Интернет-романс

ГЛАВА 12

В воскресенье утром позвонила Чума:

— Не понимаю, где наш одноклассник затерялся. Я всех, кого могла, обзвонила. Ни его адреса, ни родителей его ни у кого нет.

Подруги были в курсе, что Князев исчез, но особого волнения не испытывали. Чума хоть и взялась из сочувствия помочь мне в поисках, но при этом заметила: «Ну, из-за серёжек поищем, других причин его разыскивать нет». Серьги, конечно, произвели фурор. Одевать я их побоялась, но сообщила подругам, что Князев мне сделал подарок за полмиллиона. Чума аж подпрыгнула: «Что бы это могло быть? Всё, что я знаю, стоит намного дешевле». Людочка, разумеется, заметила, что одевать такую дорогую вещь опасно, ведь я пользуюсь общественным транспортом, где мне оторвут серьги вместе с ушами, но признала, что это хорошее вложение и что в случае необходимости их всегда можно продать.

Подарок Князева лежал в бархатной коробочке, а даритель на связь не выходил.

— Слушай, ты на праздники дома не кисни, — продолжила телефонный разговор Татьяна, — а поезжай-ка с нами на шашлыки.

Мне совершенно не хотелось ехать на майские с компанией Чумы за город, но я почему-то согласилась.

Утром Первого мая за мной заехала Чума со своим новым избранникам. Это был тот самый, случайно встреченный поздней ночью Шурик, о котором Татьяна нам рассказывала ещё в феврале. Шурик был похож на дядюшку Ау из старого мультика — нечёсан, бородат, в каком-то армейском камуфляже, но при этом на новом джипе, который, как я узнала от Татьяны, назывался «полноприводный внедорожник Сузуки». А как называлась машина Князева, так и я не узнала у него. Видимо, Чума внимательнее к интересам своего любимого.

Как выяснилось, мы поехали не просто на шашлыки, а на джиперские покатушки, где жарка мяса была далеко не главным событием, основным было катание по бездорожью, вытаскивание на лебёдке застрявшие в грязи машины и прочие непонятные мне забавы. Чума, счастливая, носилась с фотоаппаратом, снимая этот автомобильный беспредел, а я не выпускала из рук мобильник, вдруг именно сейчас Князев позвонит.

— Джипер — это, прежде всего, утонченная творческая натура, а уже потом — грязная пьяная скотина, — рядом со мной остановился невысокий круглолицый парень, чем-то неуловимо похожий на Андрея Петровича.

Я на всякий случай улыбнулась, вероятно, это была шутка.

— Андрей, — представился незнакомец.

— Маша, — кивнула я. — А Вы случайно не Петрович?

— Нет, Алексееич.

— Странно, а очень похожи на Петровича, — вырвалось у меня, впрочем, над словами я не думала, меня мало интересовала эта беседа: в телефоне пискнул Ватсап. Но это опять был не Князев, а первомайская картинка от Алевтины. А я про коллегу даже забыла. И ещё про многих забыла.

— Извините, мне надо знакомых поздравить, — я отошла от Андрея и занялась отправкой первомайских поздравлений.

Ко мне подошла Чума:

— Дюха, про тебя спрашивал, — она кивнула в сторону отошедшего к мангалу Андрея, — я сказала, что ты девушка свободная и твой телефон дала.

— Почему свободная? — я почти закричала. — У меня Миша есть, и никто больше не нужен! Забери мой телефон и никому больше не давай.

— Действительно, твой номер никому не нужно давать, только психиатру, — пожала плечами Татьяна.

Обратная дорога неожиданно порадовала молодой весенней красотой: ветки, окутанные дымкой первой зелени, на фоне весёлого майского неба говорили, что впереди ждёт только хорошее и что каждый день будет лучше предыдущего. Шурик рассуждал о грейдере и дорогах в целом, Чума слушала его так, словно он ей стихи о любви читал, даже дополнения какие-то по теме вставляла. Я же неотрывно следила за мобильником: ловит — не ловит. Вдруг Князев звонит, а на этом участке билайн не принимает, но входящих вызовов не было. Скорее приехать в Москву и ещё раз попытаться выяснить, что происходит, может, с человеком беда, а я сорвалась, уехала, а должна была рядом с любимым быть.

В квартире стояла тишина. Ни Дашки, ни записки на столе. Позвонила ей на мобильный, и он тотчас же весело заиграл из прихожей. Господи, да что это происходит! Звонила Ирина, но я не стала с ней говорить, вдруг Дашка позвонит, а телефон занят. У Артема и Насти, Дашкиных друзей, телефоны не отвечали, как у Князева. Может, я разучилась номера набирать…

Поздно вечером позвонила Людочка.

— Смотрела сейчас «Завтрак со звездой»?

— Какой завтрак в одиннадцать вечера! Да и вообще, я эту передачу не смотрю.

— Это повторение за субботу. Там они в гостях у певицы Марусеньки были.

— А что, есть такая?

— Наверно, раз по телевиденью показывают, но не в этом дело, я случайно включила — а там Князев, Марусенькин жених.

— Не поняла. Какой Князев?

— Наш одноклассник и твой близкий друг Мишка Князев. Сидит такой в кадре, утренний кофе пьет. Марусенька рассказывает, что они два года любят друг друга, а теперь узаконивают отношения, к свадьбе готовятся. Ты не знаешь, это из-за неё его жена выставила?

— Может, это такой пиар-ход. Она себе так рекламу делает?

— С кем рекламу? С Князевым? Он у нас что — эстрадная звезда, крупный политик? Его кроме нас и певицы Марусеньки никто и не знает.

Но этого не могло быть, это какой-то телевизионный розыгрыш, а может, актер с внешностью Князева. Дашка не раз говорила, что Князев с его данными должен сниматься в Голливуде.

— А с чего ты взяла, что это Князев. Может, кто похожий. Его сейчас и в Москве нет. У него телефон вне зоны действия.

— Выключенный телефон совсем не означает, что владельца нет в Москве, — отчеканила Людочка.

Положив трубку, я кинулась к компьютеру искать на Яндексе певицу Марусеньку. Реально существует такая певица, где кому поет непонятно, но имеет свой сайт с форумом для поклонников. Открыла фотографии: ничего так певица Марусенька, смазливенькая. На кого-то очень похожая. Ну, конечно, прямой нос, по-детски круглые щеки, это же я, только в лучшем, отфотошопленном варианте. «Я так люблю Марусеньку. Я ею брежу, хочу жить без неё, но не получается…». Значит, слова, которые окрыляли меня, были про неё, про настоящую Марусеньку, которой бредил Князев, которая гонит его, а он без неё не может, ведь Марусеньку никто ему не заменит. Марусенька — на редкость дурацкое имя, а Князеву оно казалось прекрасным, он и меня поэтому так называл, хотя я никогда, по его мнению, не сумею смеяться и прищуривать глаза, как эта девушка на фото.

А вот снимок на летней веранде со шторами в крупную ромашку, певица держит чашку, красивую, изысканную фарфоровую чашку, на которой четко просматривается весёлое имя Марусенька. Держит мою чашку, нет, не так, правильнее теперь будет сказать, это я держала её чашку. А вот и фотографии с женихом — Князев нереально красив, когда прижимает девушку к себе и улыбается одновременно и ей, и в объектив. Как это ему удалось? Видимо, профессиональный фотограф помог. Я зажмурилась и только тут поняла, что давно уже плачу, плачу, до щипанья в глазах, до распухших губ. В замке повернулся ключ — Дашка вернулась.

— Мам, ты чего? Ты из-за меня?

Я не могу ничего сказать, пытаюсь, но через всхлипывания слова не проходят.

— Мам, перестань. Я у Катькиного подъезда с ребятами стояла. Ну, не плачь. Я никогда без мобильника не уйду. Я вообще вечером из дома не уйду!

Я прижимаю Дашку к себе, целую её волосы: вот он, мой родной комочек жизни, вот оно, ради чего я живу. И черт с этими Марусеньками, Князевыми, главное, что есть эта девочка с тоненькими пальчиками, главное, чтобы не обидели её, а я как-нибудь, я справлюсь. Как Чума говорит: «и не такие нас бросали, и не таких мы разлюбляли». Дашка уставилась на монитор:

— Ты чего? Марусеньку слушаешь?!

— А ты эту певицу знаешь?

— Какая это певица? Полный отстой. Вот лучше это послушай.

Дашка защелкала клавишами мыши, а у меня перед глазами всё стояла певица Марусенька с моей чашкой в руках. Вернее, со своей чашкой. И вся эта история была её историей — историей певицы Марусеньки, а я так, даже не второстепенный герой, а случайно попавший в кадр представитель массовки. Надо было срочно кому-то все это рассказать. Но время за полночь: ни Чуме, ни Ирине не позвонишь. Но если я не выплесну переполняющее меня отчаяние, я им захлебнусь. В Дашкином телефоне запищало сообщение, и дочь рванула на кухню отвечать, а я открыла «Мой мир».

Мария 23:48

Миша, извини, что гружу тебя этим негативом, но я не знала, что может быть так плохо. Обидно осознавать себя полной идиоткой, которой попользовались, а потом стряхнули, как соплю с пальца. Обидно не то, что меня обманули, а то, что я обманывалась. Жить совсем не хочется.

Нажала на кнопку «отправить» и выключила компьютер.

Я легла и моментально провалилась в сон, но через полчаса проснулась и поняла, что больше уже не усну, а буду думать про Князева и певицу Марусеньку до тех пор, пока не свихнусь.

В девять утра раздался телефонный звонок. Это была Чума:

— Ну, ты как?

Людочка и Чуме вчера тоже позвонила и доложила про «завтрак у звезды». Чума с ходу зарифмовала звезду, а заодно и Князева с Марусенькой.

— Машунь, это только первую неделю тяжело, а потом легче будет, а через месяц степ-бай-степ опять человеком станешь. У тебя просто организм на расставания незакаленный, вот ты и растерялась. А так, с каждым разом восстанавливаешься всё быстрее, — утешала меня подруга.

Я смутно помню, как собирала Дашку к бабушке на дачу, смотрела телевизор, автоматически гладила бельё, ещё что-то делала, вернее, пыталась что-то сделать, когда раздался продолжительный звонок. Я метнулась в коридор, решив, что приехал Князев. Зачем ему приезжать — подумать не успела. Но за дверью стояли Людочка и Чума.

— Вот решили навестить больного друга.

Девчонки сразу прошли на кухню, поставили чайник, и как-то подчеркнуто спокойно начали разбирать принесенные пакеты. Это помыть, это в холодильник, этот йогурт сейчас съешь, понимаем, что не хочется, а надо. Людочка принесла ещё каких-то успокоительных таблеток на первое время:

— Потом ещё долго депрессовать будешь, накатывать станет волнами, но уже не так остро, главное, первых две недели прожить. Будешь пить по полтаблеточки каждый день — боль останется, но острота снимется.

Чума решительно убрала таблетки в Людочкину косметичку, откуда та их и достала:

— Какие ей таблетки! Посмотри на неё, она же из-за этого кобеля всю пачку сожрет — отнять не успеем.

А вечером мы с Людочкой и Чумой сидели на моей кухне и пили водку. Вообще-то, я водку не пью, но Чума объяснила, что это необходимо, поскольку ничем другим в данной ситуации не поможешь. Хорошо, что Дашка уехала с бабушкой на дачу и не видела, как я плачу пьяными слезами, повторяя: «За что он так со мной! Почему нельзя было по-человечески!».

— Ну, не скажи. Он тебе на прощанье серьги за пол-ляма отвалил, — возражала Чума. — Мне Сидоров даже чашки не оставил, всё сгрёб.

— А у меня Игорь, когда к шалаве ушёл, даже квартиру делить хотел, а у нас ведь две доченьки, два ангелочка — только спьяну можно назвать Людочкиных дочерей ангелочками, — а Мишка твой такой молодец!

Потом мы по очереди звонили Князеву с моего мобильника, чтобы высказать ему «всё». Но Князеву было не дано узнать «всего»: он находился, как обычно, вне зоны действия сети. Поэтому мы позвонили Сидорову, бывшему мужу Татьяны, чтобы рассказать ему, какой он подлец.