Четыре души

Глава 11

Мы так и засыпаем, крепко прижавшись друг к другу, а когда просыпаемся утром, я понимаю, что мне не приснился кошмар. Это утешительная мысль, и она заставляет меня понять, насколько важно присутствие Джейса в моей жизни.

Я люблю его так сильно, что иногда это почти невыносимо больно.

Потому что, если я потеряю его снова… не думаю, что переживу это.

Я не думаю, что захочу этого.

Он все еще спит, поэтому я переворачиваюсь на спину и извиваюсь, пока моя задница не прижимается к нему, намереваясь подремать еще немного. Но мое движение, должно быть, разбудило его, потому что очень скоро я чувствую, как его утренний стояк сильно упирается мне в попку, а его руки лениво бродят по остальному моему телу.

— Я тебя разбудила? — шепчу я.

— Нет, — отвечает он, вжимаясь в меня своей эрекцией.

Я улыбаюсь, тянусь вниз и просовываю руку за пояс его трусов, чтобы обхватить член рукой.

— Хочешь, я оставлю тебя в покое, чтобы ты мог снова уснуть?

— Боже, нет, — простонал он, двигая бедрами так, чтобы его член скользил вверх и вниз в моей хватке.

Свободной рукой я стягиваю трусики и снимаю их, когда они оказываются у лодыжек. Джейс охотно отвечает, отталкивает мою руку и прижимает меня животом к кровати.

— Так нормально? — спрашивает он, и какая-то часть меня умирает внутри.

Я ненавижу, что он чувствует, что должен спрашивать меня каждый раз, когда мы касаемся друг друга, но я точно знаю, почему. После того, что он увидел, ему, вероятно, придется спрашивать до скончания времен.

— Будет через мгновение, — легкомысленно говорю я, приподнимая свою задницу, чтобы потереться о кончик его члена. Он громко дышит, раздвигая руками мою задницу, и через мгновение я чувствую, как он пристраивается к моей щели.

— Боже, ты такая мокрая, — говорит он, скользя головкой своего члена по моей влажной киске. Я стону.

— Хватит меня дразнить, — скулю я.

Он смеется, проникая в меня одним грубым, быстрым движением. Я громко стону, чувствуя, как сжимаюсь вокруг него. Он входит и выходит, все быстрее и быстрее, пока единственным звуком не становится наше учащенное дыхание и звук соприкосновения кожи с кожей.

После этого мы лежим вместе, сплетя ноги, переводя дыхание.

— Черт, — говорит Джейс. — Я не надел презерватив. Оба раза.

— Все в порядке, — говорю я, рассеянно играя с его рукой. — Я принимаю таблетки.

Я жду, когда он начнет задавать новые вопросы. Чтобы спросить меня об ужасных вещах, например, о том, надевал ли его отец презерватив все те разы, но, к счастью, он этого не делает.

Он хрупок, этот наш мир, но пока он длится?

Это чертовски прекрасно.

Пока Джейс готовит нам завтрак, я кусаю пресловутую пулю и звоню Эллиоту. Я нервничаю, так нервничаю, что у меня дрожат руки, когда набираю номер тату-салона со стационарного телефона. Я все еще не приобрела новый телефон после того, как Джейс разбил мой в порыве гнева. Эллиот отвечает на третьем звонке, и я улыбаюсь, услышав его голос.

— Эл, — говорю я, моя улыбка настолько широка, что он, наверное, может ее услышать. — Это Джулз.

Возникает пауза, и я слышу, как он прочищает горло.

— Привет. — Его тон осторожный, отстраненный, и я пытаюсь заполнить неловкую тишину.

Слова вылетают у меня изо рта еще до того, как я понимаю, что говорю.

— Я просто хотела позвонить и сказать, что сожалею о той ночи. — Мое сердце болезненно стучит в груди, и я очень внимательно слежу за Джейсом, пока он переворачивает яйца на кухне.

— Ага.

— Я не должна была заставлять тебя уходить. Мне жаль, Эллиот. — Я плохо умею извиняться. Они всегда выходят неловкими и натянутыми.

— Да, хорошо, — говорит он. — Я, вроде, как ворвался, и прервал тебя, так что это не только твоя вина.

— Ты просто хотел убедиться, что со мной все в порядке, — быстро говорю я, испытывая облегчение от того, что он заговорил и что он не кажется слишком злым на меня.

— Как любовничек? — спрашивает Эллиот, усмехаясь. — Надеюсь, его миловидное личико не слишком подпорчено.

Я закатываю глаза, слыша в его голосе явное удовольствие от того, что он разбил лицо Джейсу.

— Ты бы видел другого парня, — шучу я.

Наступает короткое молчание, и пока я думаю, как его заполнить, Эллиот делает это за меня.

— Ты звучишь… счастливо, — говорит он, и звучит это совсем «не счастливо». Что убивает меня.

— Да, — говорю я с трудом. — По крайней мере, я так думаю. Так и будет. Когда я уберу Дорнана и других его сыновей. Тогда я наконец-то смогу быть свободной.

Я слышу, как Эллиот прочищает горло.

— Знаешь, ты тоже сделал меня счастливой, — тихо говорю я. — Ты знаешь?

Снова тяжелое дыхание.

— Да, — отвечает он. — Но затем я просто пошел и все испортил.

Я хихикаю, но в этом звуке нет юмора. Это похоже на нечто среднее между сухим рыданием и всхлипыванием.

— Я все испортила, Эл. Но это мило с твоей стороны — взять вину на себя.

— В любое время.

— Мне нужно идти, — тихо говорю я,

— Я всегда буду рядом с тобой, ты ведь знаешь это, правда? — Его дыхание тяжелое. Его слова отягощены всем.

— Да, — шепчу я. — Всегда.

— Но, Джулз, — продолжает он, его тон заставляет меня затаить дыхание. — Мне нужно, чтобы ты не звонила мне какое-то время, хорошо? Если только ты не в беде, или что-то в этом роде, но в противном случае, просто… мне нужно немного пространства, хорошо?

Я сглотнула. Не плачь.

— Хорошо, — шепчу я, и тут линия обрывается.