Ты моя надежда

Я смотрю мимо нее, когда после щелчка включаемого обогревателя начинает колыхаться толстая серая занавеска из бархата. Я наблюдаю за этим мгновение, мое дыхание восстанавливается, и я быстро нахожу решение.

— На все вопросы, — начинаю я говорить, а затем останавливаюсь, чтобы оглянуться на нее.

Она настороженно смотрит на меня, и когда понимает, что я ей что-то предлагаю, все ее тело заметно напрягается.

— На каждый вопрос, который ты задашь, я отвечу тебе честно и немного развяжу тебя.

Это не лучшее решение, учитывая, что всего четыре узла удерживают ее от свободы.

— Ты не можешь бороться со мной, Джулс. — Я повышаю голос прежде чем она успевает ответить. — Я отпущу тебя, но не позволю тебе убежать. Понимаешь?

Она сглатывает, а затем облизывает губы.

— Да, — отвечает она едва слышно.

Я могу сказать, что ей больно говорить, потому что она отстраняется в тот момент, когда слово слетает с ее губ в напряженном воздухе между нами, и на ее лице видно выражение боли.

Ей нужен чай, и чтобы ее обняли. Ей нужна нежность.

Кровь закипает во мне, когда я сажусь, кладя руку на ее обнаженное бедро. Как хорошая девочка, она не двигается, но закрывает глаза, как будто не выносит моих прикосновений. Я нежно вывожу большим пальцем успокаивающие круги и смотрю вниз, туда, где соприкасаются наши кожи.

Она простит меня. Я знаю. Это только вопрос времени, и я позволю ей вести. Но только если она будет двигаться в правильном направлении. Ближе к тому, чтобы мы вдвоем восстановили то, что у нас было всего несколько часов назад. Мне просто нужно время, и, учитывая тот факт, что моя компания по разработке сейчас распущена, у меня его предостаточно.

— Зачем ты это сделал? — спрашивает она.

Я поднимаю голову при ее вопросе и встречаюсь с ней взглядом. В этих великолепных глазах лани нет ничего, кроме грусти.

— Он был ответственен за смерть женщины.

Не успеваю я договорить, как она уже качает головой.

— Нет, я тебе не верю.

Ее голос срывается, что является красноречивым признаком ее отказа принять правду, когда она отрывает от меня взгляд и смотрит прямо перед собой на дверь.

— Я не лгу тебе, Джулс.

Мне трудно сохранять нежность в голосе, вспоминая, что случилось, когда я решил, что Джейс Андерсон заслуживает смерти.

— Ты врешь, — она практически шипит на меня, заставая меня врасплох, и возмущенно кричит, — Ты лжец!

— Я никогда не лгал тебе, — спокойно отвечаю я, игнорируя ее вспышку, в то время как сам крепче сжимаю край кровати. Мне приходится немного подождать, пока она успокоится, прежде чем протянуть руку и медленно развязать узел на ее левом запястье. Сделка есть сделка. Даже если мне чертовски не нравится ее ответ. Ее нежная кожа в этом месте ярко-розовая, и в моей груди ощущается ком от чувства вины. Я никогда не хотел причинить ей боль. Никогда. Я возвращаюсь на свое место.

— Ты не сказал правды, — шепчет она.

Мое горло пересыхает, и шея покрывается испариной. У меня не так много воспоминаний о матери, но те, которые у меня имеется, те, которые я хорошо помню, — это где она называет моего отца лжецом. Образы мелькают передо мной, и мое тело холодеет.

— Я не лжец. Я сделал то, что должен был сделать.

— Я бы никогда не смогла сделать такое, — произносит она.

Убить может каждый. Я держу эту мысль при себе, ненавидя, насколько она верна. Вопрос только в том, что именно подтолкнет кого-то к этому шагу.

— У тебя есть еще какие-нибудь вопросы?

— Ты убьешь меня? — спрашивает она, как будто это возможно.

Ее дыхание становится прерывистым, когда она плотно закрывает глаза.

Ожидая, когда эти глаза лани снова посмотрят на меня в отчаянной необходимости получить ответ, и единственное слово, которое я ей даю, наполнено обещанием.

— Никогда.

У меня болит сердце от того, что она думает, будто это вообще возможно.

— Я же говорил тебе, что никогда не причиню тебе вреда.

Из всего сказанного, что сегодня волнует меня, именно это вызывает наибольшее беспокойство. Мысли в ее голове, что я тот, кто может причинить ей боль, неприемлема. Я нежно касаюсь рукой ее бедра, и она быстро отстраняется, словно я обжег ее. Я все еще смотрю на нее взглядом, который должен отрезвить ее.

Голубые глаза Джулс никогда не выглядели такими холодными, как сейчас, когда она смотрит на меня.

— Нет, — произносит она.

В ее следующих словах сколько убежденности, столько же и ненависти.

— Не прикасайся ко мне…, пожалуйста.

Я сжимаю челюсть и колеблюсь. Это уже слишком. Слишком далеко и слишком много. Я быстро развязываю все оставшиеся путы, кровь стучит у меня в ушах, а пальцы, похоже, немеют. Я бросаю тонкую веревку, но Джулс не встает. Она ничего не делает, только еще дальше отодвигается от меня.

Она приоткрывает рот, когда я встаю с кровати, чтобы уйти, но ничего не произносит. Тишина.

— Ты можешь ненавидеть меня сейчас, Джулс, но я все еще люблю тебя, и ты никуда не уйдешь, пока не узнаешь этого и не поймешь, почему все это должно было произойти.

Дверь закрывается за мной с громким щелчком, и я ни на секунду не останавлюсь, пока добираюсь до офиса, чтобы забрать ключи от дома. Я запираю за собой дверь. Я буду держать ее здесь, пока она не поймет.

Я ни за что, черт побери, не позволю ей уйти. В конце концов она это поймет. Джулс всегда была моей. Дело было только в том, чтобы я наконец нашел ее.