Адлан

Глава 20

В жизни Кирилла все только — только начало налаживаться, когда гром грянул оттуда, откуда ожидался меньше всего. Макаров был почти уверен в том, что его отец успокоился и отступил от мысли карать его любовника всеми возможными способами. Ему казалось, что мать сумела убедить его в том, что все хорошо, и он счастлив с Адланом.

Ей, он почему — то решился рассказать все, хотя до этого всегда был ближе с отцом. Ольга поняла и поддержала сына, решив, что раз ее Кирилл простил своего обидчика, значит, тот это прощение заслужил. Более того, она прекрасно понимала влюбленность своего сына — в свое время она бы тоже ни за что не оступилась от его отца.

Кирилл, наконец, был спокоен, все проблемы, казалось, были позади — разногласия с Адланом, страх перед его семьей, страх перед собственным отцом, учеба, жуткие экзамены и допросы подруг. Все начало налаживаться постепенно — сначала они с Османовым помирились и перестали беспричинно ссориться, затем мужчина познакомил его со своей семьей, что несказанно обрадовало Кирилла.

Более того, он понравился и брату, и сестре Адлана, в этом он был уверен. Впрочем, это было взаимно, и Диана, и Руслан, и маленький Артем его также очаровали. У него даже мелькнула мысль о том, что они могут стать хорошими друзьями.

Все изменилось неожиданно. Они вернулись с Адланом в Питер, где последний решил задержаться на несколько дней, чтобы провести их со своим любимым, но их планам не суждено было сбыться. Макаров совершенно позабыл о том, что дубликат ключей от его квартиры находится у родителей и воспользоваться им можно в любой момент.

Надо заметить, что Влад выбрал не самый подходящий момент вторгаться жилище сына с целой группой людей в форме, но не это было самым страшным. Кирилл наконец понял, что натворил он сам и его отец.

Ни его крики, ни мольбы, ни угрозы — ничто не возымело эффект. Его отец был тверд как никогда, он не собирался отступать от намеченного — его целью было посадить ублюдка за решетку на долгие годы и наконец, он смог подкопаться к Османову.

— Папа, прекрати все это! — Макаров размазал слезы по щеке и уставился в окно, из которого можно было наблюдать за тем, как Адлана сажают в полицейскую машину.

Спускаться с ним вниз Адлан ему не разрешил, потребовав от Влада лишь минуту для разговора с разгоряченным Кириллом, которого поспешил заверить в том, что все будет в порядке.

— Ты не можешь так поступать со мной! Я только начал ощущать себя счастливым, у нас все наладилось, а ты решил все разрушить! — в истерике прокричал младший Макаров. Влад лишь хмыкнул, но ответить все же решил.

— Ты не понимаешь, что творишь! Этот странный человек затуманил тебе разум, ты влюбился в его смазливую оболочку, не более того! В нем ведь нет ничего, за что можно было бы любить!

— Да как ты не понимаешь?! — взвился юноша, которому беседовать с отцом казалось просто пустой тратой времени.

— В нем нет доброты, целеустремленности, порядочности, справедливости, честности… он ничего не добился сам, все, что у него есть — куплено на деньги богатеньких родителей. А как ты думаешь, у них эти деньги взялись честным путем? Нет, у них вся семейка одинаковая!

— Что ты несешь?! — взревел Кирилл. Какая к черту была разница, у кого каким образом появились деньги, если они с Адланом наконец были счастливы. — Ты… ты… — Макаров начал задыхаться от съедавших его эмоций. — Если ты не прекратишь это, я обещаю сделать все, чтобы ты пожалел об этом!

— Мой родной сын угрожает мне? — удивленно протянул мужчина. Всегда добрый, покладистый и рассудительный Кирилл на глазах превращался в маленького, озлобленного зверька, каким его сделал этот моральный урод, которого сын называл «возлюбленным»!

— Ты думаешь ты такой правильный? А ты… ты честно заработал все свои деньги? — отчаянно прошептал парень.

— Кирилл… — ошарашенно пробормотал Влад. — Что ты такое говоришь?

— Скольких убийц, насильников, воров и мошенников ты защищал? Скольких из них выпустили на свободу благодаря твоему умению находить лазейки в несовершенном законодательстве? Ты ведь не будешь лгать мне и говорить, что за годы практики защищал только невиновных? Это ведь неправда! Какая у тебя ставка?

— Прекрати, Кирилл! Сейчас же!

— С кого ты берешь больше денег? Ты… разве это не чертова аморальная проституция? И ты будешь говорить мне о том, что семья моего близкого человека нажила свое имущество нечестным путем?

— Сын…

— Если ты не откажешься от того, что затеял… — Макаров сглотнул, словно решаясь перед последним прыжком. — Можешь забыть о том, что у тебя есть сын, потому что я больше никогда не назову тебя отцом.

— Как ты можешь так… я же… — Влад с трудом дышал, в произнесенные сыном слова с трудом верилось, а все происходящее казалось просто дурным сном. — Я защищал тебя, я дал тебе все, что у тебя сейчас есть, я был тебе хорошим отцом и понимающим другом, я же…

— Ты перешел границы. Дай мне сделать свой выбор и жить так, как я считаю нужным. Пускай это будет ошибка, но она будет моей, и я ни о чем не буду жалеть…

— Ошибка? — прошептал Влад. — А если этот тип в следующий раз убьет тебя… ты тоже скажешь, что это ошибка? Дурачок, Кирилл… есть такие ситуации, которые обернуть в свою пользу уже нельзя. Есть грань, через которую можно уже никогда не вернуться, и тогда будет поздно рассуждать о том, что ошибка, а что нет…

— Ты не понимаешь…

— Это ты не понимаешь, Кирилл, — оборвал его Влад. — Возможно, понял бы, если бы знал, что такое чуть не потерять единственного сына, — перед глазами старшего Макарова пронеслась вся его жизнь: маленький Кирилл, которого они так ждали с Олей, его малыш, которого он забирал из роддома… первые шаги, первые улыбки и первые слова… первый велосипед и футбольный матч, первые драки и медали за хорошую учебу… окончание школы и поступление в университет… — Ты поймешь, что это такое только тогда, когда у тебя родится ребенок и ты осознаешь, что отныне твоя жизнь полностью зависит от этого существа. Ты поймешь меня тогда, когда он начнет расти, а ты, наконец, примешь тот факт, что страх никуда не уйдет, и ты всю жизнь будешь оберегать свое чудо и бояться того, что с ним может что — то случиться. А вот когда случиться на самом деле, ты будешь способен на то же самое, на что сейчас способен я.

Воцарилась давящая тишина. Каждый думал о своем: Кирилл о том, что ни за что не оступится от Адлана и будет защищать его до конца, а Влад о том, что как ни прискорбно, но наступает момент, когда дети становятся невозможно далекими от любящих родителей.

— Даже если твои слова правдивы, Кирилл, и ты действительно так поступишь, я от своего не оступлюсь, — это были последние слова Влада перед тем, как покинуть квартиру, некогда подаренную сыном.

В то время он еще надеялся на то, что Кирилл образумиться и в этой квартире он когда-нибудь будет жить с какой-нибудь прекрасной девушкой, которая родит ему детей и подарит свою любовь. Затем пришло понимание того, что сын такой, какой есть и как ни странно, мужчине удалось это принять легче, чем он ожидал. Через какое-то время ему стало совершенно все равно, с кем будет находиться Кирилл, главным для Влада были качества этого самого человека.

Он надеялся, что однажды его сын встретит того, кто будет защищать и любить его, но судьба оказалась эгоистичной особой, распорядившейся его жизнью по — своему. Вся рассудительность Кирилла, его тактичность, понимание, доброта, правильность… все исчезло вместе с появлением в его жизни Османова.

Юноша изменился до невозможности, забросил учебу, стал замкнутым и нелюдимым, позабыл своих друзей, перестал общаться с кем-либо и выходить в свет. От Кирилла прежнего — жизнерадостного, веселого и остроумного осталась лишь жалкая тень, и Владу было больно наблюдать за этим.

Сын утверждал, что это любовь, но на его взгляд, это было чем-то неправильным, каким — то уродливым проявлением любви, если это все же была она. Впрочем, в последнее Влад не верил.

Кирилл в очередной раз проигнорировал звонок мобильного телефона. В последние дни он вообще не брал трубку и отказывался общаться с кем — либо кроме Адлана и его адвоката.

Прошел месяц после заключения Османова под стражу, а ситуация так и не сдвинулась в их пользу. Разговоры с матерью не привели хоть к какому — то сдвигу. Как бы Ольга не пыталась уговорить мужа бросить свое дело, он отказывался.

В свою очередь Кирилл перестал общаться сначала с отцом, а затем и с матерью. Последнюю он ни в чем не винил, но сил на пустые разговоры больше не находил, поэтому свел все общение с семьей на нет.

Потушив сигарету, он выбросил ее прямо в открытое окно, после чего резко захлопнул последнее. По правде говоря, он не узнавал самого себя. Он никогда не был жестким, упрямым и своенравным. Лишь встретив Адлана, Кирилл стал меняться, открыть в себе новые черты, порой, не самые лучшие.

Так, например, Макаров сначала отметил про себя свою ревнивость и чувство собственничества, затем пришло желание власти над любимым человеком, желание контроля над ним, а теперь он понимал, что все это ерунда и он готов отказаться от всего, лишь бы Адлан снова оказался рядом.

В данный момент Кирилл открывал в себе еще одну черту — способность пройтись по головам всех и каждого в надежде спасти то, что ему было дороже всего — свою любовь. Кажется, Макаров был еще и жутким эгоистом. Свидания были редкими и быстрыми — большего им не разрешали, но Макаров был рад и этому.

В моменты, когда он оказывался в кольце теплых рук, все страхи и сомнения отступали, тучи исчезали с горизонта, а солнце освещало его улыбающееся лицо. Они почти не разговаривали, лишь обнимались и целовались, а затем Османова уводили, бросая в его адрес грубые слова.

Кирилл ни разу не заплакал в его присутствии, ни разу не потерял самообладания, чему был несказанно удивлен сам, ведь ему казалось, что истерика, накрывшая его в момент, когда Османова увозили, не пройдет никогда.

Он знал, что его адвокат — надежный человек и делает все возможное для того, чтобы вытащить своего подопечного на свободу, поэтому Кириллу оставалось только ждать и надеяться, что у семьи Адлана окажется больше денег и связей, чем у его собственной.

По просьбе самого Адлана, ни родителям, ни брату с сестрой не было сообщено о произошедшем. Его проблемами занимался дядя и адвокат, вовлекать остальных в данную проблему он не желал.

— Но почему? — в очередной раз спросил Кирилл, сидя напротив возлюбленного и недовольно хмурясь. — Почему ты не хочешь сказать Руслану или Диане? Ты не хочешь увидеться с ними? Они могли бы приехать…

— Они младшие, — просто ответил Адлан. — Это я должен о них заботиться, а не они обо мне. К тому же, они ничего не смогут сделать, просто будут беспокоиться и переживать. Диана — натура ранимая, — Адлан усмехнулся, представляя реакцию сестры. Девушка всегда была самой доброй из их семьи и не могла пройти даже мимо проблем чужого человека, что уж брать родных. — А у Руслана только начало все налаживаться, пусть наслаждается…

— А как же ты? — недоуменно протянул Кирилл. — Я понимаю, ты не хочешь говорить родителям, ведь тогда откроется правда о… нас, но брату — то можно сказать? Я думаю, что Руслан не одобрит твоего скрытного отношения, — невозмутимо бросил Макаров, на что Адлан только усмехнулся.