Ярость и пули

Глава 5

Сладкие семнадцать

Джай

Распахиваю глаза в темноте. Поворачиваю голову к окну, но и за ним нет света. Сколько времени я уже не сплю? Минимум часов семнадцать. Который час? Я моргаю и смотрю в потолок. Пиздец, как болит губа. Провожу языком по ранке, пробуя на вкус остатки мази, которую Эмили втерла мне в губу.

Ее голова лежит на моей груди, а руки обвиты вокруг моих ребер. Ее кожа теплее моей, а сердце бьется в спокойном темпе у моего бока. В тишине я слышу, как у нее урчит живот. Сегодня она практически не ела, потому что предпочла сидеть здесь и наблюдать, как я весь день дуюсь. В те моменты беспокойства и комфорта, когда она теряет бдительность, я чувствую, что она волнуется обо мне так же, как я волнуюсь о ней. Мне кажется, что у меня с ней возможно будущее. Кто бы мог подумать, что я отправлюсь в самые темные глубины ада и найду ангела? Я никогда особо не верил в судьбу, но обстоятельства, при которых мы встретились, слишком странные, чтобы считать их совпадением.

Эмили мой человек... и я чертовски люблю ее. Люблю так сильно, что это вызывает у меня тошноту и, как назло, единственная девушка, которую я любил, никогда не примет этого, потому что не считает себя достойной любви.

Просто. Моя. Чертова. Удача.

Любовь не делает различий. Любовь чиста — это некое скопление всех положительных чувств и ни одного плохого. Удачи мне в попытках убедить Эмили в этом. Это как мертвому припарка. Разве не так говорят?

Карма — та еще стерва. Держу пари, она наслаждается этим. Я спокойно расставался с девушками, потому что не чувствовал ответных чувств... а теперь я влюбленный по уши идиот в ту, которая не может ответить на мои чувства.

Протянув руку, нажимаю кнопку на панели будильника, и яркий синий свет освещает комнату, обжигая глаза. Прищурившись, я пытаюсь разобрать числа. Три. Пять. Семь. Я выдыхаю. Четыре часа утра, а я не сплю... и что теперь?

Я смотрю на лицо Эмили, ее голова мирно покоится на моей груди. Мне нравится легкая россыпь карамельных веснушек на щеках. Нравится темный цвет ее волос и изгиб верхней губы. Мне нравится ее рост, молочный цвет лица и вздымающаяся грудь.

Свет от часов гаснет, и комната погружается в темноту.

Пусть Череп катится к черту со своими угрозами забрать ее у меня. Я прикончу его за это.

Закрываю глаза в попытке снова заснуть, но мысль проносится за мыслью — вереница слишком хаотична, что трудно их игнорировать — и тут слышу скрип ручки двери спальни. Я вдыхаю через нос, тем самым успокаивая скачки пульса и понижая выброс адреналина в кровь. Медленно протягиваю руку между кроватью и прикроватной тумбочкой. Кончики пальцев скользят по рукоятке пистолета, и указательный палец ложится на спусковой крючок. Я осторожно поднимаю его, готовый выстрелить в любой момент.

— Джай?

Джоэл? Я опускаю оружие, чувствуя себя глупо из-за того, что вообще схватился за него. Если бы Череп знал, где мы находимся, он бы устроил из этого шоу, а не стал бы прокрадываться в мою спальню в четыре утра.

— Ты не спишь? — брат шепчет из темноты.

Пульс и дыхание нормализуется, и я провожу теплой ладонью по лицу.

— Нет.

— Мы можем поговорить?

Я обдумываю это. Теперь, вспоминая вчерашнюю драму, я чувствую себя глупо из-за того, что разошелся. Я не должен был убегать, хлопнув дверью, словно ребенок. Не должен был бить по дереву или враждовать с Джоэлом. Я буду первым, кто признает это.

Вчера вечером Эмили сказала, что я должен принять то, что Джоэл изменился, и уважать его отношения с Моникой. Думаю, раз он готов умереть за Монику, то это делает ее членом моей семьи. Я дам брату еще один шанс обосновать вторжение на территорию Черепа, чтобы спасти ее.

Один.

Я выдыхаю.

— Я спущусь через пять минут.

Брат закрывает дверь, и Эмили шевелится.

— Если это был твой брат, то я надеру ему зад, — бормочет она хриплым ото сна голосом.

Она поднимает голову с моей груди и ложится на подушку. Я улыбаюсь, перекатываясь на бок, и обнимаю ее за талию.

— Ты подралась бы с моим братом за меня?

Эмили теплой рукой скользит по моему животу, отчего мои мышцы сжимаются под ее легким прикосновением.

— За тебя? Да.

Я наклоняюсь ближе и кончиком носа касаюсь ее.

— Думаю, я сам с ним справлюсь.

— Не уходи, — шепчет она, берет меня за запястье и ведет моей рукой по талии вверх, к своей обнаженной груди. — У нас есть занятие поинтереснее.

Я целую Эмили в губы, поглаживая пальцем щеку.

— Засыпай. Я вернусь через несколько минут.

Не протестуя, она освобождает мою руку, переворачивается на бок и прячет руки под подушку.

Снова разочарованно выдыхаю. Я не горю желанием выбираться из своей теплой постели и сидеть на холодном воздухе, чтобы вести те же самые разговоры, которые уже имел с Джоэлом. Закончится ли все так же?

В конце концов, вылезаю из постели. Тру усталые глаза, наклоняюсь и поднимаю свои плотные серые спортивные штаны. Стараясь не шуметь, надеваю их и накидываю худи, а после выхожу из комнаты. Тяжело ступая, спускаюсь по деревянной лестнице.

На кухне Джоэл сидит за стойкой, опираясь ногами в носках на один из табуретов. Из кухни я вижу гостиную, где каждый на своем диване отключились Хасс и Тэд, их храп так вибрирует и отдает в пол, что я чувствую его ногами.

— Неудивительно, что ты не можешь заснуть, — говорю я, когда подхожу к кухонной стойке.

Улыбнувшись, Джоэл кивает и пододвигает ко мне пустой стакан.

Я приподнимаю бровь и замечаю пьяную тяжесть в его веках. О, выпивает он уже давно. Открутив тонкую металлическую крышку, Джоэл наполовину наполняет мой стакан чистым виски.

— Сейчас четыре утра, — замечаю я, но принимаю выпивку.

— Но солнца же нет, и мне этого достаточно.

Джоэл наблюдает, как я подношу стакан к губам и делаю маленький глоток. Даже такого крошечного количества алкоголя хватает, чтобы мой рот и язык опалило, но это желанное отвлечение. Оно заставляет меня чувствовать себя менее… неловко.

Джоэл опускает голову, прижимая стакан ко лбу. Я с любопытством наблюдаю, как он постукивает указательным пальцем по стеклу. Он делает целых четыре глотка, прежде чем посмотреть мне в глаза.

— Помнишь, когда ты был малой, я наливал тебе стакан молока перед сном, а затем рассказывал сказку, чтобы помочь уснуть?

Я киваю.

— Помню.

Брат поступал так, пока мне не исполнилось одиннадцать. Хотя большую часть времени он намеренно придумывал страшные истории, и это заканчивалось тем, что, визжа, я бежал к родительской кровати и спал с мамой и папой.

— Что ж, представь, что сейчас то же самое… только, когда я закончу, вместо молока понадобится крепкий алкоголь, чтобы ты уснул.

Я смеюсь.

— Хэх, настолько страшная история?

— Страшная? — Джоэл равнодушно пожимает плечами. — Немного. Пиздецовая? — Он вздрагивает, делает большой глоток виски и начинает с самого начала.

Я слушаю внимательно, ловя каждое чудовищное и пугающее слово. Когда рассказ подходит к концу… слово «пиздец» и близко не подходит для того, чтобы охарактеризовать ситуацию.

— Так... — говорю я, хмуро глядя на нетронутую жидкость в своем стакане. — Ты похитил Монику для Черепа?

Джоэл кивает, затем качает головой.

— В смысле, это было фальшивое похищение, организованное ее отцом, но, по сути, да.

У меня скручивает живот, и я сжимаю пальцами стакан. Никогда не думал, что услышу, как мой брат признается в убийстве и похищении. Он всегда был хорошим парнем. Иногда я попадал в неприятности, но Джоэл — никогда, ни разу. Из того, что я понял, отец Моники проиграл Черепу в покер и, чтобы спасти свой дорогой образ жизни, отказался от единственной дочери. Вместо того чтобы надрать тому зад, Джоэл забрал девчонку.

— Как ты мог это сделать? — поинтересовался я вслух.

— У меня не было выбора. Я уже был глубоко — на самом дне, чтобы все испоганить из-за незнакомой семнадцатилетней девчонки.

Я вздрагиваю, услышав ее возраст. Не нужно быть адвокатом или полицейским, чтобы знать, что сексуальные отношения с несовершеннолетними незаконны. Не говоря уже о разнице в возрасте. Джоэл на девять лет ее старше.

— Семнадцать?! — резко шепчу. — Ты что, с ума сошел?

— Ей было семнадцать лет, когда я похитил ее, но я не трогал ее до восемнадцатилетия.

Я закатываю глаза.

— Ну, разве ты не чертов стойкий парень?

— Этого не должно было случится, и я абсолютно точно не планировал этого, но Череп настаивал, чтобы я не спускал с Моники глаз. После того, как она согласилась быть с ним, я сопровождал ее, одевал, кормил и таскал ее гребаные покупки. Моника постоянно была у меня перед носом, выставляя напоказ свое красивое тело. Это казалось пустяковым делом — и поначалу это было так. Я был сосредоточен на своей конечной цели. Черепу предстояло умереть за то, что он сделал с нашей семьей... но потом началось это…

Джоэл сглатывает, его лицо морщится, словно он проглотил нечто отвратительное.

— Черепу легко наскучить, особенно это касается развлечений. Я чувствовал себя ответственным за девчонку, понимаешь? Какое-то время мне удавалось отговаривать его от худшего, но через некоторое время у него появились подозрения. К тому моменту, когда он был уверен, что между нами что-то происходит, я зашел слишком далеко, чтобы отрицать это… а потом он разорвал мою жизнь на части во второй раз.

Джоэл смотрит на меня, его опухшие глаза светятся в свете лампочки над плитой. Я стискиваю зубы. Как, черт возьми, я могу теперь отказаться? Как я могу уйти и притворяться до конца своей жизни, что поступил правильно? Может быть, это говорит полицейский во мне, но невиновный — это невиновный. Я качаю головой. Моника не твоя проблема. Ты заполучил то, что хотел. Теперь беги. Начни новую жизнь на краю мира.

Джоэл наклоняет голову, а я подношу стакан к губам, делая большой глоток. Прохладное прикосновение гладкого стекла к моей разбитой губе кажется божественным… пока алкоголь не попадает на нее, обжигая поврежденную плоть, словно кислота.

Пожалуйста, не спрашивай меня сейчас. Мне нужно больше времени, чтобы подумать. Независимо от того, что я выберу, это затронет не только меня. Это коснется Тэда, Хасса, Джессики и Эмили тоже.

— Джай...

Я сглатываю.

— Я не могу просто…

— Мне нужна твоя помощь. Я пришел к тебе, как брат. Знаю, я не идеальный брат, и определенно это не то звание, которого я заслуживаю прямо сейчас, но ты — все, что у меня есть. Без тебя я там умру.

Я запрокидываю голову. Разве это не солидная куча дерьма? Уже прошла целая вечность, а я не могу заставить себя дать ему ответ.

— Знаешь, когда они заперли меня в промышленном сарае, который вонял протухшим тунцом…

Я смеюсь и опускаю голову, глядя на брата. Вокруг его глаз собираются морщинки от счастья… морщинки, которых я не видел долгое время.

— Ни слова. Там было чертовски отвратительно. — Улыбка во весь рот исчезает, и Джоэл опускает взгляд на свой стакан. — Я помню, как они впервые произнесли твое имя. Я сидел в луже воды и ржавчины, просочившейся ночью сквозь дыры в крыше. Я замерз, все мое тело дрожало. Кирк и Призрак присматривали за мной. Большую часть времени они несли какую-то чушь, но однажды утром я услышал твое имя и не поверил своим ушам. — Джоэл делает паузу и качает головой. — Я так рассердился на тебя за то, что ты последовал за мной в эту долбаную кроличью нору, но потом услышал, как хорошо ты справляешься — как ты сокрушаешь каждого и создаешь там хаос — и это вызвало у меня гордость. Шли дни, а Кирк и Призрак становились все враждебнее. Они говорили о тебе, как ты сорвал соревнования этого года и убил их дружков… Череп и его приятели этого не забудут, и я говорю тебе это, потому что знаю, что они тоже охотятся за тобой. Я знаю, Череп хочет Эмили, и ты многое потеряешь, если эта миссия провалится, но я хочу, чтобы ты знал: я верю в тебя… и я верю, что вместе мы справимся. Не напрягаясь.