Неприступный герцог

Глава 13

Какой же он глупец!

— Я осел, Люцифер, — произнес Уоллингфорд.

Мерин оказался настолько благороден, что не стал фыркать в ответ. Вместо этого в его больших глазах вспыхнуло настоящее мужское понимание, словно он хотел сказать: «Не переживай, старина, мы все ослы, когда дело касается женщин». А может, Уоллингфорд просто вообразил себе все это, ведь Люцифер был кастрирован еще в возрасте тринадцати месяцев.

На мгновение герцог даже позавидовал ему.

— Она отреагировала совершенно неадекватно. Я позвал ее замуж. Предложил стать герцогиней Уоллингфорд! Британской герцогиней, что более значимо, нежели все эти пустые европейские титулы и наследующие их безбожники, не имеющие никакого понятия о праве первородства, все эти принцессы и герцоги, наводняющие улицы, подобно обычным торговцам.

По дороге неторопливо шел крестьянин, ведущий на привязи козла. Каблуки его тихонько стучали по утоптанной пыли. Уоллингфорд распрямил плечи, как и подобало могущественному английскому герцогу, и величественно кивнул.

— Bon giorno, — произнес он снисходительно.

— Bon giorno, Signore Duca, — сказал крестьянин, приветственно приподнимая шляпу.

— М-е-е-е, — проблеял козел.

— Наверное, я должен перед ней извиниться, — продолжал размышлять вслух Уоллингфорд, когда крестьянин уже не мог его услышать. — Женщины ждут этого. По крайней мере мне так говорили. О господи! Знаешь, Люцифер, а я ведь никогда прежде не извинялся перед женщиной. Может, в этом моя проблема?

Конечно, герцог знал, что отсутствие умения извиняться лишь вершина айсберга. Ему предстояло расколоть целую гору высокомерия и гордости, прежде чем он добьется уважения Абигайль.

— Именно поэтому я не могу ее отпугнуть, — произнес Уоллингфорд. — Ведь она единственная, кто хочет вооружиться киркой и сделать всю грязную работу.

Дорога начала поворачивать вдоль подножия холма, и парочка кроликов стремглав бросилась в кусты, увидев Люцифера.

Под шляпой струйка пота скатилась к уху Уоллингфорда, а потом каплей повисла на подбородке.

— А еще, помимо всего прочего, мне необходимо научиться следить за собственной речью, — продолжал рассуждать герцог. — Не стоило говорить того, что я сказал. Одному Богу известно, что будет, если они вдруг уедут. Если я проснусь утром, зная, что ее нет рядом, я… я… я уже не буду прежним. Когда я ее вижу, у меня перехватывает дыхание, старина. И я ни капли не стесняюсь признаться тебе в этом. Перехватывает дыхание от ее невинности. Я говорю не о плотской невинности, а о ее видении мира. О том, каким она видит меня. — Уоллингфорд помолчал, а потом еле слышно добавил: — От ее безгрешности.

Слова Уоллингфорда растаяли в воздухе, и он с силой тряхнул головой. Какие банальные сентиментальности вылетают из его уст! Из уст герцога! Но что есть, то есть. Он сделал несчастными всех женщин, с которыми встречался, и теперь его постигло заслуженное наказание. Вот что это такое.

В деревне он сразу отправился к человеку, с которым вел дела, единственному, кому позволил последовать за собой в Италию. Сначала Уоллингфорд ездил в деревню почти каждый день. Все деловые письма, адресованные ему, переправлялись сюда. Даже находясь вдали от Англии, он хотел следить за тем, как идут дела в поместье, едва не разоренном его отцом. Сейчас же, переступив порог дома, он увидел на лице своего поверенного неподдельное удивление.

— Ваша светлость! — воскликнул тот, поспешно поднимаясь из-за стола.

— Не беспокойтесь, — остановил его герцог движением руки. — Я ненадолго. Есть что-то требующее моего немедленного вмешательства?

— Нет, ваша светлость. Все в порядке. Я получил вчера документы, которые вы прислали. Будут ли какие-то еще указания?

— Будут, Беверидж. — Уоллингфорд снял с головы шляпу и положил ее на край стола вместе с перчатками. — Я сделал предложение одной молодой леди, поэтому хочу заранее подготовить все документы, чтобы счастливое событие состоялось как можно быстрее. Если, конечно, мне повезет и вышеозначенная леди даст свое согласие на брак.

Подбородок поверенного качнулся над туго завязанным галстуком.

— Займусь этим немедленно, ваша светлость.

Спустя час, совершив экскурс в тонкости британского и итальянского брачного права и почувствовав огромное удовлетворение от того, что в порыве безграничной щедрости обеспечил своего непредусмотрительного эльфа всем необходимым, Уоллингфорд сел на коня и тут же чуть не столкнулся с лордом Роландом Пенхэллоу.

— Поберегись! — воскликнул его брат, поворачивая направо.

— Святые небеса! — отозвался Уоллингфорд, поворачивая налево.

Кони обладали лучшей интуицией, поэтому братьям удалось избежать столкновения. И все же Уоллингфорд рассердился.

— Ты должен был свернуть налево, — сказал он.

— Знаешь, старик, если ты забыл, напомню: мы на континенте.

— Но это вовсе не означает, что нужно привыкать к грубым обычаям лишь потому, что случайно оказался в далеком от цивилизации уголке земного шара.

— Наверное, ты прав. Однако происшествия на дороге никому не нужны, поэтому местные порядки необходимо принимать во внимание, — настаивал лорд Роланд.

— Только если случайно встречаешь на означенной дороге своего безрассудного брата. Так что сразу перейду к делу. Какого черта ты здесь делаешь? Какие-то дела в деревне?

Лорд Роланд запрокинул голову и посмотрел на небо, как если бы изучал погоду. Одной рукой он держал поводья, а вторая рука, затянутая в перчатку, покоилась на бедре, в то время как конь под ним беспокойно перебирал ногами.

— Ты, конечно, можешь мне не верить, старик, но я приехал за тобой.

— За мной? — В душе Уоллингфорда шевельнулось беспокойство. — Надеюсь, ничего не случилось?

— Случилось? В замке Святой Агаты? Ты, должно быть, ошибся веком, братец. — Роланд беззаботно рассмеялся и повернул коня. — Поеду с тобой, если не возражаешь.

— Не возражаю.

Солнце палило нещадно, и Уоллингфорду казалось, что его мозг вот-вот закипит. Вокруг не чувствовалось ни дуновения ветерка, словно вся обширная долина затаила дыхание и ждала чего-то.

Уоллингфорд тоже взглянул на небо и рассмеялся.

— Что тебя развеселило?

— Да так, просто подумал, — ответил Уоллингфорд.

— Ей-богу, старик, ты меня пугаешь. Мне показалось, ты сказал, что думаешь. — Роланд усмехнулся.

— Я вспомнил, как мы с тобой ехали в марте. С трудом пробирались по размытой дороге, промокшие насквозь, а впереди тащились эти несносные леди. А теперь… — Уоллингфорд кивнул, указывая на то, как разительно изменились окрестности. И их отношения с леди.

— Перемены к лучшему — это ты хочешь сказать?

Братья преодолели последний подъем, и впереди показался замок с его серыми стенами, выделяющимися на фоне голубого неба.

— Слава Богу, у тебя хватило разума забыть об этом дурацком пари, — сказал Роланд.

— Я не забыл, — возразил Уоллингфорд. — Просто… просто решил выждать.

Роланд рассмеялся:

— Выждать? Это так называется?

— Послушай, в отличие от тебя, распутника, я был безгрешен, точно монах.

— Всем нам известно, что происходило за стенами средневековых монастырей.

Уоллингфорд ощутил совершенно беспричинную вспышку гнева.

— По крайней мере я могу с уверенностью сказать, что мисс Харвуд осталась нетронутой и невинной. Можешь ли ты сказать то же самое о своей леди?

В знойном летнем воздухе повисла напряженная пауза.

Роланд присвистнул:

— Ну, знаешь…

— Послушай, извини меня за излишнюю…

— Не говори ничего. Я все понял. — Роланд немного помолчал. — Осталась нетронутой, говоришь? Благородно с твоей стороны.

Румянец совершенно иного происхождения залил лицо Уоллингфорда, который посмотрел на свои руки, сжимающие поводья, и смущенно пробормотал:

— Ты, похоже, ошеломлен.

— Ошеломлен? Нет, скорее испытываю какое-то благоговейное уважение. Я не знал тебя с такой стороны.

— Я вполне способен обуздать свои желания, когда… — Уоллингфорд осекся.

— Когда собираешься жениться на упомянутой выше леди? — мягко спросил Роланд.

Уоллингфорд попытался взять себя в руки.

— Не твое дело.

— Очень даже мое, если родной брат отбрасывает меня на несколько ступенек вниз в очереди на наследство. Я-то уж думал, титул у меня в кармане.

— Надежда умирает последней, старик.

Довольно долго тишину нарушал лишь мерный топот копыт по притоптанной дороге. Очертания замка становились все четче, как и раскинувшиеся перед ним виноградники. Уже можно было различить отдельные листики и тугие гроздья. Во дворе замка передвигались люди, расставлявшие столы и скамейки. Уоллингфорд взглянул на брата, задумчиво наблюдающего за происходящим. Золотистые волосы Роланда переливались на солнце под полями шляпы.

— Ты хотел мне что-то сказать, не так ли? — спросил Уоллингфорд.

Роланд повернул голову:

— Что? А, ну да. Не очень приятную вещь. Я все время думаю об этом. Решаю, что с этим делать.

— С чем именно?

— Сегодня после обеда я сидел в библиотеке и просматривал старые бухгалтерские книги…

— Бухгалтерские книги замка?

— Да. Просто было любопытно, — ответил Роланд, как-то уж слишком беззаботно отмахнувшись, и Уоллингфорд понял, что дело тут не обошлось без любознательного Филиппа. Поскольку вторую половину дня Абигайль проводила теперь с Уоллингфордом, Роланд решил проследить за обучением мальчика. Уоллингфорду оставалось только поаплодировать хитрости брата. Ведь какая мать устоит перед мужчиной, так интересующимся ее сыном?

— Продолжай, — попросил Уоллингфорд.

— Записи ужасно интересные, среди них много старинных, времен Медичи, как я и подозревал. А еще в замке велась двойная бухгалтерия. Я просто сражен наповал. Ты даже не представляешь, какие расходы…

— Роланд, давай ближе к делу!

— Так я к тому и веду, нетерпеливый ты негодник. Одна запись привела меня к другой, и таким образом я наткнулся на старый договор права собственности. Знаешь, что в нем было?

— Ну конечно, нет. Я ведь не копался в старых документах.

— Я обнаружил, — Роланд драматично выдержал паузу, — весьма любопытный факт: наш приятель Россети никогда не был владельцем этих развалин.

— В самом деле? — Уоллингфорд сразу же вспомнил тот ужасный момент, когда он стоял под холодным дождем на дороге, ведущей к замку, с двумя совершенно одинаковыми договорами аренды в руках. — Но ведь в договоре точно указано…

Роланд покачал головой:

— Владелец не он. Я сам видел документы.

— О Боже!

Они поднялись на вершину холма, откуда уже виднелись конюшни замка. Люцифер ускорил шаг, нетерпеливо дергая головой.

— Не хочешь узнать, кто же на самом деле владеет замком? — спросил Роланд.

— Это так важно? Полагаю, этот Россети может быть агентом, хотя не понимаю, как…

— О, это важно. Чертовски важно.

Сдвинув брови, Уоллингфорд посмотрел на брата:

— Почему?

— Потому. — Роланд выдержал паузу. — В 1591 году замок был передан во владение графу Коппербриджу.

Едва только эти слова слетели с губ брата, Уоллингфорд почувствовал себя так, словно по его жилам заструился жидкий лед, а вовсе не горячая кровь.