Никогда не буду твоей

А потом… мир сменяется разноцветными красками, мерцает огнями, взрывается. Я, как оголенный провод, чувствую только его прикосновения, чувствую его любовь и дарю свою. Дарю себя без остатка.

Мой любимый мужчина. Единственный. Какое это счастье принадлежать тому, кого любишь.

Эти мысли крутятся в моей голове весь вечер. А улыбка не сходит с губ.

Впрочем, как и у Никиты. Может быть, в том кафе подавали что-то с секретным ингредиентом? Например, кофе с эйфорией? Или морковный пирог с крошками счастья?

Озвучиваю это вслух, от чего Никита смеется.

— Это называется любовь, Нимфа. Представляешь, как мы влипли?

— Ага. — Целую его в кончик носа. — А вот афродизиак — это уже твои поцелуи.

— Ммм, — улыбается точно сытый кот. И привлекает меня для очередного поцелуя. — А я-то думал, что во всем виноват ореховый штрудель.

Смеюсь и шутливо бью его кулачком в грудь.

— Шутишь? Я его даже не пробовала. У меня аллергия на орехи. Даже прикоснуться не могу.

— На орехи аллергия? — переспрашивает Никита задумчиво.

— Ага. Единственная вещь, которую не ем.

— Погоди-ка… Так значит, тогда у меня в душе. Ты говорила, что пахнет кокосом, — Никита усмехается и качает головой. — Вот почему ты тогда потеряла сознание в душе.

— Выходит, что так, — киваю, обалдевая от мысли о том, что если бы не это, то возможно мы бы с Никитой никогда не были вместе. — Ты только подумай, какое совпадение!

— Мне кажется, это больше, чем совпадение, — Никита вдруг становится серьезным и говорит это, не сводя с меня взгляда. — Это судьба, Лола. Моя любимая Нимфа.

— Я люблю тебя, — впервые признаюсь ему. — Люблю.

Потому что у каждого уважающего себя Беса должна быть своя Нимфа. Это мне Никита по секрету на ушко шепнул, когда мы собрались в семейном кругу после новогодних праздников. Его папа, моя мама, Коля, даже Афанасия не забыли. Это есть наша большая чумная семья!

А потом Никита взял и ошарашил всех тем, что сделал мне предложение.

Ну хорошо, не всех, конечно, только меня. Я, честно, не ожидала, что это произойдет так скоро!

— Чему ты удивляешься, Лола? — смеется Соколовский в своей привычной манере. — Он же без тебя жизни уже не представляет. И боится, что тебя какой-нибудь француз украдет.

— Зря боится, — улыбаюсь в ответ и перевожу взгляд на Никиту, сидящего рядом и обнимающего меня за талию. — Я всегда буду только твоей.

Шепчу уже тише, чтобы услышал только он. Мой любимый Бес. И по потемневшему взгляду, в котором полыхает огонь нашей любви, понимаю, что так оно есть и будет. Конец