Неприступный герцог

Глава 11

Цветущий персиковый сад переливался серебром в лунном свете, напоминая герцогу Уоллингфорду своим оттенком лондонский туман или шерсть невоспитанного французского пуделя его двоюродной бабки Джулии.

Впрочем, он никогда не был романтиком и всегда это честно признавал. И пришел он сюда вовсе не на романтическое свидание, хотя записка, лежащая в нагрудном кармане его жилета, недвусмысленно намекала именно на это. «В десять часов в персиковом саду», — говорилось в ней. А это могло означать что угодно, и прийти записка могла от кого угодно. Возможно даже, записку прислал Берк, потому что хотел обсудить что-то с глазу на глаз вдали от многочисленных слушателей, которыми был наводнен замок.

Что ж, хорошо. Даже если записку написал не Берк, у Уоллингфорда не было причин верить, что ее прислала мисс Харвуд. Во-первых, почерк явно принадлежал мужчине, а во-вторых…

Нет, ничего другого он не мог придумать. Не хотел думать ни о чем другом, потому что не мог не признаться себе в том, что каждой клеточкой своей зачерствевшей и неромантичной души он желает, чтобы Абигайль Харвуд, с посеребренной луной кожей, ждала его среди персиковых деревьев. Ведь он так хотел видеть ее после своего фиаско в мастерской Берка сегодня утром. Ему страстно хотелось глотнуть свежести, которую всегда несла с собой Абигайль. Хотелось быть таким, как Роланд или Берк. Или эти проклятые итальянские белки. Хотелось гулять с ней по винограднику, целовать ее у полуразобранного автомобиля. Когда он увидел Абигайль в столовой, восхищенно наблюдающую за освящением яиц, и ее каштановые волосы, прикрытые скромным платком, Уоллингфорд с трудом удержался от желания подхватить ее на руки и отнести наверх в свою комнату. А прикосновение к локтю Абигайль доставляло ему такое же наслаждение, как совсем недавно — выдержанное вино.

Конечно, подобные желания неосуществимы. Даже если Абигайль и ждала его сейчас в саду, то лишь для того, чтобы сыграть с ним какую-то злую шутку. А может, она вообще не собиралась с ним встречаться. Может, смотрела сейчас на него из окна своей комнаты и потешалась.

«Не думала, что победа в споре может доставить мне такое удовольствие», — вспомнились ее слова.

Уоллингфорд ощутил еле заметную боль в груди. Как будто свело какую-то мышцу.

Какой же он, наверное, глупец.

Все вокруг постепенно окутала темнота, ибо свет, льющийся из окон замка, погас в ночи. Уоллингфорд уже достиг луга и шел теперь по влажной траве быстро и решительно, ориентируясь по освещенным луной верхушкам персиковых деревьев впереди. Боль в груди заставила Уоллингфорда насторожиться. С каждым шагом он мысленно укладывал еще один кирпичик в стену, ограждающую источник боли. Он не станет надеяться на появление Абигайль. А если она все же появится, не позволит ей пробить в тщательно выстроенной стене брешь, как это у нее получилось в столовой. Он будет держаться решительно, стоять на своем и не поверит ни единому ее слову.

Деревья в саду были посажены ровными длинными рядами. Не успев подойти к первому из них, герцог уже ощутил наполнявший ночной воздух аромат. Густой и нежный, он манил к себе до тех пор, пока его не окружили еле слышный шорох листьев и ласкающие щеки шелковистые лепестки. Ну и где в этой потусторонней тишине спряталась Абигайль?

Уоллингфорд заставил себя остановиться. Кроны деревьев закрывали луну, и теперь герцог видел вокруг себя лишь тени.

— Я знаю, что вы здесь, — громко произнес он, заставив задрожать окружавшие его деревья. — Можете выходить из своего укрытия.

Голос Уоллингфорда растаял в темноте. Где-то вдалеке раздался тихий крик козодоя.

Возможно, слова прозвучали слишком грубо. Так происходило всегда, когда он был неуверен в себе. Уоллингфорд заставил голос звучать чуть мягче.

— Я получил вашу записку, — сказал он. — Так что нет необходимости прятаться. Как нет необходимости в ваших уловках.

Он знал, что, употребляя такие слова, ни за что не выманит Абигайль из укрытия. Да, эта леди любит строить коварные планы, но она так же питает к нему губительную нежность и страстно его желает. Хотя, конечно, не так страстно, как желает ее он. В конце концов, Уоллингфорд привык к женщинам, мечтающим заполучить в свою постель герцога. Особенно такого привлекательного, как он. Так что он знал, как обратить это желание в свою пользу.

Он понизил голос еще больше:

— Послушайте, вы просили меня с вами встретиться. Так что не бойтесь, моя смелая девочка.

Неожиданно треск заставил Уоллингфорда резко повернуться.

Из-за деревьев показалась чья-то темная фигура. Это под ее ногами затрещали сухие ветки.

У Уоллингфорда перехватило дыхание. Человек, очертания которого были едва заметны, сделал еще несколько шагов и встал между деревьями. Луна осветила скромный белый шарф и лицо.

Дыхание вырвалось из груди герцога, сопровождаемое болью, а выстроенная в воображении стена рухнула и превратилась в груду обломков. Но все это происходило внутри. А внешне герцог остался таким же сдержанным и надменным.

— Леди Морли. Вы обворожительны. — Голос Уоллингфорда не дрогнул. Он сложил руки на груди и окинул стройную фигуру стоящей перед ним женщины взглядом, которого все и ждали от высокородного герцога.

Какого черта она тут делает? Она здесь случайно, или эта встреча подстроена? Не ее ли рукой написана записка? Или же ее появление здесь — просто стечение обстоятельств?

Леди Морли и бровью не повела. Ее голос звучал спокойно и мелодично:

— Ваша светлость, вы тоже прекрасно выглядите. Изучаете ночные тени? Или тайно встречаетесь с девушкой из деревни?

— Я могу задать вам такие же вопросы, леди Морли.

Маркиза тихо засмеялась.

— Деревенские девушки не входят в список моих предпочтений.

— Понятно. Значит, вы просто любите природу?

— Я гуляю здесь каждый вечер, — ответила леди Морли. — Свежий воздух, знаете ли, способствует крепкому сну. Могу ли я надеяться, что вы последуете моему примеру? Вот увидите, после прогулки вы уснете как убитый.

— Не будете ли вы так любезны мне объяснить, почему я должен поверить в эту вашу историю?

— Потому что у вас дьявольский ум, полагаю. — В голосе маркизы не было слышно ни капли неодобрения, словно она говорила о черте характера, которой следовало восхищаться или по меньшей мере ожидать от человека его положения. — Вы сами постоянно нарушаете правила и не можете себе представить, что кто-то поступает по-другому. Вы ведь подумали, что я встречаюсь здесь с мистером Берком, не так ли?

Странно, но мысль об этом еще не посещала Уоллингфорда, однако теперь в его душу закрались подозрения.

— Да, подумал, раз уж вы спросили.

— Тогда скажите мне, Уоллингфорд, с кем здесь встречаетесь вы.

Уоллингфорд ухмыльнулся:

— А что, если я пришел сюда, чтобы поймать вас на месте преступления?

— Ну, это вряд ли. — С губ Александры сорвался все тот же негромкий смех. — Даже если бы я действительно встречалась с мистером Берком, вряд ли позволила бы кому-нибудь себя поймать. Нет, подозревать надо не меня. Так что, как видите, мы с вами поменялись местами. Только вот вопрос, с кем встречаетесь вы?

— Вы ошибаетесь. Я ни с кем не встречаюсь.

— Ваша светлость, я никогда не позволила бы себе бестактность подвергнуть сомнению слова мужчины…

В голосе Уоллингфорда зазвучало негодование:

— Я очень надеюсь на это.

— Хотя, должна признаться, в сердечных делах позволительна некоторая скрытность. В самом деле, ужасно подло подвергать свою возлюбленную бесчестью. Лучше уж немного исказить факты, не так ли?

Из всех причин, приведших Уоллингфорда во фруктовый сад сегодня ночью, словесная перепалка с леди Морли стояла на самом последнем месте. Пришла пора заканчивать эту беседу. Уоллингфорд набрал в грудь воздуха и произнес:

— Мы отклонились от предмета нашей беседы, леди Морли. Так вы встречаетесь с Берком?

— Я не обязана отвечать на ваши вопросы. И потом — почему бы вам не спросить у него?

— Его здесь нет.

— В самом деле? — Леди Морли осмотрелась по сторонам. — Мне показалось, вы обвинили меня в том, что с ним встречаюсь! О Господи! Произошло недоразумение. Я, наверное, перепутала время. Или должна была встретить его у седьмого дерева в двенадцатом ряду вместо двенадцатого дерева в седьмом ряду. Видите ли, я сожгла записку.

Уоллингфорд смотрел в скрытое тенью лицо маркизы не в силах прочитать выражение ее глаз.

— Отлично сыграно, мадам. Не могу не признать, что моему другу Берку несказанно повезло.

— Вам никогда не стать таким мужчиной, как мистер Берк, ваша светлость.

Слова маркизы поразили Уоллингфорда в самое сердце. У него перехватило дыхание, и он не смог издать ни звука. В ушах в который раз зазвучали презрительные слова деда о том, что он, его внук, не способен на серьезные отношения.

В отдалении вновь затянул свою песню козодой — такой одинокий в темноте ночи.

— Я это понимаю, — вымолвил наконец Уоллингфорд. — Так что теперь, леди Морли? Похоже, мы зашли в тупик. Подождем его вместе?

— Поступайте, как вам заблагорассудится. А я продолжу свою прогулку. — Леди Морли повернулась, чтобы уйти.

Герцог не знал, что именно заставило его схватить маркизу за руку. Он заглянул в ее освещенное луной лицо, которое так любил достойный и благородный Финеас Берк, родной сын его деда.

— Обидно, что такой чудесный вечер пропадает понапрасну, леди Морли, — тихо произнес Уоллингфорд, совершенно не желая эту женщину, не испытывая к ней никакой привязанности и ненавидя самого себя.

Леди Морли выдернула руку.

— Вы напрасно теряете время, ваша светлость. Всего вам хорошего.

Маркиза сделала несколько шагов, а потом вернулась и подошла к герцогу:

— Скажите, Уоллингфорд, почему все это так много для вас значит? Неужели вы не можете просто позволить людям делать то, что им нравится? И почему бы вам не заняться поисками своего собственного счастья?

Уоллингфорд с минуту смотрел на окутанную тенью фигуру маркизы.

— Нет. Похоже, не могу.

Леди Морли взглянула на него с презрением и ушла.

Уоллингфорд стоял, прислушиваясь к окружающим его звукам — шорохам листьев и тихому свисту ветра. Постепенно холодало. Воздух остудил его горящие щеки и проник под шерстяную ткань сюртука и жилет.

Уоллингфорд провел рукой по волосам, пожалев, что не надел шляпу, и зашагал между деревьями к виноградникам. На ходу достал из кармана записку, разорвал ее на мелкие кусочки и развеял по ветру.

Пятнадцать минут спустя Абигайль Харвуд осторожно соскользнула с дерева, где пряталась между цветами и листьями всего в шести футах от того места, где герцог Уоллингфорд провел рукой по волосам.

Ее руки и ноги дрожали не столько от вынужденного сидения на персиковом дереве на протяжении получаса, сколько от пропитавшегося сыростью холода. В этот поздний час обитатели замка тайком вышли в сад на свидание и теперь были укрыты под сенью деревьев.

— Вы должны пойти в сад! — возбужденно воскликнула Морини, когда Абигайль наконец нашла ее после обеда. — Вы себе не представляете, что случилось! Они столкнутся друг с другом нос к носу! Синьор Пенхэллоу ушел из дома очень рано, а этот плут Джакомо, он вечно шастает повсюду…