Сумасшедшие

5 глава

Кэденс

Просыпаюсь. Лежу на спине и смотрю в потолок. Руки закинуты над моей головой. Я продолжаю щуриться из-за солнечных лучей. Звуки вокруг приглушены. Муха садится мне на нос, и когда я пытаюсь ее стряхнуть, то не могу.

Моя рука не двигается. Привязана.

Я дергаю так сильно, что просыпаюсь полностью.

Я привязана по-настоящему. Какого хрена?

В поле зрения появляется дикая ухмылка Блейза. — Доброе утро, Кэдидид.

Притворяться, что его утренний грубый голос не заставляет мой живот переворачиваться, нелегко. — Я знала, что прошлой ночью ты слишком легко пошел в гостиную.

Его ухмылка становится шире, и мне, действительно, хочется ударить его.

— Это твой способ убедиться, что я не уйду?

— Привлек твое полное внимание. И ты выглядишь чертовски сексуально.

Не сходи с ума. Это Блейз. Ты его знаешь. Он не причинит тебе вреда.

Это все, что я говорю себе, чтобы успокоиться.

Что бы ни говорил мой мозг, мое сердце не перестает колотиться. Блейз большой, мускулистый.

Устрашающий во всех лучших смыслах.

Когда я не привязана к этой гребаной кровати. Беззащитная.

— Черт возьми, Блейз. Отпусти меня.

— Нет, мы собираемся обсудить это, Кэденс. — Его голос звучит грубо. Глубже и резче, чем я когда-либо слышала. То, что я привязана к его кровати, не значит, что он причинит мне боль, верно?

— Что?

— Не надо, Кэди. У нас впереди долгое утро. — Я снова борюсь. Его заявление не смешно. Он говорит серьезно.

Он наклоняется ближе и проводит рукой по моей ноге, прямо под моими пижамными шортами. Он стонет, когда дотягивается до моих трусиков и касается меня костяшками пальцев. — Промокла насквозь, Кэденс. Чего ты хочешь?

— Только не этого.

Я задыхаюсь, когда он просовывает палец под материал и гладит мою кожу. Он скользит пальцем внутрь меня, и я задыхаюсь. Он стонет, и я оглядываюсь. Он такой чертовски красивый. Жаль, что он такой ублюдок.

Мое предательское тело не соглашается. Мои ноги раздвигаются, и я стону, когда он медленно входит и выходит из меня.

— Хорошая девочка, — шепчет он.

Я уже собираюсь послать его к черту, когда он прижимает большой палец к моему клитору.

Ах, черт. Мои ноги раздвигаются еще шире, и я не могу думать ни о чем, кроме того, как сильно я хочу кончить.

— Мне нужно многое исправить. Этого всего недостаточно, Кэди.

— Чт-что?

— Сосредоточься на себе. Отдайся мне.

— Нет, — я стону и дергаю бедрами, в значительной степени отрицая любой прикосновение, и он смеется.

Он убирает пальцы, и я скулю от разочарования.

— Сначала поговорим, Кэди. Потом я позабочусь о тебе.

О Боже. Даже то, как он это говорит, заставляет меня задыхаться в предвкушении.

Он сдвигается, и в поле зрения появляется нож. Охотничий нож, который он всегда носит с собой. Страх покалывает мою кожу. — Сводишь счеты? — выплевываю я.

— Нет. Блядь, нет. Ты думаешь, я когда-нибудь причиню тебе боль, детка?

— Я причинила тебе боль. Я оставила тебя.

Он медленно кивает. — Да. Это больно, Кэденс. Не могу лгать, это было больнее, чем нож в моем боку.

— Значит, теперь таким образом ты получаешь какую-то расплату?

— Нет. Наши отношения — это не какая-то игра, в которой мы ведем счет, Кэди.

— Отпусти меня.

— Я и близко не готов отпустить тебя.

Мне слишком больно смотреть на него, поэтому я отворачиваю голову в сторону. Мои глаза останавливаются на черных ремнях, удерживающих меня на кровати, и я сильно дергаюсь. Ничего.

— Я даже не хочу знать, когда и для какой сучки ты их купил.

У него хватает наглости фыркать на меня. — Только для тебя. Не мог дождаться, когда доставлю тебя домой и опробую это с тобой. Но потом ты сбежала от меня.

— Прости, что испортила тебе веселье.

— Все в порядке. Мы наверстаем упущенное время.

Я хочу этого. Я, действительно, так думаю. Но я не могу этого допустить. И мы оба это знаем.

— Нечего сказать, острый язычок?

— Меня не интересует то извращенное дерьмо, которое ты подцепил от своих клубных шлюх.

Еще одно насмешливое фырканье. — Ты единственная, от кого мой член становится твердым. Кроме того, ты думаешь, у кого-нибудь из них есть на это время или воображение? Это требует доверия. С обеих сторон.

— Как ты можешь мне доверять?

Он останавливается и обдумывает мой вопрос. Но я не даю ему шанса придумать что-нибудь. В любом случае это будет ложь. — Мне это не нравится, — шепчу я. — Пожалуйста. Отпусти меня.

Он придвигается ближе, изучает мое лицо, смотрит мне в глаза. Я ненавижу это, потому что чувствую себя слишком открытой для него, когда лежу вот так.

— Видишь, твои губы говорят одно. Но твои глаза другое, они расширены.

— Здесь темно.

Он проводит рукой по моей майке, едва касаясь моих сосков, и я едва сдерживаю стон. — Твои соски тверды, как бриллианты.

— Я боюсь.

Он замолкает, снова глядя на меня, как будто пытаясь решить, правда ли это. И это правда. Я в ужасе от того, что он прав.

Его большой палец касается моего соска, и мое тело не слушается меня, реагируя как маленькая жадная шлюха. Выгибаю спину, задыхаюсь, поднимаю бедра.

— Ммм. — Его рука опускается ниже, останавливаясь, чтобы потереться у меня между ног. — Твои трусики промокли, — сообщает он мне низким, сексуальным голосом. — И как ты это оправдываешь?

— О Боже. — Моя голова откидывается назад, когда он слегка потирает, затем немного сильнее, пока я не начинаю тянуться за его пальцами. Внезапно он останавливается, зацепляет руками мои шорты и стягивает их вниз по моим ногам. — Нет!

— Шшш.

Он тянется к одному из ремней на лодыжке, но останавливается и бросает на меня строгий взгляд, прежде чем расстегнуть его. — Не смей пинать меня, Кэди. — Хотя это больше похоже на вызов.

Я поднимаю ногу в нерешительной попытке пнуть его, и он обхватывает рукой мою лодыжку. — Я сказал нет.

Он снимает мои шорты с одной ноги, привязывает меня к кровати, а затем отвязывает мою другую ногу.

Теперь у меня есть только крошечные прозрачные кружевные трусики и облегающая майка, прикрывающая меня. Это неловко, неудобно, мучительно. Почему мне так чертовски жарко?

— Идеально, — бормочет он, поглаживая подбородок. — Ты даже не представляешь, какая ты красивая. Вся разложено для меня.

— Ты больной ублюдок.

— И ты — мое лекарство. — Он снова поднимает нож. Просто держит его. Не угрожая. Не совсем.

— Пожалуйста, не делай мне больно.

— Я бы никогда не причинил тебе вреда.

Он засовывает нож под резинку на моем бедре. — Нет, — стону я. — Пожалуйста. Не надо.

Холодный металл перестает двигаться. Он не убирает его. — Кэди. Посмотри на меня. Если ты… если ты действительно хочешь, чтобы я остановился, скажи «бананы».

Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на него. Его слова… оглушили меня. Шокировали меня. Я принимаю его. Какой он искренний и серьезный. Блейз любил и защищал меня в течение долгого времени. Он знает меня. Знает то, чего я, по-видимому, не знаю о себе.

Он никогда не причинил бы мне вреда. Неважно, какую сильную боль я ему причинила.

Это ошеломляет.

Я не могу отрицать про себя, насколько я заинтригована тем, что он задумал.

Но я также не могу признаться ему в этом.

Моя кровь бурлит во мне, выжигая меня изнутри. — Отпусти меня, — шепчу я.

Он кивает и снимает с меня нижнее белье.