Властный зов страсти

Глава 14

Решимость Флоры рушилась. Лахлан Маклейн не солгал: он был верен своему слову. За последние несколько дней после их возвращения с озера Фей он, казалось, поставил своей целью окончательно свести ее с ума.

Лахлан использовал каждую возможность дотронуться до нее, оказаться близко, прошептать что-нибудь ей на ухо. При этом его губы оказывались в мучительной близости, и все же слишком далеко.

Флора постоянно помнила, что он сделал с ней. Однажды выпущенная на волю страсть жаждала свободы: не зря же он целовал ее губы, грудь и… При мысли об этом кровь бросалась ей в голову. Флора не могла поверить, что он целовал ее там… но не могла и отделаться от воспоминания о том потрясении, которое испытала. Никогда еще не испытывала она такого наслаждения, как в момент проникновения его огромного органа в ее тело и последующего движения внутри.

Лахлан обладал преимуществом опыта и дразнил ее обещанием того, чего она еще не изведала и что только он мог ей дать. Теперь Флора постоянно ощущала, что в ней нарастает напряжение и в любой момент может произойти взрыв.

Единственным спасением от этого наваждения было то, что каждое утро она проводила в обществе Мэри и Джилли, давая им урок: эта короткая передышка на время избавляла ее от неусыпного и опасного внимания хозяина замка.

Флора вздохнула, понимая, что временному миру ее души наступает конец. Мэри и Джилли только что покинули свою импровизированную классную комнату, чтобы переодеться к обеду.

Флора положила на полку один из томов «Песен и сонетов», сборник, включавший произведения графа Суррея и Томаса Уайета, и тут загорелая мускулистая рука обхватила ее за талию. Она ощутила напор твердого поджарого тела, его жар и невероятную силу. Пальцы горца сжали ее бедра, притянув к себе так, что их тела почти слились воедино.

Когда он подошел сзади и прижался к ней, нажимая на нее бедрами, она подумала…

Возможно ли? Флора тотчас постаралась отделаться от этого наваждения, но Лахлан притягивал ее как мощный магнит. Его прикосновение, запах, тепло его дыхания на ее шее… Присутствие горца разбивало ее броню в пух и прах. Омываемая его жаром, она таяла; ее тело, лишенное близости с ним в последние несколько дней, ощутило отчаянное возбуждение, и Флора наслаждалась возможностью даже такой короткой близости.

Лахлан прижался лицом к ее волосам, его губы ласкали ее шею. Прикосновение их было нежнее и легче пуха, и Флора трепетала от предвкушения продолжения, но желанного наслаждения не наступало.

– Ты скучала по мне? – спросил Лахлан шепотом, прижимаясь губами к ее уху.

– Н-нет.

– Лгунья!

Лахлан выпустил ее из объятий и отстранился, после чего Флора осмелилась обернуться к нему.

– Что ты здесь делаешь? Мне казалось, ты собираешься уехать на весь день.

– Верно. И пришел напомнить, что у нас завтра очередной урок.

Неужели она могла забыть об уроке плавания? Флора поспешно кивнула:

– Жду с нетерпением.

– Я тоже.

От нее не ускользнул его намек и то, что он с трудом подавил смех. Она прекрасно представляла, что замыслил горец, но его планам было не суждено осуществиться.

– Кстати, – заметила Флора небрежно. – Я пригласила принять участие в уроке твоих сестер.

Уголок его рта чуть приподнялся.

– Боишься остаться наедине со мной, да?

Флора выпрямилась.

– Конечно, нет. Просто я подумала, что этим юным особам будет приятно провести день на воздухе подальше от замка. – Флора помолчала. – Возможно, Аллан присоединится к нам, – невинно заметила она.

Лахлан смотрел на нее прищурившись, явно догадываясь о ее намерениях.

– Ты обещал пересмотреть свое отношение к Мэри и ее чувствам, не так ли?

– Обещал.

– И?..

Лахлан покачал головой:

– Сожалею, но мое решение остается неизменным.

Флора не смогла скрыть разочарование.

– Понимаю. Я тоже сожалею.

Ей действительно было жаль, что Лахлан все еще не понимал элементарную вещь: его сестре следовало предоставить право выбора, если он хотел ее счастья.

– А как насчет тебя, Флора? Ты передумала?

– Как ты можешь говорить о нашем браке в то время, когда твоя сестра так несчастна? Ты принуждаешь ее к браку, которого она не хочет.

Лахлан молчал. Позиция Флоры была ему достаточно ясна. Она бы ни за что не вышла замуж за человека, столь мало думающего о желаниях сестры: это слишком напоминало то, что случилось с ее матерью.

Взгляд горца едва заметно посуровел, но Флора научилась распознавать даже мелкие изменения в выражении его лица, которые ничего бы для нее не значили несколько недель назад.

– Я ее не принуждаю. Мэри понимает, что мы все обязаны приносить жертвы ради блага клана. Вот только тебе это не ясно.

«Странно, – подумала Флора, – разве брак имеет что-либо общее с жертвами? По крайней мере Лахлану следовало бы спросить мнение Мэри: готова ли она принять такое извращенное чувство долга».

– Я бы на таких условиях ни за что не вышла замуж.

Лахлан нахмурился.

– Речь не о тебе, а о Мэри. Это не твоя борьба, а ты воспринимаешь все как свой личный крестовый поход.

– Ты не прав. – Флора энергично покачала головой. – Нельзя лишать Мэри шанса на счастье. Я надеялась, что ты поймешь.

– Но дело здесь не только в чувствах…

– Да? А ты говорил…

– Я обещал подумать и сделал это.

– Но…

– Не пытайся манипулировать мной.

– А тебе не кажется, что все обстоит как раз наоборот? – спросила Флора, намекая на то, что это он ее соблазнил.

На лице Лахлана появилось странное выражение, и не впервые Флора подумала, что за этим кроется что-то, ей неизвестное.

– Скажи, почему ты привез меня сюда?

Лахлан смутился:

– Чтобы получить свой замок, который захватил твой брат.

– И для этого необходимо жениться на мне?

Взгляд горца внезапно потух.

– Мне показалось, что это хорошая мысль.

Все инстинкты Флоры проснулись, и она отважно продолжила допрос:

– Почему?

Лахлан пожал плечами:

– Причин много.

– Например?

Ее настойчивость раздражала горца, и это раздражение становилось все более очевидным: его губы сжались, вокруг рта образовались резкие линии.

– Что ты хочешь услышать от меня, Флора? Я знаю твое отношение к браку: ты боишься стать брачной наградой и поэтому…

– Постой! – Флора решительно тряхнула головой. – Я задала вопрос.

– Но ты красива, богата, у тебя связи с могущественными людьми и… – Лахлан жестом указал на ее амулет: – У тебя есть символ, означающий для моего народа конец восьмидесятилетнего проклятия. Я был бы глупцом, если бы не хотел жениться на тебе.

Флора вздрогнула. Она просила сказать правду, и он ее сказал, но тогда почему эта правда оказалась для нее такой мучительной?

Должно быть, горец ощутил ее боль, вызванную его признанием, и потому в следующую минуту она оказалась в его объятиях.

– Все сказанное вовсе не означает, что я не могу желать тебя всем сердцем.

Флора кивнула: она не сомневалась, что Лахлан говорит правду.

– А других причин нет?

Лахлан пожал плечами.

Почему она постоянно подталкивает его? Неужели нельзя оставить все как есть? Конечно, когда-нибудь он расскажет ей правду, но это время еще не наступило.

Внезапно у Лахлана возникло ощущение, что его разрывают на части, вынуждают сделать выбор между двумя далеко не лучшими возможностями. Он мог рассказать Флоре о своей сделке с Аргайлом, рискнуть жизнью брата и судьбой клана или солгать и рассказать ей, что у него не было иной причины желать жениться, кроме той, о которой он ей уже сообщил.

Сейчас Флора колеблется, мечется между желанием покориться ему и страхом повторить судьбу матери. Если бы он рассказал ей все, это только подтвердило бы обоснованность ее страхов. Разве в этом есть хоть какой-то смысл? Она неравнодушна к нему, а он нуждается в помощи Аргайла и должен сделать все, чтобы получить ее, – разве этого не достаточно?

Возможно, осадив замок, он смог бы получить его обратно, но какой ценой? Клан и так уже потерял слишком много людей, а война только еще сильнее разгневала бы короля, желавшего покончить с феодальными распрями.

Но был еще брат, заключенный в замок Блекнесс, «Замок Тьмы», – неприступную твердыню короля.

Ему никогда не добиться освобождения брата без помощи влиятельного Аргайла.

Сейчас, в итоге столкновения всех этих противоречивых обстоятельств, создалась невыносимая ситуация и с ней необходимо было покончить как можно скорее.

Ожидая ответа горца, Флора не сводила с него настороженных глаз.

– Почему ты пытаешься отрицать значение того, что произошло между нами? – спросил он с гневом. – Неужели ты настолько обеспокоена тем, как прожила жизнь твоя мать, что сама предпочитаешь закончить ее в одиночестве?

Флора отпрянула, будто он ее ударил.

– Конечно, нет. Похоже, ты меня совсем не понимаешь…

Она попыталась отвернуться, но Лахлан схватил ее и развернул лицом к себе; его тело напряглось от гнева и желания.

– Детка, ты напугана – так напугана, что не решаешься рисковать и отвергаешь каждого, кто к тебе приближается. Вся твоя жизнь – это отклик на судьбу матери, будто вы одно и то же и тебе предстоит прожить ее жизнь. Ты даже не способна понять, кто желает тебе зла, а кто добра…

На щеках Флоры вспыхнули алые пятна.

– Как ты смеешь! У тебя нет права…

– Нет? Напрасно ты так думаешь. В ту минуту, как ты мне отдалась, я заслужил это право. Неужели я могу преследовать какую-нибудь цель, кроме заботы о нас обоих? И какая разница, как это осуществится?

Лахлан сознавал, что пытается убедить себя почти в такой же мере, как и ее, а значит, оказывается в опасной близости к истине.

– Для меня это важно, – с вызовом ответила Флора, и глаза ее сверкнули. Она одновременно казалась такой гордой и такой уязвимой, что Лахлану захотелось заключить ее в объятия и поцелуем прогнать ее страх.

– Знай, я никогда тебя не обижу, во всяком случае, намеренно; напротив, я хочу тебя защитить и позаботиться о тебе. Разве в этом есть что-то недостойное?

Это было правдой: никогда еще Лахлан так сильно не желал женщину, как желал Флору.

– Возможно, ты слишком много думаешь… не о том. – Порывисто прижав Флору к себе, Лахлан ощутил ее тающее в объятиях тело… жаждущее его, и кровь забушевала в его жилах.

– Мне пора. – Он с силой отстранил ее. – Обещаю, мы еще вернемся к этому разговору.

Флора долго смотрела на него широко раскрытыми глазами, потом покачала головой:

– Ты так и не сказал, куда собираешься.

При этом напоминании Лахлан поморщился. Может, рассказать ей о притеснениях, которые его люди терпят от Гектора на Колле? Но поверит ли она его словам без убедительных доказательств?

– Я должен посетить кое-какие свои земли и вернусь сегодня поздним вечером. – Он уже хотел повернуться, но Флора остановила его, положив руку ему на плечо.

– Лахлан.

Приятно удивленный, горец смотрел на нее сверху вниз, потому что в том, как она произнесла его имя, прозвучала нотка интимности. На мгновение он даже подумал, что Флора изменила свои намерения.

– Ты так и не ответил на мой вопрос.