Седьмое евангелие от «ЭМ»

Но всякому ожиданию приходит конец. Предстояло провести в поезде ещё тринадцать часов.

В Ачинске трое тёток вышло из купе, где ехал Франц, а вошла одна. Поздоровалась, сунула под подушку какую-то книжку и уселась напротив Франца. После того, как поезд тронулся, несколько минут сохранялось молчание. Франц уже собирался заговорить с попутчицей, как раздался довольно приятный грудной голос.

– Вы не до Красноярска едите? – спросила попутчица.

– До Красноярска, а вы?

– И я.

– Командировка или в отпуск?

– Домой возвращаюсь. Деловая поездка.

– А я в отпуск к отцу и друзьям, – сказал Франц.

– Галина, – представилась попутчица.

– Алексей, – вдруг соврал Франц и при этом подумал: «везёт мне всю жизнь на Галин», – вы наверное бизнесом занимаетесь?

– Да, угадали, а вы?

– Я – математик, но люблю готовить отбивные,… сейчас за границей работаю.

– А отчество у вас не Михайлович? – Галина иронично улыбнулась.

– Мы знакомы? – Франц сделал удивлённые глаза, – профессор Чистяков, – медленно и с расстановкой произнёс Франц.

Теперь Галина выпучила глаза. И вдруг полезла под подушку и вытащила спрятанную книгу, переводя взгляд с обложки на Франца.

– Профессор Чистяков? – сказала Галина и забыла закрыть рот.

– Я пошутил, – успокоил Франц, – я тоже люблю Маринину. Меня Франц зовут. Но я – действительно математик, а моё фирменное блюдо не отбивные, а «гуаньчжоу» – мясо по китайски.

– А ведь я именно таким Чистякова и представляла, – облегчённо выдохнула Галина, – вам куда в Красноярске?

– Не знаю, – сказал Франц и, видя насторожившийся взгляд Галины, добавил: – друзья встречают, куда повезут – не знаю. А отец живёт в девятом микрорайоне по «Парижской коммуны».

– И я – по «Парижской комунны», дом девять.

– Да ладно, шутите?

– Нет, правда дом девять, четвёртый подъезд.

– А батя мой в первом подъезде живёт в том же доме.

– Долго будете в Красноярске?

– Десять дней, может телефонами обменяемся?

Они обменялись телефонами. Франц дал телефон сестры и Жорика.

* * *

Город просто помолодел. Вдоль проспекта мира выстроились пальмы. Правда росли они в кадушках – ну какие в сибири пальмы. Асфальт исчез с тротуаров. Теперь тротуары были уложены плиткой, на манер Германии, только плитка, порой, то провалтвалась, то вздыбливалась. Город расцвёл фонтанами. Говорили, что по числу фонтанов город стал соперничать с Петербургом.

Программа пребывания в Красноярске была обширной. Надо было навестить родственников и могилу мамы Лиды, встретиться с друзьями и одноклассниками, посетить места, которые были связаны с детством, посетить книжные магазины и посидеть в библиотеке, навестить коллег на родном заводе.

На дачу их привёз коллега Жорика. В посёлке зашли в местный магазин и взяли три бутылки водки.

– Одну закопаем у ручья, – мудро сказал Жорик.

Франц-Семён одобрил это предложение.

Долго бродили по дачному посёлку, время от времени останавливаясь, чтобы выпить водки. Потом спустились к роднику и закопали под берёзой бутылку водки. Родник был, как в детстве – тихонько журчал по камням, неся ледяные воды. На берёзе сделали засечку на память о кладе. Потом поднялись на скалу и допили вторую бутылку. Со скалы открывался замечательный вид. Внизу была протока, а на другом берегу был остров и огромный камень, как спящий гиппопотам высовывался из воды. Рядом с этой скалой Франц когда-то первый раз тонул. Он взял пустую бутылку и бросил её со скалы. Бутылка плюхнулась в воду, но не утонула, а закачалась на воде. Жорик достал из кармана ПМ и прицелился.

– Дай я, дружище, – вдруг попросил Франц.

Когда-то в детстве Франц неплохо стрелял из воздушек, которые они переделывали под пистолеты и ставили в ружья вторую пружину, чтобы усилить выстрел. Такая воздушка пробивала нераспечатанную «кильку в томате».

Франц быстро прицелился и выстрелил. Внизу послышался звук разбившегося стекла.

– Попал, – Франц сам удивился.

– Ну что, дружище, – грустно сказал Жорик, – пойдём бутылку откопаем, а клад в следующий раз заначим.

– Пойдём, самое время.

Они спустились к ручью и выкопали бутылку водки. Потом они ещё несколько раз предпринимали попытку сделать такой клад на будущее, но выкапывали его в тот же день и выпивали. Этому кладу так и не суждено было появиться.

Уезжал Франц таким же путём. Сначала поездом до Новосибирска, потом самолётом в Германию с посадкой в Москве. Поезд был утренний: Владивосток – Москва. Вечером поезд уже должен быть в Новосибирске. Предстояло ещё провести ночь в аэропорту, а утром следующего дня вылетал самолёт в Германию.

В купе седела семья из трёх человек. Мальчишка лет десяти спал, положив голову на колени матери. Франц закинул свою сумку наверх и уселся напротив женщины. Вид пассажиров поразил Франца – они выглядели усталыми и удручонными. В глазах была какая-то обреченность.

– Простите, вы до Москвы или раньше сходите? – начал разговор Франц.

– До Москвы, – потухшим голосом сказал мужик, – ещё три дня мучиться. А вы – далеко?

– Я до Новосибирска. Надеюсь поезд не опоздает и вечером уже буду на месте.

– Вам повезло – сказала женщина с ребёнком на коленях, – мы третьи сутки в дороге, от самого Владивостока.

– В чём же повезло? – удивился Франц.

– Две ночи практически не спим, – сказала женщина.

– Тараканы, – мужик неопределённо махнул рукой вокруг себя.

Франц бросил взгляд вслед за его рукой и мгновенно вспотел. По стенам и потолку купе толпами блуждали тараканы. Он мгновенно выпрямился и отодвинулся от диванной спинки – тараканы были везде.

– А что проводник, – сказал Франц, со страхом оглядываясь.

– Какой проводник, – мужик махнул рукой, – тараканы во всём поезде… Хоть соседний вагон, хоть вагон-ресторан…

– А во Владивостоке они были? – спросил Франц, – они что, живут в поезде?

– Похоже, они тоже едут в Москву, – сказал мужик, – проводница сама перепугалась. Почему-то в её комнате их меньше.

Вагон тряхнуло на стыке и сразу несколько тараканов хлопнулось с потолка. Один упал на столик, на котором лежала стопка газет, и быстро побежал к окну.

– И весь коридор в тараканах…

– И в тамбуре полно.

– Ночью вообще спать невозможно, – сказала женщина, – они ночью как-то активизируются. Смелее что ли становятся. Бегают больше и сыпятся с потолка, как град.

– Мы газетами голову прикрываем, – пояснил мужик, – так слышно, как они падают с потолка на газету. Какой тут сон…

Франц осторожно встал и вышел в коридор. Тараканы действительно были и здесь. Из первого купе вышла проводница и направилась в сторону Франца.

– Ваш билетик пожалуйста.

– А у тараканов билеты проверяли? – пошутил Франц, доставая из кармана свой билет.

– Это нашествие какое-то. Перед отправкой готовили поезд, ни одного таракана не было. А как тронулись, они окуда-то вылезли. И везде ведь. Хоть вагон-ресторан закрывай. Там вообще полчища, как в страшном сне.

За эти тринадцать часов Франц прошёл весь поезд из конца в конец несколько раз. Поговорил с мужиками, которые курили в тамбуре. Тараканы были как у себя дома. Это были обыкновенные рыжие домашние тараканы. Их было так много что казалось, что все тараканы Владивостока вдруг решили куда-то переехать. Видимо они все направлялись в Москву.

Уже вернувшись в Германию Франц неожиданно наткнулся на статью в интернете, что армии тараканов с юга идут в Москву. Тараканы шли и с востока, и с юга, но куда? И какая сила заставила их вдруг одновременно сняться с места. В очередном письме от Бориса Франц прочитал, что в Красноярске вдруг исчезли тараканы из квартир. Тараканы жили в квартирах десятилетиями. С ними невозможно было бороться. Их травили всеми способами, но они были неистребимы, а тут вдруг разом все ушли. Куда и почему? Это было какой-то загадкой. Да и не просто ушли, они на поезде уехали… Какой-то великий исход!

* * *

Неожиданно пришло приглашение на вторую конференцию в Дармштадт. Конференция была двухдневной, но это были рабочие дни и Франц решил взять два дня в счёт отпуска. Но профессор Зеелигер, когда Франц обратился к нему за разрешением на внеочередной отпуск, предложил всю поездку офрмить, как командировку и даже оплатил проезд за счёт фирмы. Францу опять предлагалось выступить и он темой доклада взял теорию геометрических преобразований, как векторных функций. Это была теория полностью построенная Францем и неизвестная пока мировой математике.

Доклад был принят сдержанно. Вопросов не задавали, хотя Франц и предполагал, о чём должны спросить. Складывалось ощущение, что в аудитории вообще никто не интересуется классическими геометрическими преобразованиями. После доклада, а он был последний в этот день конференции, доктор Райнбольд предложил отужинать у его отца.

– Старик будет рад, – заверил Райнбольд, – сидит целыми днями дома, ни с кем не общается. Я предупредил его, что мы приедем.

В магазине Райнбольд взял бутылку вина, упаковку сыра и апельсины. Франц взял бутылку французского коньяка. Потом заехали за подружкой Райнбольда и отправились к отцу. Подружка была пышнотелой и одета была соответственно жаркой погоде. На ней была просторная манишка до пупа, под которой свободно колыхалась сочная грудь запредельного размера и широченные коротенькие шорты, которые Франц сначала принял за мини юбку. Белья под шортами не было и Катрин усиленно демонстрировала все свои интимные подробности. Дед приветливо их встретил и сразу захлопотал – передвинул журнальный столик к дивану. Катрин нарезала сыр кубиками и в каждый кубик воткнула зубочистку. Апельсины были тоже порезаны, каждый на шесть частей. Деда и Франца усодили на диван, а Райнбольд с подружкой уселись напротив на стулья. Старший Райнбольд сказал, что у него сердце и он выпьет только рюмочку коньяку. Коньяк быстро укокошили и Райнбольд с Катрин отправились домой. Франца дед не отпустил в гостиницу и, когда сын с подружкой удалились, откуда-то с заговорщицким видом вытащил ещё одну бутылку коньяка. А когда до закрытия супермаркета оставалось полчаса, Франц сбегал ещё за одной бутылкой.

Утром Франц обнаружил у себя под подушкой незнакомый предмет. Оказалось, что это его собственная рука, только потерявшая чувствительность. Через несколько минут чувствительность вернулась, но два пальца правой руки мизинец и безымянный так и остались занемевшими. Они двигались, как и положено пальцам, но чувствительность почти полностью исчезла. Потом дома Франц обращался к врачам. Сначала причину исчезновения чувствительности искали в самой руке, потом в спине, потом в голове, но причина так и не была установлена. Никакая физиотерапия тоже не помогла. Кто-то из врачей даже выдвинул предположение, что это произошло вследствие напряжённой работы с компьютерной мышью. Сам Франц так не считал и полагал, что третья бутылка коньяка там в Дармштадте была лишней.

Давно обещанный ураган пронёсся наконец над Саксонией. В Косвиге его никто не заметил – город располагался в низине. Но, когда Франц зашёл в ближайший выходной после урагана в лес, картина увиденного его потрясла. Многие сосны просто были вырваны с корнем. Корневища были почти плоские и, порой, достигали в диаметре трёх метровой ширины. На кружке Франц рассказал об этом, и все кружковцы загорелись желанием посетить этот лес. Решено было совершить эту экспедицию в ближайшее воскресенье. А в субботу Франц отправился в лес один, чтобы предварительно пройти тот маршрут, которым собирался повести детей.