Ты — Моя Вера

Глава 7

Анне привезли немецкий инструмент известной марки мирового исполнительского класса премиум August Förster оттенка слоновой кости. В родительском доме у нее был элитный рояль Fazioli сатинированного белого цвета. Но подаренный Волковым инструмент превосходил по тону звучания ее прошлый. Прекрасные басы — глубокие и чистые. Верхние ноты блестяще-звонкие, тонкие, простые и ясные. Инструмент этой марки был словно “Феррари” мира роялей!

Анна так обрадовалась и горячо поблагодарила Станислава Георгиевича за такой щедрый подарок. Он же сухо сообщил, что ее восстановили в консерватории, и, несмотря на пропуски, ей не придется повторять целый учебный год. Охрана, сопровождавшая девушку на каждом шагу, заметно поубавилась после свадьбы. И Анна легко стала посещать занятия. Ректор консерватории самолично встречал ее на пороге учебного заведения, всячески лебезил и обещал любую поддержку, которая возможна с его стороны. Девушка догадалась, что Волков ему слишком хорошо заплатил.

Так же после шумной огласки в прессе их бракосочетания активизировалась большая часть ее бывших подруг. Все поздравляли со свадьбой и звали на дружеские посиделки. Анна вежливо, но твердо всем отказывала. Это раньше она не понимала или не замечала, какие именно люди ее окружают. Теперь-то девушка знала наверняка копеечную цену таким “приятелям”.

В один из дней она столкнулась с Кирой, которая после окончания школы поступила в ту же консерваторию, только на джазовое отделение. Подруга, которая после похорон родителей резко пропала, еще месяц назад, завидев Анну в учебном заведении, отворачивалась и делала вид, будто ее не знает. Теперь же Кира кинулась к ней с распростертыми объятиями.

― Аня, привет! Так давно тебя не видела! Слушай, поздравляю! А чего на свадьбу не пригласила? — затараторила она, словно ничего не произошло.

― Здравствуй, Кира. Извини, я опаздываю. Меня ждут, — сухо ответила Анна, кивнув в сторону подходящего к девушкам охранника.

― И что, даже на лучшую подругу времени не найдешь? — язвительно спросила Кира.

― Извини, — отчеканила Анна, развернулась и направилась к выходу.

― Это, типа ты снова крутой стала, да, Аня? Отхапала себе богатого Буратино, вернула бабло и теперь нос воротишь? — извергала яд ей в спину Кира. — То, что ты теперь сосешь олигарху, не делает тебя лучше других, поняла, подруга?!

Анну передернуло от грязных слов и лицемерия Киры. На языке вертелся обидный ответ, но она была выше этого, поэтому решила просто не обращать внимания на мерзость подруги. Ее родители старались оградить Анну от любой грязи, неурядиц и людской подлости. Дочь они воспитывали в принципе правильно, учили поступать по совести, быть человечной, порядочной, хранить честь и достоинство. Однако родители совершенно не подготовили ее к суровым реалиям жизни. Анне пришлось быстро снять розовые очки. «Друг» отца оказался подонком, который ее обокрал, «лучшие» подруги общались с ней до тех пор, пока она была богатой наследницей, а у ее семьи было высокое положение в обществе. Убийца ее родных вполне вальяжно себя чувствовал на ее же свадьбе и даже толкнул поздравительную речь. А ее муж-олигарх не постыдился привести свою любовницу прямо на торжество.

Со дня вступления в брак Анну не отпускала пронзительная тоска и гнетущее одиночество. Может, не надо было соглашаться? Да пусть бы все враги отца подавились ее деньгами! Ей было бы намного лучше, чем не спать ночами, часами ворочаясь в постели и быть не в состоянии избавиться от мучительных фантазий, в которых Станислав Георгиевич целует и обнимает другую женщину. После свадьбы Волков еще ни разу не ночевал дома и заезжал в особняк лишь на пару часов, затем отправлялся по делам. Анна вся извелась от нестерпимой злости и жгучей ревности. У нее даже появились синяки под глазами. И сколько бы девушка не повторяла себе, что у них фиктивный брак, но острое жжение в груди не прекращалось ни на минуту.

Анна собрала всю свою побитую волю в кулак и старалась не плакать. Она даже провела несколько часов, разглядывая себя в зеркале. А, может, Армине права, и она слишком худая? Может, поэтому она совершенно не нравится Станиславу Георгиевичу? Его Настя обладала более пышными формами, но разве наличие шикарной фигуры главное? Разве только поэтому мужчины проявляют симпатию к женщинам? Ведь этого же явно не достаточно, чтобы заинтересовать мужчину! Чего же Анне не хватало? Почему ее муж даже не смотрел на нее, когда ненадолго заезжал домой, и едва перекинулся с ней парой фраз за все это время?

Мама всегда говорила, что ни в коем случае нельзя липнуть и бегать за понравившимся тебе кавалером. Только вот она забыла упомянуть, что делать, если у мужчины есть другая, а Анну он практически не замечает, а иногда даже явно игнорирует. Мама неоднократно повторяла, что женщине ни в коем случае не следует терять достоинство, унижаться, а необходимо проявлять гордость. Но Анна никак не могла понять, разве терпеть и молчать, как она теперь, лучше? Разве в этом состоит проявление ее женского достоинства?

― Фиктивный брак, он мне никто, он не мой настоящий муж, — повторяла девушка про себя. Это стало ее новой ежедневной аффирмацией. Только вот даже психологи врут, так как попытки убедить себя, что она не имеет право на объект своего вожделения, ни к чему не приводили. Девушка продолжала мучиться и страдать, а ее достоинство в принципе никому не было нужно.

Вернувшись домой после занятий, Анна услышала разговор Армине с кем-то по телефону.

― Красавица?! Она не только красавица, она еще и умница какая! Ага, на одни пятерки учится. А как играет на своем пианино! Боже, я плачу! Да… нет, она не такая как все эти современные профурсетки!

Армине действительно лила слезы, когда Анна занималась. Однажды она сказала, что у девушки душа настоящей армянской женщины, когда Анна специально для нее исполнила вальс «Маскарад» композитора Арама Хачатуряна. Армине единственная, кто интересовался девушкой. И даже проверяла ее оценки, как мама. Пожилая женщина словно воспряла духом после их свадьбы. Наверное, ей тоже было одиноко в этом огромном большом и холодном особняке. А с приходом Анны у нее появились новые заботы и одна живая душа рядом.

― Ой, все, мне пора. У меня ребенок с учебы вернулся, сейчас кормить буду, — быстро распрощалась с собеседницей экономка и стала накрывать на стол. — Смотри, что я тебе принесла, — сообщила Армине и подвинула к ней фотоальбом с детскими фотографиями. — Это мой Сурен, — она указала на фото, на котором был запечатлен маленький мальчик с серыми глазами и русыми волосами. Станислав Георгиевич в детстве был очень красивым, но почему-то слишком угрюмым. От детского фото сквозило жутким одиночеством и необъяснимой горечью. Анна даже слегка поежилась от пронзительной печали на лице у этого явно несчастного ребенка.

― А почему «Сурен»? — спросила девушка.

― С армянского это имя значит «божественный», — ответила Армине. — Так и есть. Моего мальчика мне Бог послал. С восьми лет его воспитываю. Вон какой вымахал! Слава Богу, дожила до его свадьбы. И не побрезговал меня, старуху безродную, пригласить. Другой бы на его месте постеснялся, а мой Сурен нет, он не такой! — с гордостью заявила она. По тому, с какой материнской нежностью Армине говорила о нем, Анна поняла, что она действительно считает его своим сыном. А то, что Волков многое позволял своей экономке, лишний раз доказывало, что и он безмерно любит эту женщину.

― Армине, ты же понимаешь, что у нас фиктивный брак? — уточнила Анна, отодвинув от себя фотографии.

― Вай, слово-то какое, модное! Фиктивный! — воскликнула Армине. — Вот молодежь напридумывала! Брак есть брак. И еще вас с Суреном надо повенчать. Вот я своего Карена повенчала, и все! Гулять гуляет, а из семьи никуда не уходит!

― А зачем же он женился?

― Как зачем? Я сказала! — объяснила Армине. — Я его на приличной женщине еще в двадцать лет женила. А что?! Знаю я его кобелиную натуру. Всем своим бабам детей понаделал бы, а я потом по всему городу должна бегать, чтобы внуков увидеть? А так с одной Нарине четверых родил, и никуда он от нее не денется.

Анна на мгновение задумалась. Нет, она знала, что где-то существуют мужчины, которые изменяют своим женам. Только она никогда не предполагала, что это произойдет с ней! В ее семье ни разу не поднималась тема ревности. Ее родители уважали друг друга, и она даже представить себе не могла, чтобы ее мама, такая красивая и утонченная, стерпела бы наличие у отца другой женщины! А вот Анне приходилось. А что бы она заявила Волкову? Потребовала бы перестать видеться с его Настей?! Ну, уж нет! Анна в жизни не опустится до унизительного разговора о его любовнице. И что бы он ей ответил? Наверняка бы напомнил, что Анна ему по сути никто, а женой является только на бумаге.

― А у меня завтра экзамен, — Анна решила перевести тему, чтобы не разрыдаться на глазах у Армине. — Это будет концерт. Ты придешь ко мне на выступление? Оно продлится пару часов.

― Вай, принцесса! Я не могу сидеть больше двадцати минут. У меня геморрой. Вот ты там, когда играешь у себя, я слушаю, и по дому что-то делаю. Такая красота! А когда ночью брынькаешь, так я из комнаты своей слушаю, и так мне хорошо спится. И на душе спокойно, — ответила Армине и продолжила болтать о всякой ерунде.

Анна расстроилась. Ее родители всегда присутствовали на всех ее выступлениях, начиная с музыкальной школы. Ни разу ни одно не пропустили и безмерно гордились ее достижениями в музыке. А теперь? Для кого Анна будет стараться завтра?!

― Принцесса, ты чего загрустила?! Ты Сурена пригласи! — внезапно предложила Армине.

― Нет, мне удобно, — Анна смущенно передернула плечами.

― Что значит неудобно?! — возмутилась Армине. — Он тебе муж или кто?! Пусть поднимет свою задницу со стула и пойдет на концерт жены! Ему полезно хоть иногда выныривать из своих бумаг!

Воодушевившись поддержкой Армине, Анна решилась пригласить Станислава Георгиевича на открытый концерт в консерватории. Теперь он оплачивал ее счета за обучение, должен же он узнать, за что отдает огромные деньги! Бурная девичья фантазия разыгралась, Анна прикрыла глаза и представила, как Станислав Георгиевич принесет цветы на экзамен. Даже не огромный букет, а пусть будет одна роза на высоком стебле. Белая или розовая. Анна отыграет программу, встанет, поклонится зрителям, а он, такой красивый, в элегантном сером или темно синем костюме, выйдет из зала и вручит исполнительнице цветок. Естественно, она раскраснеется как спелый помидор от смущения, но это было бы изумительно! На концерте Анна должна была исполнить любимую мамину “Элегию” Сергея Рахманинова. А это нежное, но вместе с тем пронзительное, глубокое произведение, не могло никого оставить равнодушным. И возможно, Станислав Георгиевич смог бы разглядеть в ней молодую женщину и снова бы посмотрел на нее как тогда, месяц назад в конференц-зале. А вдруг он даже позовет ее на романтическое свидание?!

Девушка влетела в спальню, и, порхая по комнате от вспыхнувших надежд, быстро приоделась и нанесла легкий макияж. Через каждые пять минут она выглядывала в окно в ожидании и тщательно проигрывала в голове слова, которые собиралась ему озвучить. Анна прождала своего мужа до трех часов ночи. Когда на вид уставший Волков зашел в дом, в гостиной его встречала растерявшая изначальный запал молодая супруга.