походного костра: «Всю себя измучаю, стану я самой лучшею, по такому случаю ты подожди…». Папа был заядлым туристом — песни под гитару и походные байки составляли его духовную пищу. Этим он донимал маму, читавшую журнал «Иностранная литература» и посещавшую все выставки в Пушкинском музее. А чем я доняла Князева?

Я приготовила ужин, разложила красиво на тарелках жареное мясо, как Миша любит, посыпала зеленью и аккуратно приоткрыла дверь в спальню:

— Мишенька, ужин готов.

Тишина, свет выключен. Может, спит… Пошла на кухню, посидела, подождала. Включила телевизор, но события на экране не могли отвлечь от нелепой ситуации, в которую я неожиданно попала. Была бы в Москве — собралась и поехала домой, но как добраться из поселка до электрички или автобуса, едущего в Москву, я не представляла. Налила чаю в свою красивую чашку и залюбовалась — какая же всё-таки классная у меня чашка: если повернуть донышко к свету, то проступает силуэт женской головы в высокой прическе, это означает очень хороший японский фарфор, а на красиво изогнутом боку среди изящных цветов написано по-русски «Марусенька». На заказ что ли для меня в Японии чашку сделали… Я подошла к спальне, приоткрыла дверь. Темно и тихо. Осторожно вошла, не включая света, разделась и легла, прислушиваясь к мерному Мишиному дыханию.

Мне снилось, что меня целуют, целуют лицо, шею, а потом почувствовала, что это не сон, а целуют наяву. Открыла глаза и увидела улыбающегося Князева.

— Ну, наконец-то! Я уже боялся, что это летаргический сон.

Мы сидим на кухне, пьем кофе и обсуждаем предстоящую лыжную прогулку.

— Мишунь, а чего это вчера было?

— Пятница.

— Ты понимаешь, о чем я? С тобой чего вчера было?

— Голова болела, лег спать пораньше. Марусь, не нагнетай!

Я и не нагнетала, мне было просто снова хорошо, но хотелось понять, что вчера произошло, почему на меня кричали. Хотя Дашка правильно говорит: «Не надо искать смысла там, где его нет». Всё-таки она у меня умница: жизненного опыта никакого, но здравомыслия намного больше, чем у меня; в кого она пошла? Наверное, это от Панкратова…

С этого хмурого февральского вечера у меня с Князевым начались странные конфликты. Нет, не конфликты — размолвки. Хотя какие это размолвки, когда на тебя орут, швыряют телефонные трубки, хлопают перед носом дверью — конечно, конфликты. Но конфликтуют из-за чего-то, а здесь просто вспышки раздражения, переходящие в ярость. Может, Князев псих-неврастеник, но тогда ему надо принимать какие-нибудь таблетки, но как про это сказать? Я постоянно пребывала в напряжении: периоды абсолютного счастья сменялись часами, а то и днями полного отчаяния. Ещё немного — и самой клиника неврозов понадобится.

Ни на работе, ни дома меня не прекращал мучить вопрос: а что, если Князев меня больше не любит? Я цеплялась за каждую возможность доказать себе, что сказки превращаются в реальность: мне повезло как никому и никогда — меня полюбил принц на белом коне.

Мы с Ириной словно поменялись ролями. Теперь не мне, а Ирине приходилось сочувственно слушать про незаслуженные обиды и непонятные размолвки. С ней я делилась своими сомнениями в надежде услышать, что очевидные вещи совсем не очевидны.

— Мне кажется, что я его чем-то раздражаю. Но пусть бы прямо сказал, что я не так делаю.

— Маша, не надо стараться ничего объяснять. Объясняя его поведение, ты это поведение оправдываешь, а следовательно, допускаешь, что можно так вести с тобой и в дальнейшем.

— Но я боюсь его потерять.

— А чего бояться? Он тебе за эти три месяца всю душу вымотал. Посмотри, на кого ты стала похожа: дерганная, взвинченная! Гнилой зуб надо сразу рвать. Если сегодня ешь говно ложками, значит, завтра будешь есть половниками. Обратного хода не бывает.

Я была полностью согласна с каждым словом Ирины, но прекратить отношения с Князевым было невозможно. Ведь я его любила. Всё, что было со мной прежде, даже отдаленно не напоминало моё нынешнее состояние. Я много раз читала описания всепоглощающего чувства, но считала это писательскими выдумками. А вот теперь и меня накрыло с головой.

В воскресенье мы с Чумой и Людочкой сидели в кафе у метро. Чума сияла как новый пятак: у неё начинался очередной роман. Возвращаясь ночью по тёмной улице, она познакомилась с бородатым Шуриком, которого приняла сначала за грабителя, но быстро поняла свою ошибку и взяла к себе жить. И вот мы сидим и слушаем рассказ о невероятно одиноком человеке, который пил, курил, ругался матом, но теперь рядом с Танькой превратился в прекрасного принца. Вот так, просто: подняла валявшейся под ногами булыжник, потерла, а он оказался бриллиантом. Понятно, что Людочка ей вложила по полной: Людочка не любит, когда у кого-то жизнь складывается удачнее, чем у неё самой. Наверное, несчастья окружающих дают Людочке твердую почву под ногами, доказывая, что жизнь устроена правильно. А когда тем, кто хуже (а хуже Людочки в последнее время почему-то стали все), достается лучшее — где же в тот момент находится справедливость?

— А если он такой хороший, почему его жена за дверь выставила? — вполне законно поинтересовалась Людочка.

— Потому что сука, — логично объяснила Чума.

— Собака бывает кусачей, только от жизни собачей. Представь, как надо было бабу довести, чтобы она так озверела и выгнала мужа из дома с вещами в мешке для строительного мусора, — не унималась Людочка.

— Люд, а чего мне думать, чего и почему у него с кем-то до меня было. Мне сегодня хорошо, а про завтра я завтра подумаю, — Чума безмятежно тянула коктейль и не поддавалась ни на какие провокации.

— Но как про будущее не думать? — зачем-то влезла я со своей перманентной проблемой. — Я как ни стараюсь, не могу не думать, что у меня с Князевым впереди.

Меня вовремя не остановили, а сама я уже не смогла остановиться. Видимо, в глубине души я ждала, что меня перебьют словами «глупости это всё, даже в голову не бери, у вас все будет отлично». Но девчонки сочувственно слушали, а когда я рассказала про Ирин совет послать Князева подальше, только презрительно фыркнули.

— Твоя Ира уже довыгонялась. Теперь решила тебе помочь, — Людочка презрительно скривила губы. — В кои-то веки встретился достойный мужик. У тебя с ним есть хоть какие-то перспективы изменить свою жизнь. Да, у Князева сложный характер, значит, надо искать компромиссы.

Вот уж не ждала от Людочки подобного — она всегда твердо советовала: гнать мужиков взашей не раздумывая.

— Чего ты всех слушаешь! Бросай — оставляй… Пусть всё идет как идет. Куда-нибудь само выведет, — Чума беззаботно улыбнулась. Её действительно всегда куда-нибудь выводило, вот у кого не жизнь, а сериал канала «Домашний».

Три подруги дали три совета: «гони в шею», «держи двумя руками», «расслабься, и всё само наладится» — все, желая мне добра, говорили правильные, но совершенно взаимоисключающие вещи. Я с каждой была согласна, только мнение моё менялось в течение суток по нескольку раз.

Когда на Восьмое марта я традиционно не получила от Князева никаких поздравлений, я уже почти не расстроилась. Поздравит, когда праздники пройдут, объяснив, что женщин надо ежедневно, а не раз в году радовать, или ещё какое-нибудь логичное обоснование приведет в подтверждение правильности своей позиции.

Вечером накануне праздника требовательно зазвонил телефон. Ожидала звонка от кого угодно, но не от Андрея Петровича. Днём весь отдел затаился, предвкушая обсуждение, чем Андрей Петрович меня поздравит с Международным женским днём — ничем не поздравил. Думала: всё, слава богу, история ухаживаний завершилась — «минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». Так вот нет, Андрей Петрович позвонил вечером, когда я была уже дома:

— Маша, с наступающим женским праздником!

— Спасибо, Андрей Петрович, — чуть не добавила «и Вас также», но вовремя осеклась.

— Маша, хотелось бы Вас лично поздравить.

Ну, что на это скажешь? Успокойтесь, Вы и так лично поздравляете, а не через автоответчик. Но так ответить было неудобно, и я предпочла промолчать. Андрей Петрович слушал моё молчание достаточно долго, я даже подумала, что нас разъединили, и кашлянула в трубку. Вероятно, приняв моё покашливание за ответную реплику, Андрей Петрович продолжил:

— Если Вы не возражаете, мы могли бы завтра вместе отпраздновать этот праздник.

Отпраздновать праздник — масло масляное, со школы помню, что так говорить нельзя.

— Андрей Петрович, большое спасибо, мне очень приятно, но, к сожалению, я завтра никак не смогу.

— Тогда давайте перенесем на другой день, когда Вы сможете.

Приглашает, будто с партнерами о переговорах договаривается.

— Хорошо, Андрей Петрович. Я сейчас не готова Вам ответить, поскольку не знаю, когда буду свободна. Ближайшие дни помогаю маме делать ремонт, — про ремонт я, может быть, и напрасно добавила. Но никакой более удачной отмазки в голову не пришло. Не рассказывать же ему, что все праздничные и послепраздничные дни я планирую провести в ожидании звонка от Князева.

Девятого марта мы с Ириной обсуждали тех, кто помог нам убить праздник.